— А на парах?

— На лекции было скучно. Пытался писать, пытался не уснуть, но, кажется, уснул даже дважды. Сходил в столовую в перерыве.

— Ой, нет…

— Вот именно! Меня так долго мутило потом. А котлеты…

— Только не котлеты…

— Да. Я же не знал. — Калинин закрыл лицо руками. — Это патроны апокалипсиса, пища сатаны… Если бы хоть кто-то предупредил!

— Бедный. — Хихикнула я. — Хочешь чаю?

— Давай. — Он лег на мою подушку и уставился в потолок. — Если тебе пока тяжело, сам могу сделать.

— Мне не трудно. Я уже в порядке.

— Только давай кофе, иначе усну. — Заложил руки за голову. — Умеешь варить кофе?

— Забыл, где я работаю?

Улыбнулся.

— Точно.

— Так что лежи.

— Правильно. — Дима зевнул. — Не царское это дело — кофе подавать.

— Вот наглец!

Когда я вернулась в комнату, он уже спал. На моей подушке. Так сладко и мирно, что все внутренности дружно сжались в комок. Лежал на покрывале, поджав под себя ноги, подложив правую руку под голову и вытянув левую.

Поставив кофе на стол, я накрыла парня своей кофтой. Обошла со всех сторон и поймала себя на мысли, что любуюсь. Любуюсь, черт возьми! Он даже во сне был привлекателен. Ни тебе слюней из открытого рта, ни храпа, ни губ-вареников. Просто лицо. Расслабленное, умиротворенное, спокойное. Длинные ресницы больше не трепетали, заставляя меня вздыхать. И даже маленькие гусиные лапки в уголках глаз, часто появляющиеся в паре с его улыбкой, разгладились и уступили место безмятежности.

Взяв в качестве алиби Димкины конспекты, я легла рядом. Бросила тетрадки на подушку и легла на них щекой. Его левая рука лежала возле моего лица ладонью кверху. Стараясь не разбудить, очень осторожно, я вложила свою руку в его. С ума сойти. Моя ладонь казалась совсем крошечной по сравнению с его. Так… так… необычно! И круто!

Приподняла руку и положила пальцы на гладковыбритую щеку. Кожа была горячей и пахла свежестью лосьона после бриться. Что-то внутри колыхнулось, радуясь, что этот запах останется теперь и на моей подушке. Значит, смогу спать, окунаясь в него и представляя, что сплю в его объятиях. От этих мыслей самой стало жутко. Не рановато ли они забрались в мою голову? Нет?

Никогда не думала, что запах может быть таким могущественным. Способным подчинять, притягивать, сводить с ума. Заставлять забывать себя.

А что, если, и правда, просто довериться? Принять? Допустить, что вот это состояние нормальное? Вот так лежать здесь и смотреть на него. И сколько бы это не продлилось, оно было. И было прекрасно. И даже если потом вдруг станет мучительно больно, забыть пока об этом. Наслаждаться. Быть с ним. Пробовать. Верить. Жить.

И я закрыла глаза, пытаясь представить, что наши тела парят в небе над океаном. Сердца бьются в унисон. Руки крепко сплетены. А губы…

Я даже подскочила. В полной тишине откуда-то из коридора донеслась мелодия. Что буйное и резкое, с гулкими басами, разудалых исполнителей, на вроде «Apocalyptica». Звук нарастал, заставляя меня нервничать, а Диму реагировать во сне, подергивая губой. Блин! Музыка становилась все громче и громче, пока вдруг не оборвалась. И только я выдохнула, заиграла вновь.

Бам-бам-бам-баааам! Что же делать?

Тихонько встав, прошла в коридор. Телефон надрывался во внутреннем кармане его куртки. Доставать — как-то не вежливо. Накрыть шубой? Спрятать на балкон? Да что же мне с тобой делать, адская машина?! Замолчи!

Пока я размышляла, как поступить, мобильник заорал в очередной раз. Пальцы машинально полезли в карман. И тут глаза замерли на дисплее.

«Вика».

Что?! Обернулась, глядя на продолжающего мирно спать Калинина. Вот, значит, как. Быстро вы… Снюхались…

Нажала кнопочку слева, переводя телефон в бесшумный режим. Уставилась на экран, не зная, что думать и как лучше поступить.

Знаете… я ведь не из тех девушек, которые с азартом пускаются в бой, едва завидев на горизонте соперницу. Если ты дорога мужчине, он сам должен сделать правильный выбор. И сделать его сразу. Бегать, доказывать, уговаривать или, не дай Бог, умолять его — не в моих правилах. Лучше уж отступить и не унижаться. Пусть я буду выглядеть слабой. Или даже глупой. Пусть. Это мой осознанный выбор. Такова я.

Чертов мобильник, наконец-то, смолк. Я еще долго пялилась на экран, пытаясь решить, что же теперь делать. Внутрь точно не полезу. Копание в чужих сообщениях унизит только меня саму. Да и что я могу ему предъявить? Мы ведь друг другу — никто. Чужие люди. Остается лишь наблюдать и делать выводы.

Рука потянулась к карману, чтобы вернуть телефон на место. В эту секунду на дисплее отобразилось начало сообщения.

Вика: Сегодня в 21.00, клуб Драйв, жд…

Жду? Или ждем?

