– Я так и не догнал, что он означает, – признался откровенно. – Ни одной надписи. Даже не могу сообразить, где покупал его. И зачем… Это не в моих правилах. Но ты помнишь, меня перед отъездом по голове стукнули. Врач сказал, я что-то мог забыть.

Отпустил его руку. Генри, так его звали, прикоснулся пальцами второй руки к украшению. Покрутил.

– Этот перстень дарят своей второй половинке, – скупо пояснил новый знакомый. – В знак вечной любви. Если у тебя есть такой перстень, значит ты с кем-то помолвлен.

Я захлопнул варежку. Эдик уставился на меня. Это новость! У меня есть кто-то, с кем я помолвлен?! Генри, пока мы оба стояли в остолбенении, кивнул нам:

– Приятно познакомиться, Клим.

Он ушел в другой конец бассейна, оставив своих новых коллег переваривать неординарную информацию.

Спустя минуту Эдик толкнул меня в плечо:

– Клим… А, Клим… Так у тебя там была девушка?!

Глава 28

За первый день Эдька успел разнести по нашему небольшому коллективу, что у меня был роман во время отдыха. Девушка быстро стала невестой, ведь где-то дома у меня должно быть кольцо. Теперь все думают, что я ее скрываю. А что, если я и сам не знаю, кто она? Если бы знал, если бы был влюблен, не уехал бы, наверное, просто так?

На обеде ко мне подошел Аркадий Павлович. Мы всегда ели в столовой при бассейне, здесь дешево и кормят так хорошо, что с округи слетаются клерки и прочие офисные работники, напрочь позабыв про свои бизнес-ланчи в модных ресторанах.

«Дед Мороз» подошел к моему столику со своим подносом. Сегодня на обед котлеты и гречневая каша. Курочкин не забыл про компот. Даже про мой. Я утонул в своих мыслях и не взял напиток, когда был у стойки. Аркадий Павлович поставил стакан передо мной:

– Держи.

Я поблагодарил с набитым ртом. Спешил почему-то, хотя у меня на обед и отдых есть целый час.

– Шпасибо.

– Я присяду?

– Угу.

Курочкин, как истинный аристократ, развернул салфетку и положил ее себе на колени. Мои брови съехались на переносице. Этот жест промелькнул короткой вспышкой в моей башке. Как будто я что-то чуть было не вспомнил, но в ту же секунду напрочь забыл. Покачал головой сам себе – не помню, так не помню. Продолжил поглощать калории.

– Как работается? – спросил наш «дед».

– Нормально. Даже хорошо, так рад всех видеть.

– И даже по поводу работы спасателя не переживаешь?

– Нет, соскучился.

– Не успел вернуться, о тебе уже все говорят. Ну, рассказывай, кого ты там от нас прячешь?

Повел плечами.

– Никого.

– Грачев, мне-то можешь не рассказывать. Что за тайны мадридского двора? Как будто мы ее съедим все. Когда свадьба-то?

– Какая свадьба? Я не понимаю, с чего вы взяли.

– Ой, Грачев! Все секреты какие-то. Ладно, шут с тобой. Надоест прятаться – сам покажешь. Ты лучше скажи, как ваш новенький? Не подрались еще? Парень с характером.

– А что, он уже с кем-то успел…

– Бабы наши на него набросились, знакомиться повадились. Все как одна в купальники переодеваться и давай вдоль бассейна ходить. Ишь, модели. Так он, говорят, не посмотрел ни на одну.

– Что, даже на Машу?

– Даже на Машу, а уж как она извивалась вся. Кстати. Слышал, что со Светой случилось? Со Светланой Приходько?

Кивнул, засунул в рот ложку теплой каши.

– Отравилась. Сегодня после работы, если успею, поеду ее навестить. Витька сказал, она уже дома.

– Навести, навести. А про невесту ту лучше всем расскажи, нечего из этого тайны делать. Мы твоя семья, в конце концов.

Про невесту рассказать. Хотел бы я и сам знать, что это за невеста. Но хоть убей, не помню никого. Придумал! На пальце новичка такой же перстень. Может быть, если я узнаю, где такие продаются, вспомню хоть что-то? А вдруг, я просто купил, потому что понравилось? Нет. Этот вариант совсем отпадает. Я не покупаю украшения. Вообще. Это женское удовольствие. У меня даже татуировок нет.

За время всего дня возможности поговорить так и не представилось. После лета народ хлынул в бассейн. Целый день толкотня. Потом я уходил, после меня пошел новенький – так и не перекинулись словом. В шесть отпросился Эдик. Он подбежал ко мне с виноватым видом:

– Клим, отпусти меня пораньше! Я здесь все лето отсидел, как приклеенный. Ну, отпусти хоть на два часика?

– Черт с тобой, – по-отечески потрепал его по рыжей куцей голове, – иди.

В момент, когда положил руку на голову младшего подопечного, седьмым чувством понял, что на меня кто-то пристально смотрит. Поднял глаза. Точно. С другого конца бассейна за мной тяжело наблюдали сиреневые глаза новенького. Что ему надо? Тоже домой хочет раньше времени?

– До завтра! – крикнул мне Эдик, радостно испаряясь с рабочего места.

– Не поскользнись, – расхохотался я ему вдогонку.

Все же я рад вернуться. На юге было хорошо. Но после больницы внутри поселилось чувство тревоги. С каждым днем оно только нарастало. Пока меня осматривали врачи, полицейские давили и давили, выжимая из меня воспоминания последних дней, которых не было. И до сих пор. Я так и не понял, что же такое забыл. Спасибо, дали уехать. Все закончилось. Мне больше не надо что-то вспоминать.

