Амелия Борн - Здравствуй, мама!

Все закончилось, когда я поняла, что мы в бассейне не одни. Няню стащили с меня и уволокли куда-то в сторону. Я выплыла на поверхность и стала жадно ловить ртом воздух. Нашла глазами близнецов — слава богу, живы и здоровы. Только порядком напуганы.

А потом увидела Разумовского. Он как раз вызволил Веро из бассейна и, уложив на шезлонг, направился ко мне. Протянул руку, помогая выбраться из воды.

В его глазах была неподдельная тревога, во мне же начала закипать вполне оправданная злость. Он спасал свою инста-няню, а не меня!

— Ты вытащил ее первой! — процедила я, когда оказалась вне бассейна и Игорь попытался притянуть меня к себе бог знает, с какой целью.

И плевать было на то, что знала — именно Веро из нас двоих не умеет плавать.

— Я спасал тебя! — выпалил запыхавшийся Разумовский.

Я попыталась оттолкнуть его, когда он снова предпринял попытку прижать меня к себе. Но вышло как-то странно.

Одно неловкое движение… и мы с Игорем снова полетели в воду.

— Предатель! — выплюнула Тамара в самом буквальном смысле этого слова, когда мы оба вынырнули на поверхность. Именно так — она практически отплевывалась мне в лицо!

— Дура! — не сдержался в ответ. — Как я должен был тебя вытащить, если она в тебя буквально вцепилась? Пришлось сначала отцепить ее, потому что, уж извини, вас обеих одновременно поднять было проблематично!

— Спасибо, что напомнил о том, то я царица бургеров! — огрызнулась Тамара в ответ.

— Да что с тобой такое, черт возьми?! — выпалил я. — Поговорим, когда ты будешь в состоянии трезво оценить произошедшее!

С этими словами я вылез из бассейна и сердито зашагал в сторону няни, художественно раскинувшейся в шезлонге в позе благородной дамы в обмороке. Выпятить при этом буфера так, что они едва не выпрыгивали из купальника, она, однако, не забыла.

— Ну, Веро, и что же случилось на этот раз? — ядовито поинтересовался я у няни.

От такого тона она мигом распахнула глаза и села. Смущенно запрятав буфера обратно в лифчик, потупила глаза и сказала:

— Игорь Валерьевич, мне так жаль…

— Я не спрашивал, жаль вам или нет! — рявкнул в ответ. — Я спрашивал как вы оказались в бассейне и зачем пытались утопить эту… мою невесту!

— Я… нет-нет! — тут же затараторила девица. — Я просто оступилась, а она хотела меня спасти и я инстинктивно в нее вцепилась…

Я успел заметить удивленные лица детей при этих словах няни и их потянувшиеся к полу челюсти. Ага, значит, вовсе она не оступилась. Почерк мастеров угадывается безошибочно!

— Хотите что-то сказать? — язвительно поинтересовался у детей, но те лишь головами замотали.

— Итак, вы просто оступились? — все тем же издевательским тоном обратился к няне.

— Да. Простите, мне так жаль…

— А можно узнать, какого черта вы повели детей к бассейну, если не умеете плавать? А если бы что-то случилось?! — все больше распалялся я.

— Я приготовила спасательный круг! Просто все это случилось так неожиданно…

— Идите домой, — раздраженно вздохнул я. — И завтра будьте, пожалуйста, внимательнее! И больше не лезьте в то, что угрожает чьей-либо безопасности!

— Да, Игорь Валерьевич… — всхлипнула она.

Ну только не это! Только соплей тут и не хватало!

— Идите, — повторил снова, направляясь в дом.

Позади меня послышались торопливые шаги. Не нужно было даже оборачиваться, чтобы понять, кто это.

— Ну, что еще? — спросил, не поворачивая головы.

— Мы есть хотим! — дружным дуэтом провыли дети.

Остановившись, я выругался себе под нос, вспомнив, что отпустил на сегодня экономку. Значит, придется приготовить что-то самому или заказать готовое на дом.

— Пиццу? — спросил с надеждой, оборачиваясь к детям.

— Неееет, — последовал синхронный ответ.

— Хотим пюре, как у мамы! — заплакала Дина.

Снова эта набившая оскомину песня! Черт возьми, я больше не мог это выносить.

— Я не ваша мать! Я — отец! — отрезал жестче, чем хотелось бы. — И я не могу готовить, как она, плести косички, как она, петь песенки, как она! Зато, в отличие от вашей мамаши, я вас не бросил! Почувствуйте разницу!

Не стоило, конечно, так резко говорить. Но я не мог заменить им мать и обоим стоило бы наконец понять, что эта дрянь обратно уже не вернется!

— Лучше бы бросил, — донеслось мне в спину, точно удар ножа.

