Ellen Fallen - Запутанные в сети

Притормаживаю напротив её дома, она сидит на улице под ней огромная лужа, неужели она лопнула?

– Не смотри на меня так! Просто помоги, это воды, – очень нежно беру её под руку и тяну на себя. – Спасибо, Господи, ты приехал!

Бэт обнимает меня, практически виснет на мне, пока я не чувствую её захват на моем плече. Она отодвигает от меня телом и стонет, наклонившись вперёд. Кривлюсь от боли и скулю, как щенок, мне кажется, она сломала мою ключицу рукой, всё ещё сжимающей меня.

– Скажи спасибо, что не яйца, – посмеивается она. – Откуда столько силы? Сама не знаю!

Я даже не могу найти слов, молча, делаю всё так, как она мне говорит. Её стоны сменяются криками, пока мы едем в больницу, таких матов я не слышал за всё годы жизни с ней. Кто поселил матроса в тело моей подруги?

– Ну что ты молчишь? – возмущается она. – Скажи что-нибудь, Дугалт.

Нервно перевожу взгляд на неё через зеркало заднего вида.

– Ты отлично выглядишь, – что ещё я должен сказать? – И я рад видеть тебя.

Она начинает хохотать, убирает вспотевшие волосы от лица и выразительно смотрит.

– Спасибо, что приехал, ты очень хороший человек, – её лицо меняется от нежного до злого, искажённого гримасой боли. – Я сверну ему шею, когда он прилетит. Надену его голову на пику и буду отпугивать грёбаных воронов. Клянусь, оторву его яйца, он не жилец.

Громкое дыхание позади меня заставляет ещё сильней сосредоточиться на дороге. Пара поворотов, и вот, мы около больницы Мюррейфилд. Нас встречает какая-то девушка в медицинской форме с креслом-каталкой, стоящим рядом. Помогаю выбраться Бэт из машины и усаживаю с помощью девушки в каталку.

– Теперь она под моим наблюдением. Меня зовут медсестра Ошула. Но вы можете пройти вместе со мной, чтобы посмотреть палату, – ничего не понимая, я иду следом за ней под её мирный разговор с Бэт.

Мне кажется Лиззи не в себе, её глаза постоянно закрыты, и она шепчет проклятия. Будто ведьма посылает на всех заклятия, это значительно страшнее фильма ужаса. Проходим по чистым светлым коридорам больницы. Персонал, который занят чем-то своим. Место очень приятное, нет ощущения больницы. Сестра заводит нас в палату, предварительно приготовленную для неё. Пока она укладывает Бэт на специализированную кровать и производит какие-то манипуляции, я осматриваю всё. Рядом с родильной кроватью висит маска с закисью азота, только руку протяни. Я читал, что в Шотландии роды без обезболивания считаются варварством. У стены стоит белоснежная люлька для малыша, в стороне стулья и кресло. В центре комнаты наполовину сдутый мяч. Он-то зачем здесь? На белой подставке стоит дисковый магнитофон.

– Вас удивляет что-то? – медсестра садится за какой-то прибор, накрывает живот Лиззи простыней. – На мяч можно сесть, прилечь, принять удобную позу и расслабиться между схватками. Делать это лучше под приятную музыку, подобранные записи являются успокаивающими и облегчающими родовые муки.

Наверняка она думает, что я отсталый или ненормальный: моя застывшая поза и странного вида вытянутое лицо, в общем, говорит за меня.

Она протягивает руку и указывает мне, чтобы я сел и не мешал ей. Нажимает пару кнопок на приборе и проводит пластиковой штукой по огромному животу Лиззи.

Затем, затаив дыхание, мы слушаем, как бьётся сердце малыша. Поверить не могу, никакая музыка в мире не сравнится с головокружительным ритмом стремительно развивающейся жизни! У Ошулы специальный акустический приборчик, усиливающий звук. С улыбкой я наблюдал за двигающимся уже настоящим человеком внутри моей бывшей жены. Это поразительно. Подхожу к Бэт и сжимаю её ладонь, она плачет.

– Он приедет, не переживай. Я постараюсь помочь, – меня выпроваживают из палаты, и я судорожно набираю Мэттью, номер перекидывает меня на голосовую почту. Записываю ему послание, надеюсь, он успеет к моменту появления малыша. Потому что я не хочу быть первым человеком, которого увидит их ребёнок. Другое дело, когда родится наш с Анной малыш.

Анна… Я в очередной раз оставил её одну и даже не сказал, куда уехал. Слегка бьюсь головой об стену, эгоист и свинья! Как иначе можно назвать такого придурка, как я? Она задала мне вопрос, я не ответил. Мы собирались в кино, но я должен был ответить на звонок, он действительно необходим. Как теперь я должен объяснить ей, почему я здесь, а не с ней? Почему я не берегу наши отношения?!

Набираю её, но они с Мэттью как будто сговорились, отсылка на голосовую почту, отправлю ей голосовое о своём местонахождении, извиняюсь и обещаю исправиться. Как бы странно это не звучало, но я люблю её. А бросить сейчас Бэт я тоже не могу. Что если бы её никто не подобрал на улице? Телефон издаёт звук, и я смотрю на сообщение от Моники.

«Мне звонила Элизабет, что произошло? Она тобой связалась? Её телефон не отвечает!»

Естественно, она не может ответить, потому что она в больнице.

«Она рожает. Я привёз её в больницу. Если ты свободна, приезжай!»

