Райли


Я прихожу в сознание, чувствуя себя не в своей тарелке. Я слышу успокаивающий звук дождя, часто постукивающего по окну, и на мгновение пристально смотрю на капли, стекающие по стеклу.

Я слегка сдвигаюсь, и движение заставляет чувствовать гулкую боль в груди. Кажется, что на моей груди и левом плече висит тонна тяжести.

Я смотрю на своё окружение и нахожусь в замешательстве от того, где я очутилась. Одна стена состоит из больших окон. Персиковые цветные шторы раздвинуты в стороны, что открывает мне потрясающий вид на дождь. Вдали я вижу горы.

«Горы? Я вижу сон?»

Когда я двигаю правой рукой, то чувствую, что что-то тянет её, и тогда замечаю, что в мою руку воткнута игла капельницы. Там висит пакет с какой-то жидкостью, свисающей с подставки, которая расположена рядом с кроватью.

«Я в больнице?»

Мой разум затуманен, и я сражаюсь, чтобы попытаться бодрствовать, но это битва, которую я проигрываю, когда тьма утягивает меня назад.

Когда я снова просыпаюсь, за окнами темно. Представляла ли я горы раньше или это был сон? Лампа рядом с кроватью включена, мягко освещая элегантно оформленную комнату. Цвета — все мягкого тона персиков и сливок. Я ничего не узнаю.

Звук открывающейся двери выдёргивает меня из сонного состояния, в котором я нахожусь. Мой взгляд мечется по комнате, пока я не нахожу входящую женщину, в руках которой ещё один пакет для моей капельницы. Она одета в джинсы и чёрную футболку. У нее короткие и светлые волосы и очень яркие зеленые глаза. Я не помню, чтобы видела её раньше.

Я пытаюсь подтолкнуть себя в сидячее положение, но ошеломляющая боль пронзает мою грудь, распространяясь на левую руку. Я не могу сдержать хриплый стон, вырывающийся из моих сухих губ, который словно поджигает горло.

Дерьмо, всё моё тело болит.

— Райли, не пытайся двигаться, — спокойно говорит женщина. Я хмурюсь, не уверенная, должна ли я её узнавать. — Ты отсутствовала четыре дня. У тебя будет время, чтобы подняться на ноги.

«Четыре дня?!»

«О чем она говорит?»

— Меня зовут Амелия Куинн. Я медик команды и буду заботиться о тебе, пока тебе не станет лучше.

«Медик команды?»

В одно мгновение мой ум пуст и затуманен, а затем первая вспышка воспоминаний вспыхивает в моих глазах. Образы из памяти врезаются в меня, заставляя мою грудь сжаться с невыносимой болью.

Папа.

Мама.

Логан.

Джош.

Моя семья.

Из горла звучит глухой звук. Я поворачиваюсь на бок и съеживаюсь, когда агония продолжает пронзать меня. Я стараюсь оттолкнуться от любой боли, но она вонзает когти глубоко в меня. Из меня вырывается крик, звучащий почти как вопль, и я начинаю раскачиваться, пытаясь ослабить агонию, которая настигает меня.

«Моя семья мертва».

Желчь подступает к горлу, и я напрягаюсь. Грубые, пустые хрипы содрогаются в моем теле.

— Позволь мне помочь, — шепчет Амелия. Она берёт мои длинные чёрные пряди и одной рукой придерживает их подальше от моего лица. Её другая рука мягко движется вверх и вниз по спине, и это причиняет боль ещё больше. Мне так больно, что кто-то сейчас со мной нежен. Я принимала свою семью как должное, и теперь они мертвы.

Пока я задыхаюсь, агония затухает. Кажется, что в горле застряли шипы, и я не могу сказать ни слова, чтобы попросить Амелию остановиться.

Когда моя рвота прекращается, она кладет влажную прохладную ткань на мой лоб. Это чувствуется хорошо на моём лихорадочном лице. Она делает это дважды, прежде чем шепнуть:

— Ложись. Тебе нужно отдохнуть.

«Мне нужен отдых».

Я хочу кричать. Хочу что-то ударить. Хочу сломать всё вокруг себя, пока всё это не будет выглядеть искажённым, как руины моей жизни.

Я хочу задать вопросы, чтобы я могла понять всё, что произошло, но не могу вымолвить ни слова. Вместо этого я закрываю глаза, пытаясь найти тёмное место, где невыносимая боль не сможет следовать за мной.


***