Он укладывает меня на постель и тут же бросает рядом со мной белый махровый халат.

— Закрывай свои сокровища. У тебя на все максимум три минуты.

Не знаю, что меня больше удивило. То, что постель застелена новым бельем или то, что он не стал меня позорить переодеванием при нем.

* * *

— А что там? — указываю взглядом на капельницу.

— Крысиный яд и физраствор, — спокойно отвечает Лукьянов, обрабатывая мою кожу спиртом. Козел. Однако этот самый козел попадает в вену с первого раза, а не ковыряется в ней как некоторые. А чего уж греха таить, вены у меня никудышные.

— И все же?

— Ты ж все равно ничего не знаешь, Ань. Тут даже троллить тебя не надо.

— Вы сейчас признались, что троллили меня?

— Ну разве что немного.

— Откуда у вас штатив для капельницы дома?

— От верблюда.

— Вы думаете, в стакане что-то могло быть кроме алкоголя? — не унимаюсь я в попытке разговорить его.

— Возможно.

— А кто вам Егор?

— Третья вода на киселе.

— А если точнее?

— Троюродный племянник, — спокойно отвечает Лукьянов, откинувшись в кресле.

— А где он?

— Видимо, поехал дальше бухать. А ты не подскажешь, почему бабы такие дуры? — резко меняет тему, уставившись на меня.

— Думаю, это вам подскажут бабы и дуры, — и когда я произнесла «дуры» у меня резко закружилась голова и, если бы не мое лежачее положение, я бы точно рухнула. Да что со мной происходит? Голова едет. И, кажется, я опять теряю сознание. Лицо моментально покрывается холодным потом. Мне нечем дышать. А в следующий момент я получаю очередной хлопок по щеке.

— Зачем вы меня бьете?

— Я не бью, а привожу в чувство.

— Когда я приду в себя, я отобью вам щеки так же, как и вы мне. Я помню уже трижды. А если у меня будет синяк, папа вас убьет.

— А папа-то где сейчас? Знает вообще, что дочура наклюкалась и, возможно, нажралась какой-то дряни в незнакомом доме? Ой, подожди, он же на отдыхе. Или все же лежит и лечится после болезни Лайма?

— Отдыхает после болезни Лайма.

— Ишь какой хитрый пенсионер. Мне действительно стоит бояться грибника, которого укусил энцефалитный клещ, а ему хоть бы хны.

— Бойтесь, бойтесь.

— Боюсь, боюсь. Пойду помолюсь. Отче наш, что там дальше?

— Вы отвратительный человек. Врач может и хороший, но человек… нехороший.

— Истину глаголешь, дочь моя. А теперь закрой рот.

— Я смотрела видео, как после какого-то алкогольного напитка, девушка осталась инвалидом. Ни говорить, ни ходить нормально не могла.

— Ну говоришь ты замечательно. И много. Как типичная баба. Трещишь и трещишь.

— Мужчины еще большее трепло, чем женщины. Сплетники, перебирающие женщинам кости.

— Не могу не признать, что доля истины в твоих словах есть. А вообще не паникуй. После капельницы должно стать легче. Возможно, тебе действительно никто ничего не подсыпал. Может такая реакция на алкоголь, если ты и вправду раньше ничего не пила. А может результат смешения напитков. Ладно, капайся, а я в душ.

— А если…

— Без если. Лоток для рвоты около тебя. Я скоро вернусь.

— Спасибо, — совершенно серьезно произнесла я, закрыв глаза.

* * *

Никогда бы не подумала, что после такого — я смогу проснуться живой и… вполне себе нормальной. Руки и ноги двигаются. Голова тоже соображает. И кровь прекрасно приливает к щекам, стоит только вспомнить события прошлой ночи. Лукьянов точно спал со мной на одной кровати. Я хорошо помню, как он постоянно склонял мою голову на бок. Боже, какой позор… как я так могла? За что мне это все?

Встаю с кровати и иду по памяти в ванную. Быстро умываюсь и забираю с сушилки белье вместе с платьем. Еще один позор на мою голову. Перевожу взгляд на часы — без пятнадцати семь. Удивительно, как я проснулась в такую рань сама после того, что было. Может все дело в волшебной капельнице? Спускаюсь вниз на поиски своей сумочки, но так ее и не найдя, стала искать хозяина. Вот только в доме никого не оказалось. Ни Егора, ни Лукьянова. Что за фигня? Подхожу к окну и застываю. Лукьянов, в одних штанах с абсолютно обнаженным торсом, отжимается на турнике. Рядом с ним сидит собака, издалека напоминающая лабрадора, активно смотрящая на… хозяина? А где была вчера собака? Чушь какая-то. У меня галлюцинации? Да вроде бы нет. С другой стороны, нормальные люди столько не отжимаются.

Офигеть, неужели такие тела бывают в реале? Мда… К чему тут лукавить, звание «мистер торс» получает «старикашка» по фамилии Лукьянов. Это не стероидный качок из рекламы, это… это… ну очень красивое тело. Собака, видать со мной согласна. Так пялится на Лукьянова, что облизывается и виляет хвостом. Хотя, наверное, в отличии от меня, просто верно ждет своего хозяина. А вообще куси его, собачка. Куси.

— Фас. Откуси у него кусок мышцы за мои отбитые щеки. Давай, жри его.