Молчание, она явно не готова к этому шагу. Я знаю, что, в целом, Моника не злой человек, осознав всё свои ошибки, она приедет, и будет ещё возиться с ребёнком. Просто сейчас не совсем правильный момент, наверное…

Расхаживаю по коридору и рассматриваю фотографии на стене. Всё они ассоциируются у меня с Анной, как бы она выглядела с нашим ребёнком. Пройдя до конца коридора, я возвращаюсь и беру несколько буклетов. Внимательно читаю руководство, как питаться для того, чтобы зачать здорового ребёнка, про развитие плода внутри матери, пальцами замеряю размеры ребёнка в каждый период. Подпираю подбородок рукой и беру маленькую книжку-инструкцию «Уход за ребёнком до года». Строка за строкой, я всё больше убеждаюсь, что нам необходимо завести ребёнка, желательно в ближайшее время, чтобы я смог применить весь прочитанный материал.

Передо мной кто-то останавливается, и я медленно поднимаю глаза, чтобы увидеть раздражённого Мэттью. Он тяжело сглатывает и ставит сумку рядом со мной на стуле.

– Ты просчитываешь ходы, чтобы вернуть её? – в лоб спрашивает меня.

У меня наверно перенасыщение информации, потому что я озадачен его словами. С чего он взял, что я здесь по этой причине?

– Ты предпочитаешь, чтобы твой ребёнок родился на улице около дома? Та лужа ещё долго не высохнет, поэтому ты сможешь убедиться в моей правоте при первой возможности, – я спокоен, потому что сейчас мы оба дерьмовые спутники для наших девушек.

Он оставил свою беременную жену одну перед самыми родами. Я бросил свою любимую ради бывшей жены, которая осталась одна. Никто из нас не в выигрыше.

Мэттью отходит в угол напротив меня, садится на стул, локтями упирается в колени и приставляет пальцы к губам.

– Я отказался от совместных родов, – говорит он огорчённо. – Струсил.

На моем лице расплывается грустная улыбка.

– А я оставил свою девушку, в момент, когда он спрашивала, люблю ли я её. И она сейчас точно знает, что уехал к бывшей жене, так как передавала мне телефон, – ставлю локоть на подлокотник и рукой подпираю щеку. – Так что тебя, как и меня, не вспоминают сейчас хорошим словом.

Мэттью задумчиво трёт свою щетину и нервно дёргает ногой.

– Она будет в порядке. А малыш такой сильный. Я слышал его сердцебиение. Он воин, – убеждаю его, чтобы не нервничал о своей семье.

Мэттью смеётся и хитро смотрит на меня.

– Если бы ты не оказал мне услугу, клянусь, я бы устроил здесь потасовку. Ты слышал сердце моего ребёнка. Но я тебе благодарен, ты оставил всё свои дела и поехал на помощь Бэт. Это многого стоит, – вижу уважение в его глазах. – И знаешь, это не мальчик. Скорее маленькая воительница, похожая на Бэт.

Мэттью встаёт, снимает с себя пиджак, закатывает рукава и моет руки в раковине, стоящей в коридоре, затем обрабатывает руки антибактериальным гелем и идёт к палате Бэт.

– Я потом пожму тебе руку, сейчас я должен помочь моим принцессам, – заговорщически подмигивает мне и заходит в палату. Последнее, что доносится оттуда, это грозный голос Элизабет со словами: «Ненавижу тебя Купер», и весёлый смех Мэттью со словами: «Ты меня любишь».

Это говорит о том, что у них уже всё хорошо. А что до меня, так я неудачник. Сижу на стуле и жду, когда мне ответит Анна, хотя бы напишет: «Пошёл к черту». Может, надо взять пример с Мэттью и поехать домой? Тем более во мне уже не нуждаются. Решительно поднимаюсь со стула и иду быстрым шагом по коридору к выходу. Готовлю слова, которыми я буду умолять простить меня, признание и настоящее раскаяние, всё обдумываю. Но следующее практически ставит меня на колени, в дверях стоит растерянная Анна, в поиске, куда пройти, чтобы найти меня. Подхожу к ней, обнимаю, целую её лицо быстрыми поцелуями.

– Я люблю тебя! Ты моё всё. Я не знаю, сколько ещё мне придётся извиняться перед тобой, но я готов исправляться. Ради тебя, – снова целую её в губы, держу лицо в своих руках. – И я хочу ребёнка, хотя бы одного, но только с тобой.

Анна ласково проводит рукой по моей щеке и целует меня нежным поцелуем. Она пришла, и мне ничего больше не надо. Только её понимание, почему я так поступил, и любовь. Сам я готов ради неё на всё. Без ограничений!

Пришёл тот день, когда я просто обязана излить всё, что творится в моей душе, рассказать и покаяться. Стоя на коленях, я молилась дать мне силы, мудрости, человека, который направит меня, пастора, излечившего мою душу и очистившего мои мысли. Прощение за всё плохие поступки, решения и действия.

Не помню, когда в последний раз я молилась, приходская школа осталась в далёком прошлом, и я забыла, как обращаться к Богу. Может я делала что-то не, верно, искренние слова были сказаны от всего сердца. Но сейчас я будто стою на краю скалы и балансирую на носочках. Решаю: спрыгнуть или отступить назад. Всё чувства обострены настолько, что меня трясёт от поступков, которые я совершила и совершу. Оплаченный чек лежит на моем столе в ожидании, когда я пойду на процедуру избавления от ребёнка. Именно так, избавление. Стоит подумать о правильности этого поступка, как меня начинает тошнить. Кажется, маленькая жизнь во мне протестует, он хочет жить. Но ведь ребёнок ещё не знает, какой я человек. И что несу в себе, какую разрушительную силу.