Эмма Холли - Запретный плод

– Такая маленькая, – тихо произнес Эдвард, рассматривая ее пальцы. – И при этом ухитряется так крепко держать мое сердце.

Слова потрясли Флоренс, заставив ее задержать дыхание. Она взглянула в лицо Эдварду, но тот, быстро улыбнувшись, отвернулся. Похоже, он и сам не привык еще к своей новой роли.

– Пойдем, – потянул он ее за собой. – Добро пожаловать в Грейстоу снова.

Флоренс покорно пошла за ним, радуясь, что у нее есть эта путеводная нить. Без него она никогда не нашла бы дорогу домой.

Старинные часы отмеряли секунду за секундой, а над столом продолжала висеть тишина. Эдвард с беспокойством следил за тем, как Флоренс гоняет по тарелке горошинки. К ягнятине она даже не прикоснулась. Несмотря на крайнее увлечение содержимым тарелки, она не съела ни кусочка. Впрочем, граф тоже не был голоден. Он заставлял себя есть только затем, чтобы подать пример Флоренс.

Сегодня она была еще бледнее, чем обычно. Эдвард даже собирался принести обед ей в постель, но девушка заупрямилась.

– Я вовсе не тяжелобольная! – возмущенно сказала она. – Я способна сама одеться и спуститься в столовую.

Эдвард не стал спорить, но состояние Флоренс беспокоило его все больше. Словно она воздвигла между ними невидимую стену, несмотря на то, что они любят друг друга и все давно решено.

Совет Ипатии показался ему дельным, но не слишком успокоил. Тетка велела не дергать девушку.

– Она боится. Не думай, что дело в тебе. Флоренс боится самой себя. Если хочешь увидеть прежнюю Флоренс, дай ей время. И не стоит показывать ей свою тревогу и чрезмерную заботу – этим ты только сильнее смущаешь ее. Не будь эгоистом!

Эгоистом? Эдвард сознавал, что ни черта не понимает в женщинах. Разве можно назвать эгоистичной заботу влюбленного мужчины, который желает сделать женщину своей женой?

– Дай ей время, – снова и снова повторяла Ипатия, доводя его до отчаяния.

И вот после одного из таких разговоров герцогиня распорядилась подать роскошный ужин для Флоренс и Эдварда, а сама, сославшись на головную боль, удалилась в свои покои. Стол, за которым расположились граф и его невеста, был узким и длинным, поэтому им пришлось занять противоположные его концы. Эдвард решил, что это будет наилучшим вариантом, при котором Флоренс будет чувствовать себя свободнее. Однако сам граф свободы не чувствовал: вопреки тому, как далеко от него находилась девушка, он постоянно наблюдал за движением ее рук, трепетом ресниц, и все это казалось ему невероятно эротичным. Синее шелковое платье, расшитое узорами цвета слоновой кости, подчеркивало глубину ее взгляда, в то же время оттеняя бледность щек.

Почему она так быстро и неровно дышит, отчего ее грудь то чуть приподнимается, то опадает? Что тому причиной? Волнение? Страх? Она думает о пред-тстоящей ночи?

То, что Эдвард открыто заявил о своей любви к ней и выразил желание жениться, должно было сблизить их, а не загнать каждого в свою раковину. В чем же дело?

Граф встал, взяв свою тарелку и бокал, и направился к девушке.

– Я сяду ближе, – пояснил он, заметив удивленный взгляд Флоренс.

Она едва заметно кивнула и снова опустила глаза. Зеленые горошинки снова начали кататься по фарфоровому блюду.

– Послушай, кухарка будет расстроена, если ты даже не прикоснешься к ужину, – терпеливо сказал Эдвард, рассматривая Флоренс. В неровном свете свечей тени под глазами казались темнее, а сама девушка выглядела худенькой и хрупкой.

Флоренс отрезала кусочек ягнятины и со вздохом отправила в рот. После этого игра с горошинами возобновилась.

– Тебе надо восстанавливать свои силы, милая, – настойчиво продолжил граф. – Ты неважно выглядишь.

Флоренс неожиданно улыбнулась и, протянув руку, погладила его по волосам. Эдвард не ожидал прикосновения и вздрогнул. Он мог по пальцам пересчитать случаи, когда Флоренс касалась его так нежно, и сердце защемило. Еле держа себя в руках, граф стиснул зубы – обычно это помогало. Невероятным усилием воли он удержался от того, чтобы прямо здесь и сейчас наброситься на Флоренс, зацеловать с головы до пят, задрать все ее пышные юбки и ласкать до тех пор, пока она не начнет содрогаться от наслаждения.

Ничего этого он не сделал, опасаясь напугать Флоренс своим неистовством, а только улыбнулся в ответ на ее прикосновение.

– Эдвард, ты всегда такой дипломатичный, просто удивительно, как это тебе удается.

Тонкие пальцы еще раз взъерошили его волосы, затем скользнули по щеке и плечу. Эдвард перехватил руку, прежде чем Флоренс ее убрала. Желание было таким нестерпимым, что пересохло во рту, и другой рукой граф резко поднял бокал и отпил вина. Она назвала его дипломатичным! Он готов разорвать на ней одежду в клочья, а она считает его джентльменом!

– Я хочу тебя, – сипло сказал Эдвард.