Я с силой сжала челюсти. Бросила его смартфон обратно в карман куртки. Вот же мымра это Старыгина. Быстро взяла его в оборот. А, может, это игра у них такая? Дружно потешаться над бедным сурикатом? Когда глупая Маша решит, что красивый и популярный мальчик влюбился в нее, такую жалкую и неуверенную в себе, они мне скажут: «Ха-ха, уже 2:0 в нашу пользу». Такой у них расчет? Или я уже накручиваю себя? В любом случае, шпион, свой человек в гнезде разврата, бы мне точно сейчас не помешал.

Взяла со стола свой телефон, ушла в мамину спальню.

— Алло, — сказала шепотом, — Солнце, есть к тебе дело. Да-да, на миллион!

Глава 11

Вы когда-нибудь видели, как охотится сокол? Благороднейшая птица. Он никогда не ловит добычу на земле. Пролетая мимо стаи сидящих птиц, сначала спугнет их, давая возможность скрыться, и только после этого атакует. Всегда ловит добычу на лету. Заметив жертву, занимает позицию повыше и, сложив крылья, стремительно падает вниз почти по вертикали.

Мне хотелось сейчас также дать пинка спящему Калинину и, когда он встрепенется, напасть и вонзить свои острые когти прямо ему в спину. Да так, чтобы перья фейерверком полетели в разные стороны. Но приходилось терпеливо выжидать. И я сидела, гипнотизируя его взглядом, как скопа, заметившая в реке рыбу.

Когда нервы не выдержали, ткнула пальцем в бок и уставилась в тетрадку.

— Эм… — Он потер глаза. — Я что, уснул?

— Да.

— А как же мой кофе?

— Давно простыл и покрылся корочкой льда.

— Вот черт. — Он привстал, зевая. — И ты даже не прилегла со мной?

— Нет. — Обернулась, одаривая его недовольным взглядом. — Так и не смогла разобраться в твоих конспектах. Пишешь, как курица лапой! Как при таком почерке можно вообще что-то рисовать?

Дима встал, лениво потягиваясь, и направился ко мне.

— Далеко не все каллиграфы умеют рисовать. Так же и плохой почерк. Совсем мне не мешает творить.

— Что вот тут написано? — Вытянула руку с тетрадкой, выстраивая между нами преграду, не дающую ему подойти ко мне вплотную.

— Где?

— Здесь. — Указала пальцем.

— Putin is laughing at the political chaos in the US over Trump’s alleged relationship with Russia. — Сказал так быстро и четко, будто прочел скороговорку. Ха, что непонятного? И как я сразу не догадалась по этим детским калякам. — Мы сегодня делали обзор иностранной прессы и масс медиа. Мне достался BBC.

— Одуреть, я кроме Putin ничего не разобрала.

— Ок, в следующий раз буду писать печатными буквами.

— Или бери с собой диктофон! Чувствую себя дешифровщиком!

— Маш, — он все-таки протянул свои руки ко мне. — Выключай уже дрель, а? Все мозги ведь мне высверлила.

— Я?!

— Да. — Он ссутулил плечи. — Башка — квадрат, а еще ты зудишь. Не хмурься, а то морщины раньше времени появятся. — Посмотрел на часы. — Вот черт. Даже кофе теперь не успею выпить.

— Дела зовут? — Съехидничала я.

— Да, — замялся Дима, нужно успеть заехать на работу. Обещал папе.

— Беги-беги, не подводи родителей. Раз. Они. Ждут.

Калинин обернулся по пути в прихожую, пытаясь, кажется, в моем взгляде отыскать что-то такое, что объяснило бы столь странное поведение.

— Только не обижайся. — Дима нагнулся, чтобы зашнуровать кроссовки. — Согласен, дурак. Уснул, даже не пообщался ладом с тобой. А теперь вот так убегаю. Прости меня, правда, нужно бежать.

— Не стоит. Ты ничем мне не обязан.

Выпрямился, взял с вешалки куртку, надел, достал телефон. Выдохнул, хмуря брови. Глаза забегали по экрану, лицо напряглось. Еще один взгляд на часы. Я, улыбаясь, сложила руки на груди.

— Хм, — произнес он, убирая телефон в карман.

— Что? — Поглядывая на него, спросила я.

— Да эта ваша дурацкая традиция — делать вечеринку, посвященную новеньким. Это обязательно? Ужасно не хочется идти, но, говорят, уже собирается вся группа.

— Ах, — усмехнулась я, — наша традиция? И как я могла забыть о традиции, КОТОРОЙ НЕ СУЩЕСТВУЕТ!

И прикрыла глаза, качая головой. Хорош, Вика. Молодец. Даже традицию новую ввела ради Калинина. Ей что, Костыля было мало, который уже год таскается за ней по пятам?

— Ты чем-то недовольна… — Дима наклонился к моему лицу, щуря глаза. — Ревнуешь что ли меня?

— Я?!

— Совсем не умеешь врать. — Его дыхание обжигало. — Хочешь, я не пойду. Хочешь?

— Ну, уж нет! Иди! Мое-то какое дело? Может, и найдешь там себе кого. И от меня отстанешь.

— Ох, ну тогда точно придется пойти.

Внутри меня уже рождалась буря. Негодование захлестывало, мешая дышать и даже соображать.

— Давай, моя разрисованная. — Чмокнул меня прямо в лоб. — Мне еще на своих двоих до папиного офиса скакать. А потом на тусу. Не скучай и не забывай про ингалятор.

Стерла тыльной стороной ладони след его поцелуя.