Элен Гома - Зависимые

Вот оно что. Он спас меня от похмелья.

— Спасибо. Очень мило с твоей стороны.

Он отклоняется назад в кресле.

— Я не милый. У меня всего лишь есть опыт в таких делах. Ну, ты же знаешь, какой образ жизни я веду. — Ударение на слове «какой». Он это специально. Чтобы в очередной раз ткнуть меня носом в то, что мы разные: я хорошая, а он плохой. Хотя это я вчера напилась, а не он. И в воскресенье в клубе я была тем, кто пьет. Не он. Но он на самом деле плохой. В смысле, для моего сердца — он настоящий ад. И я отдаю себе отчет в этом.

— Хорошо, не милый Джереми. Я все равно тебе благодарна, хотя ты и не сделал ничего особенного для меня. — Он ведь хочет, чтобы я таким его видела? Парнем, который никогда не прикладывает усилий ради женщины. Я делаю акцент на слове «особенного», и он улавливает это, ухмыляясь своими идеальными губами.

— Не приписывай мне черты, которые мне не свойственны.

— Я знаю, о чем ты говоришь. И поверь мне, в этом нет необходимости. Я не хочу тебя больше, Джереми. — Я говорю это, прямо глядя ему в глаза. Сама не знаю как, но мне удается выглядеть убедительной. — Мои гормоны бунтовали, и я думала, что ты тот, кто мне нужен, чтобы утихомирить их. Что ты — тот, кого я так сильно хочу, что теряю рассудок. — Его глаза темнеют, а я, упиваясь своим влиянием, даже не думаю останавливаться. — Я была так уверена, что только ты способен подарить мне то освобождение, в котором я отчаянно нуждалась. — Он почти рычит, слушая все это. Я достойна хренова Оскара за лучшую женскую роль. — Но я ошибалась. Ты не один такой, в конце концов.

И вот оно. Столик летит в сторону, а я с глухим стуком ударяюсь о стену из гладкого белого камня в считанные секунды. Он прижимает меня своим телом, его дыхание тяжелое, глаза почти черные от ярости. Я разбудила зверя. Прикусываю нижнюю губу, чтобы скрыть улыбку, которая так и просится озарить мое лицо, настолько я ликую сейчас от своей маленькой победы.

Его рука между моих ног быстро скользит вверх и достигает трусиков. Сердце останавливается, когда он начинает гладить меня пальцами через тонкую кружевную ткань. Из меня непроизвольно вырывается стон в ответ на его изысканную пытку. Я умру, если он вдруг лишит меня этого. Я убью его, честное слово.

— Не один, говоришь? — горячо шепчет он в мое ухо. Я чуть ли не плачу от переполняющих меня эмоций. — Значит, это из-за кого-то другого ты такая мокрая? Не из-за меня?

— Иди к черту, — прерывисто бормочет она и хватается за мою футболку, как за спасательный круг. Мы зашли уже слишком далеко. Я достаю руку из-под ее платья и отстраняюсь, оставляя ее стоять у стены и посылать мне яростные взгляды.

Мы оба пытаемся отдышаться, не сводя глаз друг с друга. Дерьмо. Какая же она горячая. Мой член давит на джинсы, причиняя мне боль. Потираю пальцы правой руки, размазывая по ним воспоминание о ее влажности. Ее глаза находят это, и она мгновенно вспыхивает. Я ухмыляюсь, хотя мне сейчас совсем не до смеха. Ни капли. Ни хрена не весело.

— Не смотри на меня так. И не смей улыбаться. — Она такая красивая, когда сердится. Любые эмоции делают ее совершенное, нежное, милое личико еще прекраснее. Особенно те, что адресованы мне.

— Я зависим от желания погрузить в тебя свой член, малышка. — Я медленно подхожу чуть ближе к ней. Ее щеки снова розовеют. Я балдею от нее. — Если бы ты только знала, каких усилий мне стоит удерживать его в штанах, пока я изнываю от неудовлетворенного желания.

Черт, а ведь я и правда не трахался очень долго. С тех самых пор, как мы познакомились. Это означает хренову вечность по моим меркам.

— Так удовлетвори его, Джереми. — Она, тяжело дыша, смотрит на меня, бросая мне вызов своими изумрудными глазами и дерзким язычком. Я делаю полшага вперед, сокращая расстояние между нами до миллиметров, когда наклоняюсь, чтобы прошептать ей на ухо:

— Когда я войду в тебя, у тебя не останется ни единого шанса, чтобы забыть об этом и двинуться дальше, как ни в чем не бывало. И уж тем более получать удовольствие от секса с кем-то другим. Ты уверена, что готова пожертвовать всей своей сексуальной жизнью ради мимолетного траха со мной? — Знаю, что звучит чересчур самонадеянно, но что я могу поделать, это мой последний шанс заставить ее передумать. Хотя, метод так себе, согласен.

— Ты слишком высокого мнения о себе, — усмехается она, растягивая губы в греховной полуулыбке.

Черт. Я, на хрен, ни за какие сокровища мира не откажусь трахнуть ее, какую бы самодовольную ахинею я тут не нес.

— Именно поэтому ты меня и хочешь, Эвелина.

— Да что ты? — Она язычком увлажняет свои губы, и в моей голове щелкает тумблер. Можете называть его «выключатель совести или здравого смысла». Так что да, я официально сейчас отключаю свою совесть к чертовой матери.

— Не говори потом, что я не предупреждал тебя, — почти рычу я в ее губы.

— Не буду.

