— Я… — Мне пришлось обернуться, чтобы изучить лица присутствующих. — Если не всех, то многих. Здесь, кажется, весь наш поток.

Мимо прошел незнакомый высокий парень с хвостиком. В его руке был саксофон.

— Интересно, — заметила я, разглядывая инструмент.

— Да, нормальная задница. — Согласилась Солнцева.

— Фу! Аня, я не об этом!

— Да ладно, все свои, — хихикнула подруга.

— Ага! Ты вообще-то встречаешься с моим братом! — Оборачиваясь, напомнила я. — Или нет?

— Я еще думаю, — отстраненно произнесла она, отпив шампанское.

— Неделя уже прошла, хватит думать. Не мучай парня!

Мне все время хотелось поправлять платье, волосы, убирать их за уши. Делать что-то, чтобы так сильно не нервничать. Но приходилось терпеть и терпеть, то и дело прикладываясь к игристому напитку.

— Беспокоишься за родственничка? — Усмехнулась Солнцева.

— Очень.

— Учту этот фактор, как маловажный и не способный повлиять на принятие окончательного решения.

Я чуть не поперхнулась.

— Коварная ты женщина!

— Ага! — Солнцева поставила свой бокал на подоконник. — Пойду, разнюхаю, что там подают. — И направилась к бару.

Вернувшись через две минуты с парой тарталеток, начиненных икрой и чем-то непонятным, Аня шепнула:

— Видела там вашу Вику. С подружками.

— Я тоже видела, — ответила, принимая из ее рук маленькую корзиночку с закуской. — Она мне даже кивнула. Сегодня почти все со мной здороваются. Это так…

— Непривычно?

— Вроде того.

Через пятнадцать минут некоторые из гостей отважились выйти на танцпол, чтобы подвигаться. Мы с Солнцевой, наблюдая за ними, пританцовывали на месте. Шампанское приятным теплом разливалось по телу, но не спешило ударять в голову.

Вика уже находилась в пяти шагах от нас: она уже успела собрать вокруг себя кучу народа. Парни, девчонки. Но Костыль почему-то не спешил к ней присоединяться. Стоял у соседнего окна, пил бокал за бокалом и смотрел, не отрываясь, на бассейн и гуляющих возле него влюбленных парочек. Вообще, народу стало заметно больше. Крики и веселый смех раздавались тут и там все громче.

— Он бросил нас, — отворачиваясь к окну, предположила я.

— Не, — толкнув меня локтем, Аня указала на импровизированную сцену.

Светомузыка прекратила мельтешение, звуки из динамиков притихли. Подошедший Ярик проверил аппаратуру и знаком попросил поддержать. Кого? Музыкантов.

Ловко подскочив к ударной установке, Димка плюхнулся на стул и взял палочки. Парень с хвостиком встал с другой стороны и приготовил саксофон. Еще один незнакомый мне чувак обхватил руками электрогитару.

Под дружное улюлюканье и аплодисменты через несколько секунд на сцену поднялся еще один парень. Среднего роста, в клетчатой рубахе и джинсах. С блестящей гитарой, висящей на груди. Мягкий свет вдруг опустился и коснулся его коротко стриженных волос и… маленького колечка в носу. Солист опустил микрофон на нужный уровень и слегка прикрыл глаза, словно собираясь с мыслями.

— Постригся… — Задыхаясь, вымолвила Солнцева. Поставила бокал на подоконник и потащила меня сквозь толпу ближе к музыкантам.

Боясь обронить по пути челюсть, я послушно плелась за ней, сталкиваясь оголенными плечами то с одним, то с другим. Но на нас не обращали внимания. Все притихли и ждали.

Песня началась внезапно. С неспешного и мягкого барабанного ритма. Все замерло. Осталась только музыка. К этому моменту мы уже остановились в трех шагах от сцены и перестали дышать. Тогда к едва слышному ритму ударных присоединились клавишные. Буквально с первых нот игравшей мелодии, Пашка, крепко обхвативший рукой микрофон, открыл глаза и запел. Неспешно, мелодично:

Где-то там, в синеве. Вдруг затих птичий гам.

Снова, словно с ножом в спине, город ляжет к твоим ногам.

Тем, кто видел хоть раз, не сорваться с крючка.

Отпусти ты на волю нас, что ж ты делаешь, Анечка…


Белокурая бестия!

Пропадаю без вести я…

Помогите же, кто-нибудь!

С нежным взглядом сапфировым.

Ни один не уйдет живым.

Такую попробуй, забудь.

Такую попробуй, забудь.

И только в передышке между куплетами мне удалось, наконец, осознать происходящее. Вечно брякающий у себя в комнате на гитаре, непутевый и бесчувственный, как мне казалось, братец, стоял сейчас на сцене и с гордым видом исполнял песню, посвященную моей подруге. Голосом. Нет, голосом!!! О существовании которого я до сих пор даже не подозревала. Нежным, бархатистым, чистым и сильным.

Ни стихов, ни гитар. Только окна в росе.

Волком раненым в свете фар замер на скоростном шоссе.

Из-за дня и ветра, двух стихий силами

Ты по ниточкам соткана колдунами-факирами.

Белокурая бестия!

Пропадаю без вести я…

Помогите же, кто-нибудь!

С нежным взглядом сапфировым.

Ни один не уйдет живым.