Не сожрала. И не укусила. Только лишь взглядом прошлась, когда Лукьянов спрыгнул с турника. А вот я вовремя не успела отвернуться. Очередной позор! Ведь обязательно что-нибудь скажет.

— Как ты себя чувствуешь? — без приветствий начинает он, вытирая полотенцем лицо. Черт возьми, это не галлюцинации, у него реально офигеть какое красивое тело. Какие мыщцы. А какие вены на руках…

— Нормально. Спасибо, что помогли, — как можно небрежнее отвечаю я, пытаясь сглотнуть скопившуюся слюну. Не хватает мне еще восхищаться красотой его тела. Фу, блин, как низко я пала. — Я вас там куда-то посылала, и точно помню, что показывала средний палец.

— И козлом назвала.

— Да. И козлом. Извините. Я была не права. Просто вы…

— Козел.

— Ну вот зачем вы сейчас снова начинаете?!

— Что? — спокойно отвечает Лукьянов, ничуть не скрывая улыбку.

— Ничего. Хватит, пожалуйста. Я вам оплачу ремонт машины, как только родители вернутся. Куплю вам новое постельное белье и подушку. Просто… просто, я оставлю вам свой номер, и вы мне пришлете сумму, которую я вам должна за все это. Я не хочу ехать с вами в автосалон. И… пожалуйста, давайте больше никогда не видеться. Простите меня за все. Кем бы вы меня не считали — я не такая… блин. Да, я врала про родителей. Но вы это и так поняли. Все врут. Я не ангел, но я реально никогда не пила и то, что случилось вчера — для меня это… ну просто… полная ж… полный попец.

— Все сказала?

— Не все. Мысли сложно собрать в кучу.

— Было бы что там собирать в кучу. Сейчас заканчивай думать. Иди на кухню и приготовь мне завтрак. Омлет из четырех яиц. Добавь туда сыр, помидоры, зелень и ветчину. Молоко не добавляй. Себе бери из холодильника, что хочешь. Любишь омлет — делай себе тоже. Фразу про то, что «я не завтракаю или не хочу есть» — не произноси. Голодной ты отсюда не уйдешь.

— Готовить вам завтрак? Я?

— Я твою блевотину с кровати убирал. Трусы твои вместе с платьем в машинку закинул. Остальное перечислять не буду. Ты мне тут будешь нос воротить от приготовления завтрака?

– Я не ворочу. Просто…

— Живо на кухню. У тебя на все есть пятнадцать минут. Совсем обнаглевшие девки пошли, — бурчит себе под нос.

— Я не девка! — крикнула вдогонку.

— Рот на замок. И не пересоли мне омлет. И да, — перекидывает полотенце на плечо. — Вспоминай пока готовишь — мышцы. В том числе их латинские названия. За завтраком будешь про них рассказывать. Не про все, конечно, а только про те, на которые ты пускала слюни, при виде моего обнаженного верха. И еще забыл, плюнешь мне в омлет — на пятую точку больше не сядешь.

Глава 8

А я думала, что у меня пустой холодильник. Нифигашечки. Богдашка-то недалеко от меня отошел. Отличие от моего холодильника состоит лишь в ветчине и еще парочке несущественных продуктов. Четыре яйца ему, ага-угу. В коробке осталось всего лишь одно. Понимаю, что ему оно как мертвому припарка. К счастью, голова все же работает. Обшарив кухню, нашла здесь не только идеальный порядок в ящиках и полках, но и муку. У Лукьянова определенно есть женщина. Ибо содержать крупы в таком порядке, да еще и с надписями на контейнерах от какого они числа — это совершенно точно не мужское дело. Какое счастье, что я не встретилась с этой женщиной здесь. Мордобоя было бы не избежать. Только бы сейчас не приперлась. Волосы мне точно вырвет. А у меня сейчас реакция некстати, отбиться вряд ли смогу.

Недолго думая, достала из холодильника ветчину, сыр, оставшееся яйцо и слегка просроченный кефир. Ничего, прочистит кишечник, если что. Смешала все продукты, добавила муку, соду и мелко порубленную зелень. Тесто получилось то, что нужно. А вот дальше произошел затык. Чертова плита оказалась газовой. Помучалась я с этой стервой приличное время. Точно не засекала, но отведенные пятнадцать минут, по ощущениям, — прошли. Однако хозяин не явился, и я продолжила готовить завтрак.

Лепешки получились настолько красивыми, что у меня у самой, несмотря на недавнее состояние, потекли слюни. Плевать на просроченный кефир, там всего-то два дня просрочки. Не отравлюсь. Вот только есть без хозяина, ну совсем дурной тон.

Не зная, чем себя занять, поставила чайник. Второй затык произошел, когда я открыла шкафчик и взглянула на кружки. Одна с именем «Богдан», и недалеко от нее маленькая чашка с именем «Ника». Черт возьми, мне крупно повезло, что этой Ники в доме сейчас нет. А если есть?!

— Не понял, где мой омлет? — резко поворачиваюсь на внезапно возникший позади меня голос.

— У вас нет яиц. Точнее есть, но только одно, — спокойно произношу я, доставая из шкафчика кружку с его именем и еще одну — безымянную, для себя.

— Это вряд ли, я только что из душа, на месте оба. Ты можешь в этом убедиться прямо сейчас, заодно проведешь осмотр sсrotum, — с ухмылкой произносит он.