Яна Егорова - «Застенчивый» спасатель

Вдруг новичок молниеносно подался вперед, и схватил меня на загривке за волосы той рукой, на которой весь день блестел загадочный перстень. Теплые, неожиданно нежные губы коснулись моих.

Я выпучил глаза, что-то возмущенно замычал, уперся руками в стену позади него, прямо над его плечами. Он держал меня мертвой хваткой, а я не мог включить башку, чтобы сообразить, что делать. Сознание поплыло. В его душевой кабинке все еще хлестала горячая вода – она мгновенно наполнила паром все пространство вокруг нас. Теплые капли осели на моей и его коже. Пока я не очухался, язык парня проник в мой рот! Вся нижняя часть моего предательского тела заныла.

И, кажется, внутри меня тихо и очень пронзительно завыл раненный зверь…

Тело все же послушалось меня. Я дернул загривком, в наивном желании отодвинуться от губ новичка, но его пальцы лишь сильнее сомкнулись на моем затылке, железной хваткой он рванул мою голову на себя – его язык проник в мой рот так глубоко, что почти достиг гланд!

– Умм… – промычал я, слабо вырываясь.

Новичок отреагировал по-своему – свободную руку положил мне на попу, и резко придвинул к себе! Я утонул в краске. Кожа полыхала, тело сошло с ума. Как будто одного этого было мало, парень звонко шлепнул ладонью меня по ягодице и снова схватив ее, притянул меня к своему голому телу.

Твою мать, я же не гей! Почему тогда меня так ведет???

До меня только теперь дошло, почему низ тела так ноет – я был не только прижат к нему, но мы коснулись друг друга своим возбуждением. Ужас был в том, что я хотел больше. Я вдруг захотел чего-то большего! Я что, с ума сошел?! Я без ума хочу голого парня?!!

Не успела эта мысль стукнуть в мою башку – как новичок внезапно оттолкнул меня от себя.

– Хватит, – отрезал он.

Ушел, не оборачиваясь, в раздевалку.

Я остался стоять под струями воды. Дышал, как загнанное животное. Еще немного и язык вывалю на плечо. Что… что только что случилось? Он что, гее-ей? Он приставал ко мне?!! Что теперь будет?!!

А я? Я?!! Не-е-ет! Это все случайность! Удар по башке же был. Вот, это травма. Может быть, он пьяный? Или я?

Совсем плохо – моя эрекция отказалась ослабевать. То есть совсем. В голове кипел чайник. Что теперь делать, как выходить отсюда? Но и стоять здесь нельзя, сейчас Татьяна Ивановна придет. Застанет меня в таком состоянии…

За стеной хлопнула дверь. Это новичок ушел. Когда приходит Татьяна Ивановна, гремит ведрами обычно. Сейчас все стихло. Решил воспользоваться удачей, схватил полотенце, прикрылся и выскочил в раздевалку. У двери висел ключ от одиночного туалета, его всегда использовали только сотрудники. Взял его, в несколько больших шагов достиг цели, зашел и закрылся в небольшой комнатке. Полотенце улетело на бачок унитаза.

Мне нужно освободиться от этого, иначе я взорвусь! Я обычно этим не злоупотребляю, использую лишь тогда, когда совсем плохо или… освобождение от энергии уже становится для меня жизненно необходимым.

Сейчас как раз такой случай.

Расставив широко ноги, одной рукой держался за кафельную стену, туда же уткнулся лбом. Прикрыл веки. Вторую руку опустил к своему паху. Короткие ласки закончились почти мгновенно – возбуждение било через край, я начал действовать максимально активно. Пытался визуализировать себе какую-нибудь симпатичную девчонку, женскую попку или грудь. Все мимо. Возбуждение остановилось в одной позиции, а времени у меня на личное уединение оставалось все меньше и меньше.

Первые мгновения я просто отказывался пускать в голову мысли, которые туда настойчиво лезли. Картинки. Моя рука ходила вверх и вниз по моему напрягшемуся фаллосу. Я уже его натер и все никак не мог справиться с этим. Кожа на нем покраснела от трения, от моего горячего дыхания на плитке появилось большое влажное пятно. Кажется, я зарычал. Уже было совсем плохо.

Я сдался. Совсем. Пустил в голову запретные мысли, и они с превеликим удовольствием заполнили все мое сознание, не оставили ни одного свободного уголка!

Я вспомнил его запах. Его руку на своем затылке. Боль от того, как он почти выдирал мои волосы. Прикосновение к его горячему влажному телу. И шлепок его ладони по моей ягодице.

Не успел опомниться – как из моей груди вырвался громкий вздох! Моментально на стене отпечаталось еще и белое пятно с моим семенем. Оно покрыло мою руку, субстанция попала на ноги… пытался отдышаться, коснулся губами своей собственной руки, которую до этого держал под головой. Я жаждал поцелуя. Вместе с этим выплеском пришла жажда вернуть тот поцелуй.

Твою мать… я не гей. Я не гей.

Я. Не гей!!!

Серьезно же меня ударили по голове…

Помня о времени, спешно убрал следы своего стыда, спустил воду для видимости, обернул бедра полотенцем и вышел обратно в раздевалку.

И нос к носу столкнулся с Татьяной Ивановной. Она стояла, держа швабру в руках.

– Ты еще здесь? С животом плохо? Ты так пыхтел за дверью.

– Извините, Татьяна Ивановна. Да, акклиматизация. Весь день себя нехорошо чувствую. Уже ухожу.

