— Черт возьми, да, — ответил за меня Итан, и я посмотрела на него через плечо. — Лидия сказала, что единственный человек, который любит Лавандовый Дом больше нее, это Джози, и она никогда не выпустит его из семьи.

Услышав его слова, я положила мокрую руку на край раковины и глубоко вздохнула, мой разум затуманился.

— Детка? — я слышала, как зовет Джейк, но не отвечала.

Затем я почувствовала теплую руку на своей шее и увидела грудь Джейка в поле своего зрения, услышав:

— Джози? Ты в порядке? — я подняла на него глаза.

— Единственный человек, который любит Лавандовый Дом больше бабушки, — это я, и я никогда бы не выпустила его из семьи, — прошептала я. — Так что да, отвечая на твой вопрос, я оставляю его.

Это было, опять же, решение, которое я приняла прямо сейчас. И это было еще одно решение, которое мне хотелось исполнить.

Я просто понятия не имела, как это сделать.

Или для чего.

Лавандовый Дом не вписывался в мою жизнь. Я не могла оставить огромный дом без присмотра, пока путешествовала по миру. Я также не могла его упустить.

Ни сейчас. Ни когда-либо.

Когда я умру, он, по понятным причинам, уйдет «из семьи», поскольку у меня нет детей, и в моем возрасте их уже не будет. Но пока этого не произошло, он останется в семье.

— Круто! — закричал Итан, и я вздрогнула, снова сосредоточившись на Джейке, который пристально смотрел на меня, все еще держа руку на моей шее. — Я знал, — продолжал Итан. — Это значит, что мы будем продолжать приходить сюда, но теперь для нас будет готовить Джози.

— Ага, — ответила Эмбер с меньшим энтузиазмом, но опять же, Итана было трудно переплюнуть.

— Детка, — позвал Джейк, и так как я уже смотрела на него, я кивнула, показывая, что слушаю его. — Ты в порядке? — тихо спросил он.

— Нет, — почему-то сказала я.

Он внимательно посмотрел на меня. Затем сказал, в этот раз очень тихо:

— Мы поговорим. Завтра. Без детей.

И снова, по неизвестным мне причинам, я кивнула в знак согласия. Его рука сжалась.

— Иди, налей себе еще вина и расслабься. Я закончу с кастрюлями.

— Я могу закончить сама.

— Детка. — Еще одно сжатие, на этот раз более сильное, его лицо приблизилось, а голос стал низким и серьезным. — Что я сказал?

Я нашла это удивительным. Неуместно властным и диктаторским.

И еще больше я удивилась, когда обнаружила, что киваю, проскальзываю мимо него и делаю то, что он неуместно диктаторским тоном сказал мне сделать.

Я провела следующие пятнадцать минут, прежде чем мы все удалились в гостиную посмотреть телевизор, потягивая вино за кухонным столом. Но только после того, как сходила за телефоном, чтобы проверить ответы Итана в его домашнем задании по умножению (я была безнадежна в математике) на калькуляторе.

Он ошибся в одном примере из тридцати.

Это означало, что он был также умен, как забавен и довольно мил. И я чувствовала, что это абсолютная правда, даже когда попросила его пересчитать неправильный пример, и он сделал это на пальцах с шевелящимися губами.

И я решила, что это тоже было восхитительно.

*****

Вечер закончился. Мы стояли на улице рядом с грузовиком Джейка, и я обращалась к Эмбер.

— Я сообщу твоему отцу, когда Жан-Мишель ответит мне, — сказал я ей, после того как она умылась, я ее сфотографировала. Хотя я не отправлю фото Жан-Мишелю до завтра, поскольку было уже поздно, он находился в Нью-Йорке, и это выглядело бы грубо.

— Хорошо, — пробормотала она.

— Было приятно познакомиться, — продолжала я.

— Мне тоже, — пробормотала она, неловко махнув рукой, и направилась к грузовику.

Едва она отошла, как Итан бросился вперед и снова обнял меня за талию. На этот раз я положила руку ему на плечо и сжала, прежде чем он отстранился.

— Так здорово встретиться с тобой, и еда была ааафигенно потрясной! — заявил он.

— Рада, что ты так думаешь, и мне тоже было приятно познакомиться с тобой, — ответила я.

Он широко мне улыбнулся, помахал рукой и поспешил к грузовику.

Его место занял Джейк, и заявил:

— Хороший был вечер.

На самом деле так оно и было, и оказалось, что для всех нас. Я молча кивнула.

— Завтра, в девять. Встретимся в «Хижине».

Я в ужасе уставилась на него. Я была ошеломлена, потому что «Хижина» была, ну… хижиной. Она находилась на пристани, и хотя я слышала о ней и знала, что бабушка бывала там время от времени, я также видела ее, и она было, ну… ужасна.

— В «Хижине»? — спросила я, и он улыбнулся.

— В «Хижине», лисичка, — сказал он странно, потому что я не могла понять, почему он добавил «лисичка». — В девять, — закончил он.

— Я… могла бы приготовить тебе завтрак, — предложила я.

