И услышала, как он поднял лестницу, и отрезал нас обоих от внешнего мира. А потом его осторожные шаги за своей спиной.

– Здесь ничего не изменилось, – тихо сказал мой брат уже мне в затылок.

Этот чердак. Он был заброшен, но как-то раз я нашла сюда вход, дед тогда потерял меня на долгие часы, и они с Юджином искали непослушную девчонку по всей усадьбе. В первый раз я не подставляла стул, нашла палку, а когда поднялась сюда, забрала ее с собой. Им понадобилось много времени и нервов, чтобы обнаружить мое пристанище. А на следующий год, дед сделал здесь небольшой ремонт, поставил мягкий диван, кресло и даже письменный стол со стулом. На большом полукруглом чердачном окне появились льняные занавески, а на полу ковер. Чердак был вытянутым, поэтому в одном его углу дед обустроил комнату, а во втором сложил все те вещи, что раньше были раскиданы по всему этому пространству. Так и получилось, что с тех пор здесь можно было не только прятаться, но и разглядывать дедушкины сокровища, годами копившиеся на чердаке. Это были и книги, игрушки, какая-то старая утварь, газеты, открытки, лампы – всякий хлам, разглядывать который интересно было только мне.

– Помнишь, как я читал тебе книги? А ты слушала. И лежала на этом диване. И смотрела на меня своими прекрасными глазами, которые я никак не могу забыть…

Я прикрыла веки. Он не дотрагивался до меня, только сказал несколько слов. Слов, которые мгновенно погрузили меня в воспоминания того лета, когда мы с ним расстались. Было. Было многое. Было очень жарко. Я и раньше просила его почитать. Потому что уже очень давно была влюблена в его голос.

У меня не было отца. Только урывками был дед. И еще реже был двоюродный брат. Аскольд тоже читал мне книги. Даже тогда, когда я уже сама прекрасно читала и за один день могла буквально проглотить несколько книг, все равно, мне были нужны эти моменты. Но с дедом всегда было иначе. Он спрашивал меня, что бы я хотела послушать. И я всегда выбирала приключения или сказки. Но когда оставалась с братом, то просила его прочесть мне… совсем другие книги. Поначалу он удивлялся, но потом…

Я помню те моменты, когда слушала его голос. Когда слушала признания главных героев в любви. И никогда не закрывала глаза. Всегда внимательно смотрела на него и часто не замечала, насколько вместе с погружением в сюжет, все сильнее и сильнее начинало биться мое маленькое сердечко. Ему же эти роли поддавались чересчур хорошо.

Потом, когда он уехал, без объяснений, без разговора, со временем я возненавидела его, в том числе и за этот чертов актерский талант, который столько врал мне! Бог ты мой, сколько всего я себе навыдумывала в то время, и как же сильно было разбито мое сердце и разрушены мои мечты.

– Маша…

– Тебе лучше уйти к остальным, – с невероятным усилием подавив слезы, сказала сквозь зубы.

– А если я не хочу? – его горькая усмешка разрезала тишину на этом старом чердаке. На моем старом чердаке! – Маша, посмотри на меня. Посмотри!

– Нет! Уходи немедленно! – я потребовала, а сама мысленно зажмурилась, надеясь… Изо всех сил надеясь, что он не уйдет. Не предаст, как остальные, не оставит меня одну…

Повисла пауза. Он ничего не говорил. Секунда, две, три… И я повернулась к нему!

– Что т-ты… – это было единственное, что мне удалось выдавить из себя. Юджин, мой двоюродный брат молчал. И смотрел на меня. И медленно, расстегивал рубашку на своей груди. А потом сорвал галстук и скинул пиджак. И только теперь, сделав шаг ко мне, наконец, сказал:

– Не бойся меня, – его хрип одним махом разрубил ту стену, что я сама воздвигла между нами, стену, что защищала меня от него, что защищала от запретных чувств к моему двоюродному брату. – Маша… – это было последнее, что сказал Ярцев, после чего, в одно мгновение сгреб меня в охапку и накрыл мои губы требовательным поцелуем!

– Ю…Юджин!! Нет!!!

– Маша, это бесполезно, ты будешь моей! – прорычал этот паршивец и с силой дернул застежку на моей спине. Платье с предательской легкостью подчинилось ему и моментально освободило ему доступ к моему телу.

– Ты мой брат! Нет! Отпусти меня немедленно…

Хотела ударить по его груди, но, коснувшись его оголенной кожи, затрепетала, словно глупый мотылек над раскаленной лампочкой. Это был он… Юджин… Тот единственный, о ком мечтала и кого люто ненавидела все эти годы! Мой брат, мой кумир и мой Бог…

– Маша, обними меня, не бойся, – прошептал этот сумасшедший и заставил мои руки обнять свой оголенный торс. – Ну, же, ответь мне… Поцелуй меня…

Его губы коснулись моих. Только слегка… совсем капельку… И, не дождавшись ответа, снова налегли на меня и разрешили его языку проникнуть в мой рот, и этот его наглый, бесцеремонный поступок заставил меня гореть! Там, под платьем, где-то внизу моего живота, сейчас, в эту секунду разгорелся настоящий пожар…

Не понятно как, мы оказались на диване. Непонятно как, мое платье оказалось у меня на талии, открыв Юджину то, что ему не стоило бы видеть. Я должна была остановить его, должна была что-то делать… Но вместо этого, двумя руками вцепилась в его голову, которая опустилась на мою грудь, чтобы дать его языку овладеть по очереди обеими пуговками моих сосков, которые от его горячих и очень влажных прикосновений стали тверже камня. Я зажмурилась, потому что все эти ощущения были для меня новыми. Зажмурилась потому, что мне было очень хорошо и… очень страшно.