Девушка подняла глаза – зрачки потемнели и расширились. Желание? Страх? Ресницы опустились, словно бабочки. Эдвард перевел взгляд на пухлую губку, которую она кусала. Его пронзил такой спазм желания, что он проклял все на свете.

– Послушай, Флоренс, – начал граф, с трудом подыскивая слова. – Я не хочу пугать тебя, но в крови у меня бушует пожар, и только тебе под силу погасить его. И больше того – я не уверен, что смогу держать себя в руках достаточно долго, чтобы дождаться брачной ночи.

Губы Флоренс сжались в одну линию.

– Тебе не обязательно дожидаться брачной ночи. И ты вовсе не обязан жениться на мне, чтобы залучить меня в свою постель.

Это был последний ответ, какого мог ожидать Эдвард. Ошеломленный, он откинулся на спинку стула, не выпуская руки Флоренс. Она опасается, что его желание жениться вызвано только жаждой плотских утех? Значит ли это, что она убежала тогда не только потому, что была оскорблена, но и потому, что боялась самой себя? Боялась, что не сумеет отказать графу Грейстоу?

– Флоренс, – сказал Эдвард как можно мягче. – Все не так, как ты подумала. Я хочу жениться на тебе и хочу, чтобы наша свадьба произошла как можно раньше, но вовсе не потому, что ты мне нужна для постели. То есть я понимаю, почему ты так решила. Та ночь в домике на острове, дело в этом, да? Возможно, мы делали то, что не имели права делать, но теперь все по-другому.

Она покачала головой:

– Ты меня не понял.

– Так объясни мне. – Эдвард нежно поцеловал сжавшийся кулачок.

Флоренс уставилась себе в тарелку, не решаясь посмотреть ему в глаза.

– Той ночью, когда ты пошел за мной на остров, когда нам было так хорошо вдвоем... я убеждала себя, что всего лишь хотела понять, каково быть желанной. Но позже, наутро... – Ее плечи поникли. – Наутро я решила, что эта ночь сблизила нас, решила, что что-то значу для тебя и, что ты попросишь моей руки.

– Ты правильно думала. Это я был глуп. Я должен был сделать именно это.

– Нет. – Флоренс протянула другую руку и погладила ладонь графа как бы в задумчивости. – Я не это хотела сказать. Просто тогда я придавала большее значение законам общества, потому что не так давно стала его частью. Поэтому мне было так важно соблюдение определенных приличий. А теперь я вижу, что эти законы делают с человеком, во что его превращают! Вспомни Фредди, своего отца. Я больше не желаю жить только по правилам, потому что боюсь потерять самое дорогое, что у меня есть.

Эдвард погладил ее руку, приподнял подбородок и задумчиво заглянул в глаза.

– И все-таки эти законы по-своему важны. Только через них мы понимаем, что дорожим друг другом.

– Это глупо! – Флоренс отвернулась, выдернув подбородок из его пальцев. – Ты сказал, что стыдишься меня. И при этом хочешь взять меня в законные жены. Разве это не глупо?

Эдвард уставился на нее с неподдельным удивлением.

– Я не говорил подобного. Я просто не мог сказать такое!

– Но ты сказал. Когда ты ворвался к Кэтрин, ты заявил, что так сильно меня любишь, что боишься этого. Ты стыдишься своей любви ко мне! – Глаза Флоренс наполнились слезами. – Я по-прежнему дочь викария. Небогатая. Некрасивая. Все, что у меня есть, – это моя честь и гордость. Не так уж и много, согласись. Если ты женишься на мне, это едва ли смоет пятно с имени Бербруков. Едва ли общество одобрит подобный шаг с твоей стороны. Я знаю, что ты хочешь меня, я вижу это в твоих глазах. Но когда ты устанешь от меня, не лучше ли будет в тот момент оказаться не связанными узами брака?

– Господи помилуй! – воскликнул Эдвард потрясенно. – Ты вообще меня слушала? Или все, что я говорил, пролетело мимо твоих чудесных ушек? Что ты советуешь мне? Повторить одну за другой все ошибки моего отца, чтобы всю жизнь потом раскаиваться?

– Насколько я поняла, ты хочешь переспать со мной, а из твоих рассуждений насчет законов общества я сделала вывод, что твое дурацкое джентльменство не позволит тебе сделать это, не будучи женатым на мне!

– Мое дурацкое джентльменство не имеет ничего общего с моим желанием жениться на тебе! Черт возьми, Флоренс, что за чушь тебе приходит в голову! Еще пару дней назад ты считала, что я хочу женить на тебе своего брата, чтобы при этом делить с тобой постель!

– Ну, – смутилась Флоренс, – признаю, в этом я ошибалась.

– И не только в этом. Я хочу жениться на тебе, потому что люблю тебя, глупая. Ты заполнила пустоту, в которой я жил до сих пор и сам не подозревал об этом. С тобой я счастлив. Даже когда просто держу тебя за руку. Когда просто смотрю на тебя. Я не могу представить жизни без тебя. И еще одно, самое важное: я не разлюблю тебя, потому что ты такая одна. Выкинь эти глупости из головы!

Флоренс разрумянилась от смущения, но по тому, как она кусала нижнюю губу, Эдвард понял, что она все еще сомневается.

– То, что ты говоришь, звучит очень красиво. Но мне сложно поверить в то, что это правда. Пока это только слова.

Эдвард чуть не застонал от отчаяния.

– Ты не веришь мне, потому что я уже однажды обманул тебя!