— Мама, — он гладит её по спине, успокаивает. — Все хорошо. Мне ещё здорово повезло, отделаться лишь парой порезов.

— Самир, — господин Кхан-старший метнул в сторону экрана, замечая, на каком месте я остановила кадр, хмурится, затем вновь обращается к сыну: — Есть повод волноваться?

— Уже нет, — коротко отвечает он. — Теперь он долго не сможет принимать участие в гонках.

Последним заходит Максим, смеётся себе под нос и, фыркая, говорит:

— Естественно, долго, — вновь смотрит на Самира, подмигивает. — Ты ему обе ноги сломал.

Мы с Фатимой в одно время ахаем от шока, что Самир способен на такое, затем Максим подходит ближе ко мне, встав рядом, продолжает: — Не ожидала, что твой жених не такой уж и романтик, — подмигивает, и снова надевают эту маску на лицо, словно все для него стало безразличным.

— Не говори глупости, Максим, — господин Кхан-старший тем временем ловко скопировал видео на жесткий диск, убирая тот себе в карман, хлопает по нему, замечая, что я слежу за ним: — Дочка, мы же не хотим, чтобы этот идиот предъявил нам что-то.

Я согласно и молча киваю головой, в шатре стоит тишина, понимаю, что этот момент мы разделили впервые — семья и наша первая тайна.

Организаторы объявили о закрытии призового счета, что гонка приостанавливается на несколько недель, давая возможность привести в порядок свои машины и самих себя участникам. Оказалось, что тот парень, которого подкинули в воздухе, погиб, когда Самир пытался его вытащить из горящей машины. Фаворит короля не словом не обмолвился, откуда получил раны, ведь, по сути, он единственный остался невредимым. Приехав в дом родителей Самира, мы были встречены танцовщицами и гостями, повсюду разбросаны лепестки роз, а во дворе на импровизированной сцене пела восточную песню приглашенная певица, такой подарок нам сделал Башир, в честь помолвки. Рамиля по-прежнему нервно просматривает свой телефон, затем она уставилась на меня, глаза ошалевшие. Понимаю, что-то пришло от Алии, оставляю Фатиму, пока мужчины заняты своими делами, и не обращают на нас внимания.

— Что такое? — обеспокоенно спрашиваю её. Трясущимися руками Рамиля передает свой телефон, на экране высвечивается фотография, связанной Алии и сообщение «Удачного вам празднования, надеюсь, представление с гонкой понравилось?». Я буквально чуть ли не роняю его, и это действие не остаётся не замеченным от моего мужчины. Самир подходит ближе, оставляя моего отца, не дослушав его до конца, чем привел в шок своего будущего тестя.

— Амина? — Самир смотрит мне в глаза, не разрешая их спрятать от себя, хотя Рамиля мгновенно опускает свою голову. — Что тебя шокировало, рухи, — в голосе слышится волнение, я продолжаю молчать, боясь прилюдно сказать, что мы увидели с Рамилей, получив сообщение. — Амина?

— Вот, — руки дрожат, но я передаю ему в руки телефон, и Самир мгновенно прочитывает сообщение и смотрит фото.

Отец тоже присоединился, выхватывая эту штуковину, а затем на весь дом заорал, как ненормальный.

— Когда!? Когда эта девка ушла из дома, Рамиля? — отец хватает за руку бедную женщину, и я спешу помочь ей, чтобы папа не причинил ей боли.

— Отец, Рамиля не причём, — но он меня не слышит.

Музыка остановилась, приглашенные гости замерли, Фатима прижалась к Баширу, а Самир пытается взять меня за руку и притянуть к себе, чтобы я остановилась и не вмешивалась в отцовскую ругань. Но я вырываюсь из рук Самира и хватаюсь за отца, не давая тому ударить Рамилю, получая за неё. Отлетев в сторону, падаю на попу и хватаюсь за ужаленную щёку ладонью. Самир тут же подлетает ко мне, и зло смотрит на отца, затем чувствую, что он собирается встать и отомстить ему, но успеваю схватить своего мужчину за локоть, останавливая таким образом. Мне предельно ясно, что если Самир накажет моего отца, то мы никогда не сможем быть вместе, по крайней мере, отец сделает всё, что в его силах.

— В моём доме, — вдруг звучит грозный голос Башира, обращая внимание моего отца на себя. — Женщин не бьют, Фархад.

Отец озлобленно сжал руки в кулаки, посмотрел на Рамилю и прорычал:

— Праздник окончен, едем домой. Разбираться с твоей дочерью. — Рамиля заплакала, и я ощущаю на себе всю её печаль, мне жаль эту женщину, потому, что приходится действительно терпеть такого тирана. Отец вновь уставился на меня: — Тебя это тоже касается, Амина.

— Нет, — Самир помог мне подняться и крепко сжал под руку, выставляя себя чуть вперёд, словно закрывает собой меня. — Амина будет жить в моём доме.

Башир перехватил моего отца, уводя подальше от гостей, ставшими нашими зрителями и свидетелями скандала и сущности моего отца, тот во всей красе показал, что из себя представляет.

— Не порть, праздник молодым, — уводит его в сторону дома. — Амина будет в нашем доме жить до свадьбы, Фархад, если тебя смущает, что обычаи не всегда соблюдают до точности, как ты сам.