Этого нельзя было делать. Не с ним! И не так, но я уже сдалась и поняла, что не только не собираюсь отбиваться, а с трепетом жду того, что будет дальше.

Юджин оторвался от моей груди и, стоя на коленях между моих ног, обжигая свою сестру тяжелым взглядом, наклонился надо мной, подхватил платье где-то на талии, а вместе с ним и края трусиков, и потянул его на себя, оставляя меня совсем без одежды. Он сделал это настолько осторожно и внимательно, как будто боялся лишним движением меня напугать.

– Маша, – отбросив мою одежду в сторону, оголенный по пояс Ярцев, положил руки на ремень у себя на торсе. – Доверься мне, все будет хорошо.

И снова, не получив ответа, он медленно расстегнул ремень и молнию на своих брюках. Но, в последний момент, когда уже накрыл меня своим огромным, натренированным телом, и когда его горячая плоть только коснулась моего естества, я со всей силы, обеими руками уперлась в его предплечья и взмолилась:

– Нет! Не надо, Юджин, пожалуйста! Ты мой брат!!! – я просила не только его, я сопротивлялась сама себе, в последний момент и в последний раз пытаясь воспользоваться шансом, не допустить роковую ошибку.

На мгновение он почти отступил и уперся холодным лбом в мой живот, но в следующую секунду с легкостью преодолел все мое сопротивление и, поднявшись надо мной на своих сильных руках, жестко отрезал:

– Я мужчина, Маша! Когда ты, наконец, заметишь это?!

– Я…

– И ты хочешь меня… – его попавшее в точку заявление, окончательно загнало меня в ступор, но следующие слова, которые в секунду обожгли все мое сознание, обезоружили его двоюродную сестру окончательно:

– Я здесь, Маша. Просто возьми меня, – его губы снова летали в миллиметре от моих, – не бойся… трогать… не бойся… брать то, что хочешь… – и вдруг эти самые губы уже опалили мочку моего уха, – не бойся меня, Маша…

Мои руки сами соскользнули на его затылок и позволили Ярцеву налечь на меня, а через мгновение… овладеть мной. Где-то там, в ложбинке между моих ног, где так давно все горело, где все ждало его… он проник в меня и взорвал все мое существо своим возбужденным вторжением!

Его ладонь юркнула под мою поясницу, в следующий момент сильнее прижав мое тело к нему…

– Маша… – ворвался голос Юджина в мою голову, заставляя открыть глаза и посмотреть на него. – Ответь мне…

Мои пальцы, что лежали на его мощном затылке, словно окаменели. Я… я настолько хотела его, что боялась показать всю ту силу своего запрещенного желания, даже сейчас, когда все уже происходило между нами. Мне было стыдно… Очень стыдно за то, до чего я опустилась. За то, что делаю это здесь, в святая святых своего детства. На этом чердаке, где проводила свои детские дни, где играла.

Но и где потом мечтала, без конца мечтала о нем… О моем брате… О его поцелуях… Где в этих самых мечтах никогда не могла представить себе, что его близость может стать реальной. Такой дикой, такой запрещенной, такой постыдной и настолько желанной…

Он заставил меня закинуть ноги ему на торс и обнять ими его мощное тело, в которое влюблены миллионы девушек по всей стране. Мы больше не были братом и сестрой. В тот момент, когда его литые мужские бедра совершали новые и новые толчки, все глубже и глубже позволяли ему войти в меня, ударяясь о мои обнаженные ягодицы, вбивали его силу в мое естество… В тот момент, когда наши тела в прямом смысле соединились друг с другом – мы перестали быть братом и сестрой. Мы были мужчиной и женщиной.

В тот самый момент, мы стали любовниками.

Мы стали настолько близки, что я даже впервые столкнувшись с этим, почувствовала его наслаждение. Почувствовала, как он подлетел к наивысшей точке нашего безумия. И, спустя секунду, что-то очень горячее разлилось внутри меня, заставив сойти с ума, окончательно потеряться в безумном желании его ласк…

На мгновение, когда он сжал меня в своих объятиях, я, было, решила, что все закончилось, что все позади, что сказка растворилась в воздухе также быстро, как и наступила. Но Юджин в очередной раз поступил по-своему – его огромное тело отстранилось от меня и опустилось вниз, его губы… скользнули по моей коже… туда… к моему пупку… туда, где во мне все еще горело и ждало его прикосновений…

Туда… где через мгновение его губы встретились с моим возбуждением и захватили его под свой контроль. Туда… где затанцевал его обжигающий язык, окончательно погрузив свою двоюродную сестру в омут беспросветного, самого грязного стыда. Туда… где в следующий момент произошел первый взрыв безумного счастья… наслаждения… упоения…