— Я буду чувствовать, как ты меня любишь. Сегодня я наконец-то буду тебя чувствовать.

Приподнял с пола, заставляя обвить себя ногами, и понес в спальню на огромную постель, застеленную шелковым покрывалом. Удерживая Нари за поясницу, наклонился, сдернул его на пол и опустил девушку на белые простыни, она тут же прикрыла грудь руками и сжала колени, а я склонился над ней и положил ее ладони к себе на грудь.

— Раздевай… давай, мышка. Ты же хочешь. Я знаю.

ГЛАВА 16. Артем, Нарине

Я не могу не торопиться… иначе я не смогу, любимый. Понимаешь? Мне до сих пор страшно. Нет… мне сейчас стало безумно страшно, так как изменились твои движения. В них появилось то, чего не было раньше. Не просто уверенность, а нечто большее. Ты впервые не крадешь, ты хочешь взять СВОЕ. То, что принадлежит тебе по праву.

Но как бы сильно ты ни целовал меня, как бы неистово ни обжигал прикосновениями… как бы ни убеждала себя я сама, я все еще боюсь сделать шаг назад, подождать, потому что шаг вперед означает, что возврата назад для меня больше не будет. Ни при каких обстоятельствах. Полная ампутация. И я боюсь терять… так боюсь терять эту часть себя. Ту часть, в которой они, в которой мое детство, в которой моя любовь к ним… Но ведь ты не позволишь мне передумать. Я чувствую это. Ты так крепко держишь меня, что я не могу отступить. И не хочу… Только не тогда, когда все тело плавится под горячими ладонями, когда соски сжимаются в тугие комочки, умоляющие прикоснуться к ним.

Всхлипываю, впиваясь пальцами в его плечи и подставляя грудь его жадному рту. В голове нет больше ни одной мысли. Вообще ничего нет вокруг. Есть только руки, губы и язык, так мастерски дразнящие, мучающие… Отдаваться им безумно, выгибаясь, обхватывая ногами и жадно вдыхая запах его волос. Боже, мне больно от его прикосновений к коже и так же больно, когда прекращает касаться. Когда отстраняется, а мне закричать хочется, чтобы не прерывал контакт. Кожа к коже. Дыхание к дыханию. Иначе нельзя. Иначе — агония длиной в вечность.

А когда опустил на кровать, сознание вспышкой пронзило понимание того, что должно произойти. И снова страх скользкими щупальцами под кожей. И я пытаюсь прикрыться… Скорее от себя, чем от него.

— Раздевай… давай, мышка. Ты же хочешь. Я знаю.

Хочу… но безумно боюсь того, что последует за этим. Не отпускает моего взгляда, снова накидываясь с поцелуем. Он чувствует меня… Всегда чувствует меня лучше меня самой. Просунуть руки под его футболку и застонать, поймав жар его кожи. Лихорадочно по его груди, по спине, бесконечно касаясь, впиваясь пальцами в упругое тело. Такое блаженство ощущать его вот так, под своими руками. Чувствовать, как под ними сердце его бешено бьется. Помогает мне стянуть одежду через голову, продолжая целовать и отстраняясь только, чтобы скинуть футболку на пол.

И снова взгляд его поймала, безумный. Сумасшедший, и внутри предвкушение напополам с ужасом.

* * *

Навис над ней, закидывая ее руки себе на шею, прижимая к себе, чтоб всем телом меня чувствовала. Дааа, вот так кожа к коже. Ее мучительно горячая к моей, пылающей от напряжения и дичайшего контроля. Я как в железной клетке со стальным ошейником и намордником. Добровольно их нацепил. Провел ладонями по ее бокам, по тонкой талии, задевая кончиками пальцев резинку трусиков, стягивая их вниз, на щиколотки и не прекращая ее целовать, не давая думать, не давая вообще ничего, кроме прикосновений моего языка и рук.