Такую попробуй, забудь.

Такую попробуй, забудь.

По моей коже табуном бегали ошалевшие мурашки. Парень на сцене просто вытворял чудеса своим голосом. Многие пары уже кружились в танце. А Солнцева все стояла, как замороженная. И смотрела. Смотрела. Даже не реагируя на мои прикосновения к своей ладони.

Допев куплет, Пашка оторвался от микрофона и посмотрел на нее. Их взгляды встретились. Ни улыбок, ни слов. Он молча бросал ей новый вызов. Посвящал красивейшую балладу. Выворачивал перед ней наизнанку всю душу.

Заиграл саксофон. Сексуально, раскованно, заставляя быстрее биться сердце. Несколько секунд, и песня снова продолжилась, взрывая словами и мелодией тишину зала и наши тела.

Димка улыбнулся, отыскав меня, наконец, глазами в толпе. Он ударял по тарелками барабанам осторожно и легко, будто стараясь не нарушить идиллии, возникшей вдруг между музыкой и голосом солиста.

С последней нотой зал взорвался аплодисментами и довольными криками. Я обернулась к Солнцевой, но ее уже не было рядом. Чувство тревоги наполнило мою грудь, не давая дышать, и вдруг сменилось внезапным облегчением. Парочка уже была возле сцены. Пашка спрыгнул к подозвавшей его Ане и моментально был вознагражден крепким французским поцелуем со всем к нему прилагающимся.

Я рассмеялась. Все, как он хотел. На людях. При всех. С языком. Подняла вверх большой палец и показала Диме. Он кивнул. Толпа довольно засвистела и захлопала, наблюдая за лобызаниями ребят.

Я еле сдержалась, чтобы не поморщиться. Фу-у, это же был Пашка. Мой Пашка! Да, он больше не ел козявки. Но все равно фу-у-фу. Рассмеялась вместе со всеми. Блин, что со мной не так? Или все братья и сестры так смотрят друг на друга?

Подбежавшие к музыкантам ребята уговорили Сурикова вернуться на сцену и спеть им еще пару песен. Прозвучали ненавистные Диме Quest Pistols — «Ты так красива» и Кино — «Малыш». Я и сама не заметила, как уже пустилась в пляс вместе с абсолютно счастливой Солнцевой и другими девчонками.

Мне, правда, становилось весело. И даже уютно среди них всех. Очуметь!

Мы остановились, лишь когда у музыкантов вышла небольшая заминка. Парни не могли решить, что сыграть, и я услышала, как Дима просит исполнить что-нибудь из «Chromeo», что успели хоть как-то прогнать на репетициях в гараже. Споры усиленно продолжались, потому что предлагаемые композиции не устраивали Пашку.

Он не любил лажать, а на английском нужно было не только петь, но и быстро соображать во время исполнения. Когда он, наконец, махнул рукой, соглашаясь, Дима вытащил стойку со вторым микрофоном, подключил и придвинул ближе к себе.

— Привет, — чья-то рука вдруг осторожно коснулась моего плеча.

Я обернулась.

— П…ри…вет. — Промямлила, увидев перед собой хмурого Игоря.

Спрятав руки в карманы, он стоял, прожигая меня испытующим, цепким взглядом.

— Твой брат? — Спросил, наконец, кивая в сторону сцены.

— Да, — выдохнула я, чувствуя разбегающийся по коже мороз.

— Отлично поет. — Он закусил щеку изнутри и вытянул губы трубочкой. — Мм… Отойдем?

— Эээ… — Растерялась я, оборачиваясь. Музыканты все еще не могли прийти к общему мнению. — Хорошо. Давай. Туда, к окну.

Указала направление.

— Пойти с тобой? — Спросила Аня, перехватив мою руку.

— Все в порядке, — выдавила, отрицательно качая головой.

Она отпустила мою кисть, и я последовала за Игорем к подоконнику. Он встал, навалившись на штору, и тяжело выдохнул. Заиграла музыка. Мне захотелось обернуться к сцене, потому что первые ноты были уж очень знакомы. И неспроста.

Парни запели вдвоем, смеясь и страхуя друг друга на трудных лексических поворотах. Но взгляд Димы не блуждал по залу или сцене, он был устремлен прямо на нас. Заинтересованный и с таким легким прищуром. И песню тоже выбрал он сам. Я догадалась об этом, еще не дождавшись куплета. Через двадцать секунд зал уже взрывал веселый припев:

I get jealous, but I'm too cool to admit it.

When the fellas, talk to my girl I ain't with it.

I get jealous, but I'm too cool to admit it.

When the fellas, talk to my girl I ain't with it.

(Я ревную, но я слишком крут, чтобы признать это.

Я не выдерживаю, когда парни говорят с моей девушкой.

Я ревную, но я слишком крут, чтобы признать это.

Я не выдерживаю, когда парни говорят с моей девушкой.)

На этот раз он совсем не жалел ударных. Колотил от души, хитро улыбаясь и не отрывая от меня взгляда. Я покачала головой и повернулась к Костылю, готовая к любому разговору. О чем бы он ни был. Время пришло.

Сложила руки на груди, обозначая свою позицию «ты говоришь, я слушаю».

Но Игорь не торопился высказываться. Он все еще молчал и нахально сверлил взглядом. Не меня. Диму.