— Могла бы, но если бы ты это сделала, я бы не познакомил тебя с их омлетами из морепродуктов, которые настолько хороши, что собьют тебя с ног. И я хочу, чтобы ты сосредоточилась на том, чтобы рассказать мне все, что плещется в этой прекрасной синеве, а не на приготовлении завтрака.

Прекрасной синеве? Он имел в виду мои глаза? От одной этой мысли у меня снова скрутило живот.

— Итак, девять. «Хижина», — приказал он.

Я вздохнула, прежде чем согласилась:

— Хорошо.

Он снова улыбнулся мне, наклонился и еще раз коснулся губами моей щеки, а затем отодвинулся на сантиметр, прежде чем прошептал:

— Спасибо за прекрасный вечер.

— Всегда пожалуйста.

Даже в тусклом свете уличных фонарей Лавандового Дома я видела, как его глаза загорелись весельем, прежде чем он покачал головой и отошел, сказав:

— До скорого, детка.

— Э-э… э-э… до скорого, — крикнула я.

Я смотрела, как он садится в грузовик. Помахала в ответ, когда Итан помахал мне с заднего сиденья. Лишь когда я подола к дому, грузовик начал с рычанием двигаться вдоль дороги. Оказавшись внутри, закрыв и заперев за собой дверь, я пошла на кухню, чтобы выключить свет, и почувствовала это.

Дом казался странным. То есть, странно пустым. Он никогда не чувствовался таким. Напротив, даже если в нем были только мы с бабушкой. Он был вибрирующим. Живым.

А теперь все было тихим.

Одиноким.

— А может, именно так ты себя и чувствуешь, цветочек.

Эти слова были произнесены мной, и они были настолько поразительны и тревожны, что я тут же выбросила их из головы и двинулась к выключателю. Но я изменила направление и вместо этого подошла к закупоренной бутылке вина и налила себе последний бокал.

Взяв его с собой, я только тогда выключил свет. И направилась в светлую комнату.


ГЛАВА 6

Неистовый

В доме было почти темно и совершенно тихо. Джейк, держа бутылку пива в одной руке, другой потянулся к ящику в своем столе, отперев его.

Он вытащил высокую стопку конвертов, перевязанных голубой атласной лентой цвета глаз Джози. Он глубоко вздохнул, положил стопку на стол и потянул за конец ленты. Затем провел кончиком указательного пальца по стопке, пока не нашел его.

Его любимый, пусть даже самый печальный.

Розовый конверт.

Отставив пиво в сторону, он перевернул стопку и взял его. Затем пробежался по остальным и вытащил голубой. Он взял пиво и подошел к стулу у окна. Напольная лампа уже горела, так что он сел в кресло, поставил пиво на стол рядом с собой и вытащил зачитанные до обветшалости письма, осторожно их открыв.

Он снова взял свое пиво, откинулся на спинку стула и принялся читать, сперва голубое, его глаза скользили по мелкому, аккуратному, но в то же время изящному и определенно женскому почерку.

Дорогая бабушка,

мы только что говорили по телефону, и я беспокоюсь о тебе. Знаю, это звучит странно, так как наш телефонный разговор был о том, как ты беспокоилась обо мне.

Пожалуйста, не надо. Прошу.

Я счастлива, бабушка. Это правда. Честно.

Когда мы разговаривали ранее, я хотела сказать это, но не знала, как. Возможно, я не могла заставить себя произнести эти слова, потому что не хотела признаваться в этом вслух или говорить это тебе и расстраивать еще больше.

Но ты должна знать — я не против быть одной. И хочу, чтобы так оно и оставалось. Честно.

Ты же знаешь, большую часть времени я не одна, несмотря ни на что. Но я думаю, ты понимаешь, что я имею в виду.

Мое первое воспоминание — он и она на кухне, она на полу, ты знаешь, как это было. Я же говорила тебе. И после этого было еще больше воспоминаний, которые были еще менее приятными. О них ты тоже знаешь.

И да, правда в том, что это повлияло на меня. Да, это заставляло меня уклоняться от отношений. И я знаю, что ты не считаешь это здоровым, но на самом деле, все в порядке.

Есть люди, которым нужны люди, иногда очень много людей. И я понимаю, что случившееся сделало меня не таким человеком. Но это означает, что отношения, которые я создаю, действительно значимы, а не просто сборище душ, чтобы не чувствовать себя одинокой. Мне это не нужно, потому что я никогда не чувствую себя одиноко.

Если бы у меня был мужчина, он должен был бы быть очень нежным и понимающим, терпеливым и добрым, вдумчивым, мягкосердечным и да, возможно, лихим и утонченным, определенно умным и успешным.

Всё это и особенно последнее, потому что я хотела бы, чтобы у него были свои собственные развлечения, потому что я не хотела бы, чтобы ему нужно было проводить слишком много времени со мной. Это оттого что мне нравится быть одной. Мне нравится моя собственная компания.

Это не значит, что временами меня не тянуло к нежному прикосновению, взгляду мужчины, оценивающе падающего на меня, созданию общей истории, в которой мы могли бы однажды просто смотреть друг на друга, понимать и улыбаться.