Посетители бассейна разошлись к восьми вечера. Без пяти появилась Татьяна Ивановна с ведром и щеткой. Я подошел к новенькому.

– Еще две минуты и по домам? – спросил его по-дружески.

Мой взгляд постоянно приковывал перстень на его пальце. Он стал загадкой и для меня самого. Интересно, почему так сильно стучит сердце? Как будто я галлон кофе вылакал?

– Да, – ответил он коротко.

Совсем нелюдимый.

– Слушай, Генри…

Я на мгновение замолк. Новенький, как только услышал от меня свое имя, как-то так напрягся и подозрительно посмотрел на меня. Затем снова отвел взгляд сиреневых глаз.

– Я все хочу спросить про этот перстень. Меня стукнули, я вообще ничего не помню. Подумал, может быть мне что-то даст, если ты скажешь, где такие продаются. Улица, торговый центр? Что это было?

Он уставился на меня. Как будто внимательно наблюдал, ждал какой-то реакции на свои слова?

– Этот я купил в Риме.

– В Риме? Я…

Вот это номер! Я что, успел побывать в Риме?! А как? Видимо, у меня было очень глупое выражение лица, потому что новенький бросил:

– Уже восемь, – и ушел в сторону раздевалок.

Я постоял еще с минуту, пока меня в пятку не толкнула щетка Татьяны Ивановны.

– Грачев! Что ты застыл? Иди в раздевалку. Даю вам с новеньким двадцать минут – вы последние остались. Через двадцать минут, чтобы духу вашего здесь не было. Я хочу убрать и домой.

– Так заходите сейчас, Татьяна Ивановна, – игриво пошутил я. – Нам веселее будет!

– Грачев! Сейчас щеткой не по пятке получишь, а по голове. Дуй давай. Не хватало мне еще между голыми мужиками тереться.

Она замахнулась на меня – я побежал. Это наши обычные шутки. Работа у всех довольно серьезная и тяжелая, без шуток никуда.

Я вошел в раздевалку. Сбросил плавки, оставил их на скамейке. Со стороны душевых доносился звук хлещущей воды. Новенький уже мылся. Я тоже пошел и сам домой хочу. Немного устал.

Здесь было десять душевых кабинок, два ряда друг напротив друга. Во второй с краю стоял мой новый знакомый. Вокруг него уже образовалось красивое облако пара, обнявшее атлетическое тело парня. Я мельком скользнул взглядом по его фигуре. И вправду, красивый. Жестко сбита каждая мышца. Загляденье, а не парень.

– Черт!

Вошел через одну кабинку от него. Повесил полотенце на крючок. Хотел включить воду – на меня хлынули ледяные струи. Повернул на горячую – опять ледяная. Вернул в другую сторону – кипяток! Они сменили смесители? И, как всегда, что-то перепутали?

– Черт!!!

Я выругался и зашипел.

– У тебя получилось настроить температуру?! – крикнул сквозь шум воды.

Не ожидал, что новичок отзовется. У нас не особо принято помогать друг другу в таких мелочах. Ошибся. В моей кабинке внезапно стало тесно – рядом оказался парень. Он встал со мной плечо к плечу, протянул руку к переключателю на горячую-холодную воду.

По моим ноздрям ударил знакомый запах. Ресницы затрепетали, в глазах поплыл туман. Это был знакомый аромат. Он был связан с чем-то очень важным и приятным для меня. Как будто почувствовал запах самого счастья.

Услышал его спокойный голос:

– Здесь есть система, – пояснил он, – я разобрался в первый день.

Он крутанул сперва до конца в одну сторону, затем в другую и теперь вернул ручку на середину – включил. На наши с ним плечи хлынула теплая вода.

– Спасибо, – я повернулся к нему, парень сделал шаг из моей кабинки.

Он тоже обернулся. Сиреневые глаза странно скользнули по мне, от моих глаз вниз, по всему телу. Вдруг застыли взглядом где-то на уровне моего паха.

– Ты… – начал он негромко и остановился.

Я тоже посмотрел в то место, куда смотрел он. Залился краской по самое темечко – моя эрекция прилипла к моему животу!

– Я… Э…

Ситуация хуже некуда! Мы вдвоем в душевой, и я вдруг возбудился. Но я же не гей! Я так говорю клиенткам, на самом деле таким не являюсь. Что этот парень подумает обо мне?! Это все его запах! Я как-то должен объяснить реакцию своего тела!!!

– Эй, Генри… ты все не так понял, я не гей. Это от воды, наверное…

Парень не уходил. Он смотрел все в то же место на моем теле, мое же оправдание завершилось моим собственным взглядом на его плоском животе. Вернее, чуть ниже живота. Новичок теперь был в том же состоянии. И не уходил, не пытался стыдливо прикрыться. Наоборот, вернулся в мою душевую кабинку ровно на шаг, прижался спиной к холодной бетонной стене. Сиреневые глаза поднялись и заглянули в мою душу.

Моя грудная клетка заходила ходуном, я переступил с ноги на ногу. Что-то происходило. Не мог понять, что. Должен был уйти сам, оправдаться. Но я продолжал стоять здесь же и не отрываясь смотреть на него. Тело не слушало команд разума, который изо всех сил сам себя хлестал пощечинами. Что это было, черт возьми? Два парня, голые, в душевой. Еще и возбуждены до предела!