Райли


Как только Гриффин заснул, я выскальзываю из кровати.

Иду в свою комнату, одеваюсь, на этот раз натянув и носки, и иду искать Чарли.

Нахожу его в библиотеке, свернувшегося на кресле Амелии. Захожу, сажусь рядом и просто обнимаю его.

— Мне так жаль, Чарли, — шепчу я. Мои глаза опускаются на его ухо, там, где его задела стрела. — Как твоё ухо? — я осторожно провожу рукой по его голове, проверяя рану. Выглядит неплохо. Я просто оставлю её, она должна зажить через пару дней.

Я оставляю Чарли на кресле и спускаюсь вниз. Быстро отмываю остатки крови и убираю тряпку и воду. Мою посуду и начинаю варить куриный суп. Мама всегда говорила, что куриный суп способен вылечить что угодно.

Пока я занята чем-то, я могу не смотреть в лицо жестокой реальности того, что произошло. Пока я заставляю этот дом чувствовать себя живым, я могу не вспоминать о смерти.

Ещё раз проверяю суп. Я поставила его на медленный огонь. Он должен приготовиться как раз к тому времени, когда все встанут.

Наполняю миску Чарли водой и едой и отношу ему.

Замечаю оставленную Амелией на кофейном столике книгу и открываю её.

Я застываю от боли в сердце, когда до меня доходит, что это её дневник. Тот, в который она записывала свои цитаты.

Мои глаза порхают над словами, впитывая их.


«Ты сильнее, чем думаешь. Ты можешь сделать всё, что захочешь».

«Жизнь полна уроков. Ты либо учишься, и жизнь идёт вперёд, либо жизнь ломает тебя. В любом случае, жизнь убедится в том, что ты выучил урок, который должен был выучить в первую очередь. Ты можешь облегчить для себя задачу и перестать бороться с жизнью. Усвой чёртов урок, когда жизнь ударит впервые».


Во мне пузыриться злость, и я швыряю книгу.

— Какой чёртов урок? — кричу я, хватаясь за волосы и дёргая их. Мне нужно почувствовать физическую боль, чтобы не чувствовать всепоглощающую боль, разрушающую меня. Я падаю на колени и реву: — Какой урок? Я не понимаю.

Делаю глубокий вдох, успокаивая саму себя. Я не могу сейчас сломаться. Мне нужно держать себя в руках.

Замедляю дыхание и позволяю слезам пролиться, а затем ползу к дневнику. Беру его и открываю случайную страницу.


«Самый большой урок, который преподносит тебе жизнь, это то, что ты всего лишь человек. Ты не в силах контролировать жизнь. Тебе даётся выбор, каждый из которых ведёт своим путём. Некоторые из них наполнены счастливыми моментами. Значит, ты сделал хороший выбор. А некоторые пути наполнены кошмарами. Это потому что твой выбор был неверным, и жизнь заставляет тебя сделать другой выбор, лучший выбор. Если ты продолжаешь делать неправильный выбор, ты продолжаешь идти по неправильному пути, и жизнь будет вновь заставлять тебя выбирать. Сделай правильный выбор и иди правильной дорогой».


— Так всё это случилось, потому что я сделала неверный выбор? Какой выбор? У меня не было никого выбора! — я кричу на цитату Амелии, как будто та и впрямь меня услышит.

Я долго сижу и пялюсь на пол, пытаясь почувствовать хоть что-то. Я сказала Гриффину, что это не его вина, — потому что это моя вина.

Я не показывала им, как они мне дороги, вот жизнь и отобрала их у меня.

Я должна уйти. Если я уйду, Гриффин, Скайлар и Камден будут в безопасности. Если я останусь, то и их тоже отберут.

Я дышу быстрей и быстрей, во рту пересыхает. Выбегаю из библиотеки, не уверенная до конца, что делать или куда идти.

Я бросаюсь вниз по лестнице, и в момент безумия и страдания мои ноги подкашиваются и тело кренится вперёд. Бедро врезается в следующую ступеньку, и я быстро хватаюсь за перила, чтобы не упасть.

Мгновение я лежу в полном потрясении тем, что только что произошло.

— Райли! — зовёт Гриффин с верхнего этажа.

Я поднимаюсь, когда Гриффин достигает лестницы. Он одет лишь в джинсы, сидящие опасно низко на его бёдрах.

Он мчится вниз и присаживается рядом со мной.

— Что случилось? — он выглядит так, будто только проснулся.

— Я поскользнулась. У меня был момент безумия. Прости, если разбудила тебя.

— Момент безумия? — спрашивает он, помогая мне встать.

Меня захлёстывает смущение, когда я вынуждена признать, до какого уровня безумия опустилась.

— Я немного прибралась, потом начала варить куриный суп, — начинаю я мямлить. — Я отнесла воду и еду Чарли, а потом увидела книгу. Когда открыла её, то поняла, что это дневник Амелии, она писала об уроках, которые преподносит жизнь, и о том, что ты должен выучить этот чёртов урок, иначе жизнь подсунет тебе ужасные вещи. Прости Гриффин. Прости, что не выучила свой урок раньше.

Он мрачно хмурится и сжимает меня обеими руками.

— О чём, блин, ты говоришь?

— Я подумала, что если уйду, ты будешь в безопасности. Я принимала всех их, как должное, и жизнь отобрала их у меня.

Его голубые глаза пристально смотрят на меня, а затем он качает головой, выглядя ещё более измотанным, чем до того, как отправился в постель.

— Должно быть, ты так жалеешь, что спас меня. Я не принесла тебе ничего, кроме душевной боли.

Гриффин крепче сжимает мои руки и подходит ко мне.

— Я никогда не пожалею, что спас тебя. Ты можешь сломаться, Райли. Можешь развалиться на куски. Я возьму каждый кусочек и соберу их обратно, но никогда не проси меня отпустить тебя. Здесь без вариантов. Ты ищешь причину, какую-то вину, вот почему произошёл весь этот чокнутый разговор. Они погибли не из-за того, что ты относилась к ним, как к должному. Они погибли, потому что все мы облажались на этом задании. Я не буду в безопасности, если ты уйдёшь. Я буду в опасности окончательно потерять себя. Ты — всё, что у меня есть, Райли. Единственный человек, который у меня остался. Я не дам тебе уйти.

Он тянет меня в крепкие объятия, и я прикрываю глаза, когда его сильные руки оборачиваются вокруг меня.

— Я не могу понять эти бессмысленные убийства, — шепчу я.

Его руки ласкают мои волосы, и он оставляет поцелуй у меня на виске.

— Тебе и не нужно. Лучшее, что мы можем сейчас сделать, просто смириться. Ты запуталась, и я запутался. Давай будем в этом хаосе вместе.

Я киваю в его плечо. Я понятия не имею, как смириться с этим, зато прекрасно знаю, что значит быть запутанной. Это единственное, что в последнее время у меня выходит великолепно.

— Ты приготовила куриный суп? — ни с того ни с сего спрашивает Гриффин.

— Ага, мама говорила, что суп может исцелить всё, — я шмыгаю носом, отстраняясь. Мои глаза скользят по его голой груди и вниз до пресса, и я вспоминаю, как потрясающе было заботиться о нём и мыть его.

— Ты может и запутался, но хотя бы красивый, — только когда слова покидают мой рот, до меня доходит, что я только что сказала.

Я отступаю от него и указываю себе за плечо:

— Мне нужно проверить суп.

Несусь на кухню с горящими щеками. Мне нужно держать себя в руках. Сейчас не время влюбляться в Гриффина. Всем нам нужно смириться, как и сказал Гриффин.


***