Я хватаю ее за запястье и быстрыми шагами веду за собой. Зашвыриваю в гостиную так, что она вынуждена ухватиться за спинку дивана, чтобы не упасть. Слишком грубо. Но вместо того, чтобы возмутиться, она с жадностью наблюдает, как я расстегиваю ширинку на джинсах, остановившись в трех метрах от нее. Я думал, что возбужден до предела, но под ее взглядом мой член каменеет. Буквально.

Если она ждет, что я разденусь сам, а затем раздену ее, и мы сольемся в страстном танце наших голых тел, то сильно ошибается. У меня нет терпения на всю эту хрень.

Я освобождаю свой член из трусов, и начинаю, медленно поглаживая его, делать шаги к ней навстречу. Мои джинсы болтаются спущенными на заднице. Глаза Эви округляются, следя за моей рукой, она сглатывает.

— Даже не пытайся теперь остановить это, — говорю я, подойдя совсем близко, и впиваюсь в ее губы. Я прижимаю ее затылок к себе одной рукой, глубоко трахая языком ее сладкий ротик. Она снова стонет, наслаждаясь этим поцелуем так же сильно, как и я. Это настолько горячо, что я подозреваю, что могу кончить только лишь от этого.

Еще чего не хватало. Нахожу ее ладонь и опускаю ее на свой каменный член. Она тут же обхватывает его, и я вожу ее рукой по всей своей длине. Гребаный счастливчик.

Убираю свою руку, опускаю голову, немного отстранившись от Эви, чтобы посмотреть, как она делает это сама. Я любуюсь картиной, как ее пальчики скользят вверх и вниз по моей длине, делая меня еще тверже. Она сведет меня в могилу.

Не в силах больше терпеть, я разворачиваю Эви и крепко прижимаю спиной к себе. Ее обтянутый платьем зад упирается прямо в мой стояк. Идеально.

Она откидывает голову назад, упираясь ладонями в спинку дивана, и тихо постанывает от прикосновений моих рук к ее возбужденному телу. Мои пальцы обхватывают ее упругие груди, после того, как я спускаю ее бюстгальтер без бретелек вниз до талии следом за платьем. Дьявол, она само совершенство. Она начинает слегка тереться о мой член в нетерпении. Как я смог так долго сопротивляться этому? Серьезно, как?

Мне остается лишь немного приподнять короткое платье, чтобы снова увидеть белоснежное кружево на этой умопомрачительной попке. Мне вчера понадобилось все мое самообладание, чтобы вовремя остановиться в ее раздевании. Черт, да я даже был вынужден уйти на диван, чтобы хотя бы попытаться уговорить свой бунтующий член дать мне поспать немного. Черта с два.

— Ты так хороша, малышка, — почти рычу я, опуская ее трусики вниз. — Охренеть. Безумно хороша. — Скольжу пальцем между складочек ее киски, отчего кожаная ткань дивана начинает скрипеть под натиском ее пальцев, а стоны становятся громче. — Скажи, как сильно ты хочешь меня.

Она мурлычет что-то невнятное, а затем ахает, когда мой палец проскальзывает внутрь. Я начинаю двигать им в ней, затем присоединяю второй. Эви прогибает спину, чтобы обеспечить мне более удобный доступ к ее чувствительному местечку. Она стонет и хватает ртом воздух, когда я массирую его внутри. Я знаю, она на грани.

— Скажи мне, Эви.

— Я хочу, — произносит она, прерывисто.

— Чего ты хочешь, сладкая?

— Я хочу тебя, придурок, — стонет она.

— Насколько сильно?

— Ооо, черт, так сильно, что готова убить. Пожалуйста.

Я смеюсь, затем вынимаю из нее влажные пальцы, и нажимаю головкой на ее узенькое отверстие. Охренительно горячо. Я тихо ругаюсь матом себе под нос, медленно проталкиваясь глубже. Чертовски сложно не кончить сразу же в такой тугой киске.

— Боже, — выдыхает она.

— Да, малышка. — Начинаю потихоньку двигаться в ней, растягивая. Ее мурлыканья ласкают мой слух, пока я наблюдаю, как она вбирает мой немаленький член по самые яйца. — Ты такая влажная для меня. Если бы не это, я бы не смог в тебе поместиться. Дьявол, как же хорошо ты ощущаешься.

Я настолько потерял голову, что забыл надеть презерватив. Со мной такого еще никогда не было. СОВСЕМ. НИКОГДА.

Я должен был почувствовать ее по-настоящему. Это моя хилая отмазка самому себе. Что ж, я сделал это, и это невероятно, но мы не обсуждали этот вопрос, так что мне придется его надеть, так или иначе. Эта мысль мне не нравится. Я хочу ее чувствовать каждой клеточкой своего тела. Только ее. Только я.

Стоны, всхлипы и шлепки наполняют пространство между нами, когда я немного ускоряю темп, но не настолько, чтобы кончить самому. Нет, для меня еще не время. Я собираюсь насладиться моей девочкой сполна.

Моей девочкой?

Да, моей, черт возьми. Как бы то ни было, сейчас она принадлежит мне, и ее удовольствие полностью зависит от меня.

Я увлажняю свой указательный палец ее соками и слегка надавливаю на еще одно ее укромное местечко.

— Что ты делаешь? — она всхлипывает, протестуя. — Я не…

— Шшшш, — перебиваю я. И как только мой палец скользит внутрь, она кончает, громко выкрикивая мое имя. Это самое, мать его, невероятное зрелище из всех, что я видел. Она извивается и стонет, пока ее киска пульсирует вокруг моего члена, впиваясь ногтями в мягкую спинку дивана, ее трусики спущены до колен, а голова поднята вверх с закрытыми от блаженства глазами.