– Ну, давай. Если хочешь – у меня с собой уголь активированный есть. Дать?

– А, нет. Я… все хорошо. Спасибо большое. Я доеду, то есть дойду до дома.

– Смотри, а то я могу. Чем же тебя кормили на том юге? Желудок, бедняжка, испортил. Ничего, в нашей столовой начнешь питаться, скоро поправишься. Дома оно всегда лучше. Вас, мужиков, только отпусти на чужбину…

Она что-то ворчала, начав тереть пол. Я быстро оделся, схватил сумку и ушел. Не забыв, естественно, попрощаться. Домой добежал минут за десять. Продолжал гореть, даже несмотря на выплеск. Вырубился на рассвете, прочитав толстенную книгу по истории Европы. Обычно чтение меня успокаивает. Быстро засыпаю. Особенно люблю историю. В этот раз, даже дочитав, еще какое-то время мучался.

Я… твою мать, не гей!!!

С утра достал перстень с полки. Долго разглядывал его. В Риме? Когда я успел побывать в Риме? Может быть, в Риме был не я, а та девушка, с которой я помолвлен? Это больше похоже на правду. Интересно, что это за металл?

Оделся, перстень взял с собой. Положил в маленький кармашек джинсов. По дороге есть ювелирка, заскочу, узнаю, из чего он сделан. На серебро это не похоже.

Взял сумку. Отправился. И действительно заглянул по пути в ювелирную мастерскую. Обычно забываю о таких вещах, сегодня не забыл. Похоже, это уже начинает переходить в навязчивую идею. Желание разгадать эту загадку.

Ювелир, толстый мужик мне по пупок с карими, бегающими глазами, был в мастерской один. Еще половина девятого, вообще странно, что они открыты.

– Здравствуйте!

– Здорово, коль не шутишь, – проворчал он.

– Можете это оценить?

Я положил перед его носом перстень. Ювелир покопался в ящичках, нашел специальные приборы, очки, натянул на пухлую руку перчатку. Взял мой перстень, поднес его под лампу.

Я ждал, что он бросит мне безделушку и начнет ругаться, что трачу его время на копеечные сувениры. Однако случилось иначе. Он довольно долго колдовал над моим украшением. Доставал новые приборы, взвешивал, тер пальцем, смотрел что-то в компьютере. Затем я увидел, как его бегающие зрачки остановились и расширились до предела.

– Даю не больше тридцати тысяч. Если продаешь прямо сейчас.

– Тридцать тысяч рублей? – мои глаза вылезли из орбит. Я думал, что безделушка не стоит больше двухсот.

Мужик хмыкнул. Облизал пересохшие, полопавшиеся в нескольких местах губы.

– Нет, нет, парень. Ты меня неправильно понял. Я не издеваюсь. Я знаю цену этой вещице, просто на нашем рынке мало найдется покупателей, способных его приобрести. Хорошо. Тридцать девять тысяч долларов, и перевожу тебе на карту. Так согласен?

Я хмыкнул и забрал у него перстень.

– Смеетесь? Ладно, извините за беспокойство.

Развернулся на выход. Так и думал. Мужик пошутить решил. Он еще крикнул мне вдогонку:

– Молодой человек! Сорок пять! Сорок пять, плачу прямо сейчас!

– Ага, я понял, – покинул мастерскую, хлопнув дверью.

Юморист. Хорошо, сам виноват. Нечего соваться с глупыми вопросами куда не нужно. Сам прекрасно знаю, что сморозил ерунду.

День в бассейне начался в обычном ритме. Я немного опоздал, новичок уже был на месте. Мои страхи по поводу того, что придется как-то оправдываться, растворились в небытие. Генри вел себя отстраненно, как и накануне ни с кем особо не разговаривал, виду не подавал, что что-то было. В качестве приветствия я махнул ему рукой из другого конца бассейна. Тот скупо кивнул.

Время шло. Эдик терся возле меня, клиенты, посетители, школьники – все менялись, а новичок как был один, так и остался. К обеду меня замучила совесть. В конце концов, я отправился к нему. По дороге даже целую речь придумал.

– Слушай, – потер свой затылок зачем-то, он посмотрел на меня, я мгновенно вспомнил, как накануне он держал меня за этот же затылок.

Отдернул руку. Залился краской. Кашлянул. Все…

– Слушай, я хотел сказать, по поводу вчера…

Новичок молчал. Черт, он что, из камня сделан?

– Ты же помнишь, меня на курорте сильно по голове стукнули. Я не гей. Меня периодически перемыкает, начинаю глупости творить. Короче, – я выдохнул под его непонятным взглядом, – извини. Больше это не повторится. Забыли.

Он отвернулся. Я не разобрал, что там было в его взгляде, но внутри уже начала грызть совесть. Я, кажется, его чем-то обидел. Черт! Не стоит так, он же новенький. Все время один. Надо хоть как-то общаться.

Моя рука снова потянулась к затылку, однако на полпути вспомнил о том, что не стоит этого делать, отдернул обратно. Нервно хохотнул:

– Кстати. Я все думаю по поводу перстня. Такого, как у тебя. Вот же сильно меня приложили, совсем память отказала. Я его разглядывал с утра, не мог сообразить, как бы мог оказаться в Риме. Не помню, хоть убей. Решил сумничать, заглянул в ювелирку. Здесь, недалеко. Хотел поинтересоваться, что это за металл. Безделушка, но он такой тяжелый. Дурак, надеялся что-то узнать.