Раздвинул ее колени и, прихватив под спину, прижал к себе еще сильнее, потираясь о ее промежность каменной эрекцией, подхватывая голову под затылок и впиваясь в зовущий рот сильнее. Горячая. Невыносимо горячая, я этот жар чувствую дергающимся членом и сжатыми в предвкушении яйцами. Мне кажется, что я задергаюсь в адском оргазме еще до того, как войду в нее. Только от одной мысли об этом глаза закатываются, и я задыхаюсь от невыносимого напряжения, которым свело все мышцы.

Хочу сначала попробовать на вкус. Всю, каждый сантиметр, каждую чертовую мурашку на ее коже, каждую родинку и шрам на коленке, каждую ресницу на ее глазах и впадину на безупречном теле.

Медленно спускаюсь вниз, поддерживая стройные ноги под колени, целуя бешено вздымающийся живот, проникая языком в пупок, дразня и чувствуя, как она выгибается мне навстречу с первым стоном. И еще ниже к складкам плоти. Стискивает колени… она всегда так делает, а меня всегда трясет от понимания, что там, кроме меня, никого не было. Только мои губы, мои пальцы… а скоро и мой член.

Осторожно провел по розовой плоти языком и застонал от безумного вкуса, который тут же ударил в виски выстрелом адреналина. Бл**ь, девочка, как мне сдержаться, чтобы не наброситься на тебя голодным зверем и не растерзать.

Ласкал ее и от дикого напряжения чувствовал, как по спине катятся капли пота. Такая гладкая, шелковистая, невыносимо вкусная. Раздвигаю пальцами складки, касаясь кончиком языка набухшего клитора, и она резко сжимает мою голову коленями. Обхватил ладонью грудь, пощипывая сосок и быстро вылизывая подрагивающую плоть. Вверх и вниз, к влажному входу, погружая в него язык и не переставая растирать маленький пульсирующий комок пальцами, чтобы потом снова обхватить его губами и жадно втягивать в рот, обводя кругами и цепляя губами, то сжимая, то выпуская, постепенно проталкивая палец внутрь. Такая тесная, узкая. И чем дальше я проникаю, тем сильнее нарастает мое собственное возбуждение от одной мысли, что совсем скоро возьму по-настоящему.

Стонет, моя девочка. Уже все громче и громче, впиваясь в мои волосы, сжимая их в кулаки, распахивая ноги еще шире. Слишком сладко, чтобы противиться, да, маленькая? Подается навстречу, и я сатанею от того, как твердеет под моим языком ее клитор. Давай, девочка, кончи для меня. Я хочу это чувствовать. Сожрать тебя до самого дна.

* * *

Пальцами в его волосы, прижимая к себе его голову… туда, где все пылает, все горит в мучительном огне. Когда его стон услышала, будто мир взорвался на осколки, яркие, ослепительно яркие осколки счастья. Потому что чувствует ту же дикую одержимость, которая меня пожирает, безжалостно сжигает, заставляя выгибаться и бесстыже подаваться бедрами навстречу его губам. Ласкает так порочно и чувственно, вынуждая кусать губы и закатывать глаза.

Почувствовала его пальцы и колени сжала невольно. Инстинктивно дернула за волосы его голову, приподнимаясь на локтях, и тут же откидываясь на спину, потому что он не позволяет вынырнуть из этого марева возбуждения в реальность. Сжимает ладонью грудь, дразнит соски, заставляя взвиться от этой ласки, продолжая блуждать языком по моей плоти, отгоняя назад страхи, загоняя их в болото. И мне не хочется в него окунаться. Мне до боли хочется только отдаваться его рукам, его губам, и пусть ведет за собой к самому краю пропасти.

И прыгать с закрытыми глазами. Я знаю, он поймает внизу. Сердце в груди бешеными кульбитами, в такт движениям его языка… его пальцев. Наглых, дерзких. Заставляя забыть все. Заставляя терять нить с реальностью. Он моя нить и есть. Моя реальность — он. Все быстрее и быстрее, пока я не кричу, оглушенная мощным наслаждением. Сжав коленями его голову. Вздрагивая от всполохов удовольствия, вспыхивающих перед закрытыми глазами. Выгибаюсь на кровати от накатывающих волн оргазма в позвоночнике, судорожно сжимая его пальцы изнутри.