Кажется, отец успокоился, ещё раз стрельнул взглядом в нашу с Самиром сторону, затем приказал Рамиле следовать за ним.

— Амина, как ты? — Самир касается моей щеки, которая огнем горит. — Зачем остановила, глупая. — Улыбается, смотрит на губы, слегка облизывая свои, чем притягивает мой взгляд. — Как же мне хочется тебя поцеловать, рухи, — тихо протягивает он слова, затем смотрит прямо в глаза. — Но не будем разжигать ещё больше костёр, — подмигивает и разрывает контакт.

К нам подходит Маргарита, обнимает меня и я тоже.

— Я поздравляю вас обоих, — глаза на мокром месте, — кто мог подумать, что, наконец, сам Кхан раскроет глаза и увидит нашу Амину. — Мы втроём смеёмся. — И какая свадьба без разборок.

— Заметь, это только помолвка, — подчеркивает подошедший Максим, обнимая за талию девушку, и так по-собственнически притягивает к себе, а Маргарита вся краской покрылась. — Вишенка, представь, какие у них свадьбы. — Максим шевелит играючи бровями, заставив нас всех посмеяться.

— Не придумывай, Макс, — Самир улыбается, и уводит меня от этой парочки, оставляя их наедине.

Фатима вновь попросила певицу продолжить петь, и гости, словно улей, зажужжали, вкушая разные восточные яства, которые были расставлены по всему двору на столах, напоминая чем-то шведский стол.

— Ты же понимаешь, что все равно я заберу тебя к себе, дорогая, — обращается Самир шепотом, почти у моего уха. Я киваю головой в знак согласия. — Теперь, рухи, где я, там и ты.

Именно этого я всегда и хотела, быть нужной, любимой и желанной, той, которая сможет в ответ подарить эти чувства.

Глава 11

Амина

Всего одна ночь может перевернуть все вверх дном. Смотрю на себя в зеркало, глаза блестят, тело дрожит. Выискиваю в себе изменения, но их нет. Вновь смотрю на палочку, на ней отчётливо вырисовываются две полоски. Беру тест в руки, сердце ходуном пошло, другой рукой притрагиваюсь к животу, где теперь ютится наш с Самиром ребёнок. Снова вижу своё отражение в зеркале, на лице волнение и радость перемешались в одну эмоцию, которая теперь со слезами высвобождается наружу. Спустя две недели после помолвки, как и обещал господин Кхан-старший, я жила у них дома. В силу обстоятельств и с похищением Алии, было принято решение, что так безопаснее всего, даже на работу Самир запретил ездить, теперь всё приходится делать удалённо.

— Самир, прошу тебя, мы ещё не женаты, а ты уже ставишь запреты, — я надула губы, скрестила руки на груди. Самир подошёл ближе, берёт в объятия и целует в губы, совсем легонько, лишь усмирить мой пыл.

— Амина, рухи, — гладит по щеке, пытается сгладить свои слова. — Мы всей семьёй сейчас ищем твою сестру. Одному Аллаху известно, где она. — Хмурит брови, и я понимаю, что ему наверняка что-то известно, потому что Максим недавно заезжал и передал ему целый пакет документов. Родители Самира позволили мне днём проводить время у него, но ночи нет, хотя Фатима и просила Башира изменить решение, но отец Самира посчитал, что раз дал слово моему отцу, то не может его нарушить, но при этом, подмигивая, сказал, что днём нам никто ничего не запрещает. «Ведь мы не в каменном веке живём, в конце концов», именно так он закончил свою речь.

— Я переживаю за неё, — делюсь с ним своим внутренним состоянием. — В ту ночь она была разодетая в танцевальный наряд и спешила, но я её не пустила, — отхожу от Самира и присаживаюсь на диван в его главной зале дома, опускаю голову в руки, ставя те на колени. Голова трещит по швам, душой чувствую, что Алия попала не в самые приятные обстоятельства, и что с ней теперь. Эта глупая семнадцатилетняя неугомонная девчонка нашла себе приключения, о которых всегда мечтала. Боже мой, я боюсь за неё. Не зная жизни за пределами отцовских правил, на что Алия подписалась, самому Аллаху известно. Самир садится рядом, гладит по спине.

— Не вздумай себя винить, — почти с нажимом говорит, чтобы я обратила на его слова внимание. — Как я тебе уже сказал, это её не первая выходка, в доме твоего отца есть три двери в потайник, поэтому неудивительно, что она проскочила. Мы ищем того парня, к которому она бегала. Амина, любимая, — Самир поворачивает мою голову к себе лицом, заглядывает в глаза, словно хочет донести до меня не только словами, но и мысленно. — Она сама виновата, и только.

— Я понимаю, — еле сдерживаю себя, потому что чувствую, что на душе бушует множество непонятных мне эмоций, и злость, и обида, и переживание, а главное страх. Алия совсем ещё ребёнок, думает, мир совершенно безопасный, как дом, но прежде она никогда не видела всей гадости, которая окружает нас сплошь и рядом.

— Мы найдем её, — утвердительно говорит Самир, вижу, что сжимает кулак в руке, которая сейчас свободно располагается на его коленке.

— Есть подозрения, кто может быть причастен? — делаю вывод, что ему что-то известно, но он не спешит делиться своими предположениями.