– Где тут новичок? Дельфин, мать вашу?!

Мужик заметил Генри. Рванул к нему, кричал по дороге:

– Ты что ли?! Это ты мою жену лапал?! Сейчас я тебе покажу, где…

Он замахнулся кулаком. Меня пошатнуло воспоминанием, из горла вырвался рев:

– Генри!!!

Вернулась жуткая головная боль – обхватил руками голову. Было ощущение, она сейчас взорвется. Но даже сквозь эту боль, я увидел, как новичок посмотрел наверх, а потому услышал, как он приказал мужику:

– Бей! Бей, я сказал!!!

– Генри, нет!!! Генри!!! – орал я, как душевнобольной.

А в голове родился ураган. Словно кто-то открыл шлюз и выпустил все мои воспоминания на волю! Море! Пари! Первый поцелуй и мое бегство. Генри на моем пороге. Его массаж. Его руки. Его прикосновения…

– Генри!!! Нет, не делай этого!!! – орал я, шатаясь на самом краю и ничего не видя перед собой. У меня было одно занятие – держался за голову, боялся взрыва.

– Бей! Это я лапал твою жену! Бей! – доносилось снизу.

– Генри, нет!!!

Море… Генри и я в воде. Ты капризничаешь? Его плавки в моей руке. Дельфин…

– Генри, нет!!! Не делай этого!!! Он тебя убьет!!! “Тесла” взломана!!! – орал я не своим голосом на весь бассейн. – Генри!!! Он тебя убьет!!! Я не… Я не… Я не успею… Черт!!!

Дельфин проплыл подо мной, коснулся моего живота. Клим, ты станешь частью моей семьи? Я не готов это слышать… Что я натворил?!

Все-таки не устоял. Колени подогнулись, оступился и мое непослушное тело ухнуло с десятки прямо в воду. Ближе к самой глади успел сгруппироваться. Мог бы этого не делать – мигом рядом оказался дельфин.

Однако на сей раз…

На сей раз не он, а я подхватил его и вытащил на поверхность, подтащил к краю и заключил в медвежьи объятья. Шептал, как полоумный:

– Генри… Генри, я здесь. Здесь, слышишь?!

Придавил его лопатками к краю бассейна, Генри в изнеможении, словно в дикой усталости прикоснулся своим лбом к моему плечу.

– Ты вернулся…

Глава 34

– Ты вернулся…

– Я здесь, Генри. Здесь! Рядом с тобой…

Зажал его:

– Генри, ты живой! Как?!! Как ты выбрался из «Теслы»?! Я думал, что опоздал!!!

Не выпускал его, одной рукой держался за край бассейна, другой обнимал его голову, целовал его лоб, волосы, и не мог поверить в то, что он жив. Я вспомнил все. Драку. Как упал, как меня били по голове, как мелькнула в башке последняя мысль, что Генри уже разбился где-то в горах.

– Все, все, не здесь, отпусти меня, – его лоб все еще лежал на моем плече.

Генри с трудом выговаривал слова.

– Куда? Куда я тебя отпущу?! Рехнулся?! Я тебя никуда теперь не отпущу!!! Генри…

Сейчас тот зверь, что выл во мне все последние дни вселился в меня самого. Я сам стал этим зверем, я выл в голос. Рычал, скалился, протестовал – отпустить? Я не способен на это даже ответить.

Нам повезло – остальные были заняты психованным мужиком, никто на нас толком не обратил внимания. И даже если бы обратили, с этого момента мне было не до них. Генри уткнулся губами в мое плечо. Я хотел поцеловать его по-настоящему, однако он не только меня остановил, но и отстранился.

– Не здесь. После работы.

Генри первым вылез на поверхность. Я за ним. Как раз ребята вывели скандалиста в другом конце помещения. Кто-то кричал, что надо вызвать полицию, кто-то заметил, наконец-то, нас и послал за служебной медсестрой.

– Идем на пост, – велел мой любимый дельфин.

– Куда скажешь, хоть в другую вселенную! – прорычал я, хотел коснуться его, и опять был остановлен.

Вернулись на свои места, встали рядом, как обычно стояли во время смены. Лишь сейчас до меня дошло, что у Генри разбита губа.

– Ты… Зачем ты… Генри!

Он заметил, на что я показываю. Провел пальцем по уголку своих губ, там была кровь. Оберг перехватил мое запястье, потому что я уже двинулся наказать обидчика моего дельфина!

– Нет. Стой, Клим, – наружу показались белые клыки, они тоже были испачканы в крови. – Это не большая цена за тебя. Я даже отблагодарю его при случае.

Остановился.

– Ты это серьезно?

– Серьезно, Клим. Я узнавал, – сиреневые глаза снова налились болью, – могло ничего не получиться. Пятьдесят на пятьдесят.

Категорически не согласился с ним:

– Я не мог не вспомнить тебя. Это невозможно!

– Нет, стой. Не здесь. Мы должны завершить смену.

Если бы он упрямо не остановил меня, я бы перекинул его через плечо и уволок отсюда. В моей груди пели птицы и шумело лазурное море. Я буквально слышал шум волн и чувствовал тепло нашего солнца.

– Я тоже очень хочу, но мы должны. Потерпи. Потом… – сиреневые глаза лукаво сверкнули, – будет все, что захочешь.

Мой ответ увяз в хрипе:

– Совсем все? Обещаешь?

– Обещаю, Клим.