* * *

Дернул змейку на штанах и резко поднялся вверх, нависая над ней, подхватывая ноги под колени, накрывая ее задыхающийся рот своим ртом… Нари еще бьется в оргазме, а я врываюсь в ее тело с глухим рычанием. На всю длину. Глотая крик боли поцелуем, сжимая стройные ноги, не давая пошевелиться и опомниться. Кричи мне в губы, маленькая, плачь мне в губы.

И ослепительной вспышкой — ДА. Первый. МОЯ. Остановился, давая привыкнуть к себе, взвывая про себя от ее легких спазмов… отголосков оргазма и выдыхая через нос, стараясь унять бешеное желание двигаться в ней быстро и жестко. Бл**ь. Это невыносимо. Это запредельно. Это на хрен лучше, чем я мог себе представить, и меня раздирает на куски от понимания, что теперь точно моя. Вся моя. Дрожит вместе со мной. А я все еще не двигаюсь, так плотно сжат, что взвыть хочется от бешеного удовольствия.

Первый толчок, и уже я со стоном выдыхаю ей в рот, сильнее сжимая ее пальцы, удерживая ноги под коленями. Всхлипнула и стиснула мои пальцы в ответ сильно, до хруста. Слегка помедлил и, чуть выйдя наружу, толкнулся еще раз, уже отрываясь от ее губ и заглядывая в широко распахнутые глаза, подернутые дымкой слез с моим отражением в зрачках. Пьяные и такие испуганные, что хочется целовать их вечность, пока не расслабится. И я, бл**ь, боюсь двинуться, чтобы не причинить еще большей боли. Наперекор себе медленно. Адски медленно. Мучительно, мать вашу, медленно. Так медленно, что хочется сдохнуть, проникая в ее рот языком, снова сплетая пальцы со своими. Несколько секунд космической вечности, когда меня не просто трясет от напряжения, а подбрасывает как в ознобе, и член пульсирует внутри ее тела у самого входа.

— Чувствую, как ты меня любишь, маленькая, — шепчу ей в губы, двигаясь очень осторожными короткими толчками дальше и глубже, — а ты чувствуешь, КАК я люблю тебя?

Поцелуем в подбородок, втянуть нижнюю губу в рот и удерживая зубами толкнуться уже сильнее и снова отпрянуть назад, чтобы видеть реакцию и пытаться сдерживаться, сколько можно… сколько способен выдержать.

Уже чуть быстрее, не отпуская ее взгляд, набирая темп, открывая широко рот вместе с ней, обхватив ее скулы пятерней и удерживая вес своего тела одной рукой. Быстрее и быстрее, рвано дыша. Чувствуя, что меня вот-вот сорвет на хрен в пропасть. Она слишком тугая, слишком горячая и мокрая, чтобы я мог продержаться хотя бы еще несколько минут.

* * *

Накинулся с поцелуем, и я отвечаю исступленно, сплетая язык с его языком, все еще смакуя последние спазмы удовольствия… пока тело не взрывает резкой болью, настолько острой, что я кричу, пытаясь вырваться, оттолкнуть его от себя. Но он не дает. Слишком сильный, слишком тяжелый. Продолжает неистово целовать, а я отвернуться пытаюсь — безуспешно. Ненавижу его сейчас… и люблю безумно. Потому что с этой болью в голове растекается дикое наслаждение от понимания, что, наконец-то, мы вместе. Одно целое. И все сразу правильно. Потому что с ним. Потому что только ему принадлежала всегда. А теперь уже принадлежу окончательно. Наполненная только им. И искрами это наслаждение по венам к самому сердцу, заставляя его биться неумолимо быстро. Мне кажется, оно вырваться из груди готово. В его ладони.