Я проглотил цистерну слюны, которая еще довольно долго мешала мне начать разговаривать. Меня захлестнули и чувства к нему, и воспоминания. Все, что мог сделать, занять свой пост рядом с ним. Плечо к плечу, чтобы хоть таким образом быть с Генри.

– Где тут раненный спасатель? – девчонки привели медсестру.

Ирина Львовна пришла с чемоданчиком. Его обступили, только это никак не помешало нам смотреть друг на друга поверх их голов.

– И это рана? Разбили губу, что такого?

– Вы должны ему помочь! – впереди остальных подпрыгивала Маша. Каким образом она здесь материализовалась? – Вы видите, его избили! Я уже вызвала полицию.

– Зачем? – поинтересовалась Ирина Львовна, доставая из чемоданчика какую-то жидкость и наливая ее на ватный тампон.

Генри был похож на статую. Взгляд сиреневых глаз всецело принадлежал мне. У меня мозг закипал, ведь в этот момент начинаю осознавать, что он здесь из-за меня. Он приехал, делал все это, ходил за мной… Он спровоцировал мужика, чтобы тот его избил лишь для того, чтобы я вспомнил его. Я переступил с ноги на ногу. Обхватил свои плечи руками, останавливая себя изо всех своих чертовых сил – хотел отогнать всех от него, обнять! Он все это сделал ради одного меня! Вчера успокаивал, был рядом и терпел тупого меня, который никак не мог его вспомнить!

Последний раз слезы на моих глазах были в детстве. Я вдруг понял, что реальность вокруг намокла. Шмыгнул носом, провел под ним рукой. Черт! Этого всего просто не может быть…

Спустя полчаса мы, наконец, поговорили. Когда все ушли, а мы остались наедине. Я даже прогнал Рунаевского, хотя ему было очень интересно, что же такое произошло и почему я теперь не отхожу от новенького.

– Тебе уже лучше? Как твоя голова?

– Болит. Но я счастлив, Генри. Боль пройдет.

– Так должно быть, врач говорил об этом. Ты, наверное, хочешь многое узнать?

Я старался унять дрожь во всем теле. Слабо это у меня выходило.

– Да.

Мы оба говорили и старались не смотреть друг на друга. Все наше внимание было направлено на людей в бассейне, потому что стоило бы только нам повернуться друг к другу – ни о какой работе речи бы больше не шло.

– Чем все закончилось с Ноа? Он все еще на свободе?

Генри понизил голос, мимо нас постоянно кто-то ходил. Но мы должны были хотя бы поговорить. Теперь, когда мы снова рядом, хоть это должны были использовать.

– Сперва скажи, что ты кричал про “Теслу”, когда стоял на вышке? И почему потом спрашивал, живой ли я?

– Про “Теслу”? – нахмурился, в башке еще бардак, трудно сосредоточиться. – Это… это было первое воспоминание, которое ударило мне в голову. Ты был в опасности тогда и сегодня. В тот день…

– Когда случилась драка? – подсказал он.

– Да, прямо перед ней. Я вышел из лифта и принял решение свалить из отеля. Уехал на экскурсию. По дороге наткнулся на Наташу, взял ее с собой. Надеялся хоть что-то узнать, ведь именно она первой заговорила про Ноа.

Я говорил и машинально повторял любимый жест Генри – крутил перстень на пальце. Внезапно этот один поток воспоминаний, перебила мысль:

– Генри!!!

– Что?

– Сорок пять тысяч долларов?!

Показал ему руку, на которой был перстень. До меня только что дошло…

– До меня только что дошло! Ты в своем уме?

Оберг оголил обожаемые мной клыки, чем чуть было не спровоцировал меня на несанкционированный поцелуй. Он ткнул меня пальцем в грудь. Остановил. Еще шире улыбнулся:

– Не в своем уме не я, а ювелир, у которого ты был.

– Почему? – опешил я.

– Потому что цена перстней сто одна тысяча. Евро.

– Что-о-о?!

– За каждый, – наследник Обергов хохотнул в кулак.

Он откровенно забавлялся, хоть и любя. Я отчетливо видел это. Потоки обожания, которыми он швырялся в меня, их генерировали его волшебные сиреневые глаза. Я поднял руку, еще раз на свету посмотрел на перстень. А ведь я его чуть не выбросил.

– Дурень, это же целое состояние! Зачем ты столько истратил? Мне от тебя достаточно и нитки.

– Состояние для меня, Клим, это ты. Нет! Нет, не приближайся. Вернемся к Ноа.

Я с трудом выдавил, хрип полностью поглотил мой голос. Уже еле сдерживался:

– Вернемся. Потом я хочу вернуться к тебе.

– Вернешься.

Мне пришлось заставить себя отойти от него на шаг. Дело было совсем плохо. Вокруг полно народу, а я готов его сцапать прямо при всех, и не волнует.

Генри помог мне очухаться, напомнил:

– Наташа первой заговорила про Ноа.

– Да. Заговорила, – согласно кивнул, поднимая ворох неприятных воспоминаний. – Пробовал в дороге ее разговорить, молчала или убегала от ответа. На обратном пути мне позвонил Витька. Это сын тети Светы, женщины, которую отравили.

– Она тебе как вторая мать, – проговорил Генри.

– Да. Позвонил Витька отсюда, из Екатеринбурга. Сказал, что ей уже дали противоядие, все отлично, они под крылом у полиции. Наташа слышала этот разговор, хотела настучать Ноа, я отобрал у нее телефон и разбил его. Пытался дозвониться тебе – ноль результата.

– Странно. Мой телефон молчал.