Кухня походила на поле боя. Пожалуй, даже погром у тети и дяди имени Микки не шел ни в какое сравнение с тем, что устроил я в попытке приготовить проклятое пюре.

Оглядев заляпанные стены и телефон, на котором была открыта вкладка с рецептом пюре, я с раздражением отбросил от себя кастрюлю с остатками непонятного месива, походившего на что угодно, кроме непосредственно того, что нужно, и устало оперся руками о столешницу.

«Лучше бы бросил…» — снова прозвучало в голове.

Насколько же дерьмовым отцом надо быть, чтобы услышать подобное от собственных детей? Может, я был слишком жесток, но чем раньше они поймут, что никогда и ничего не будет так, как прежде — тем лучше для них самих.

Конечно, в их воспоминаниях эта женщина была ангелом. Но разве возможно сделать что-то более мерзкое, чем бросить своих детей, которые тебя обожали, практически боготворили? И чего стоили после этого ее сраное пюре и дурацкие песенки?!

Но Адам и Дина были еще слишком малы, чтобы понять, что ценность имеют не пустые слова, а лишь поступки. Готовность нести ответственность за других людей.

— Помочь? — раздался вдруг рядом негромкий голос.

Я нехотя повернулся к Тамаре и спросил:

— А где дети?

— У себя в комнате. Мы нашли интересную игру для планшета.

Кивнув, я снова отвернулся. Не было сил и желания о чем-либо говорить. Зато у царицы того и другого, видимо, имелось с лихвой.

— Что ты хотел сделать? Пюре? — поинтересовалась она, подбирая кастрюлю с пола.

— Я закажу готовую еду.

— Не надо. Думаю, мы и сами справимся.

Снова развернувшись к ней лицом, я сухо отчеканил:

— Не стоит даже пытаться. Что ни делай, все равно окажется хуже, чем у их мамаши!

— Слушай… — ее рука коснулась моего плеча, — их можно понять. Им не хватает мамы.

— Я знаю, черт возьми! — рявкнул, сбрасывая с себя ее руку. — Но эта дрянь их бросила! И я ничего не могу с этим поделать!!!

— Ты можешь занять собственное место в их жизнях, — спокойно заметила Тамара.

— Я уже занял, — хмыкнул издевательски. — Пустое место. Вот я кто для своих детей!

— Это не так. Ты им нужен.

— Им нужна только их дрянная мамаша.

Тамара молча отодвинула стул и села, сосредоточенно принявшись чистить новую порцию картофеля. Прошло некоторое время, прежде, чем она сказала:

— Может, расскажешь?

— Что? — буркнул мрачно, глядя, как ловко она справляется с чисткой проклятого овоща. В отличие от меня, порезавшего в процессе все пальцы до единого!

— Все. С самого начала.

— У меня иное предложение. Может, ты не будешь изображать из себя доморощенного психолога?

— Как хочешь.

Сбросив с себя заляпанный фартук, я спросил:

— Что надо делать?

Ночная жрица выразительно оглядела кухню и ответила:

— Ты наделал уже достаточно. Придется теперь целый день отмывать твои художества.

— Завтра придет домработница.

— Тебе ее совсем не жаль, как я понимаю.

— Я оплачу ей работу по двойному тарифу!

— Надеюсь, у тебя есть лук и морковь? — сменила Тамара тему.

— Для чего?

— Для того, чтобы приготовить блюдо, — пояснила она терпеливо, будто говорила с умалишенным.

— В пюре не кладут лук и морковь…

— Я не буду делать пюре.

— Но они хотели его.

— Может, в этом и есть твоя ошибка, Разумовский?

— О чем ты? — нахмурился я.

— О том, что не стоит во всем им потакать, потому что это проще всего. Возможно, стоит просто показать, что может быть что-то намного лучше того, что осталось в прошлом?

— И откуда ты такая умная на мою голову? — вздохнул, доставая из холодильника необходимые овощи.

— Правильный вопрос — за что?

— И за что же? — вскинул вопросительно бровь.

— Сама себя об этом спрашиваю, — усмехнулась Тамара. — За что же тебе такое счастье в моем лице?

Я усмехнулся в ответ, ощущая, как ревущая в душе буря неожиданно сменяется полным штилем. И даже себе было страшно признаться, что причина тому — самая невозможная из всех женщин, что я только знал в своей жизни.

И, похоже, самая необходимая.

— Пока изгнать ее не удалось, — вздохнул Адам, расхаживая по гостиной.

Выглядел он при этом как профессор Гарварда — не меньше.

— И не знаю — удастся ли, — призналась я, вздыхая в унисон с Диной.

Веро в данный момент отправилась в солярий, который имелся в наличии в особняке Разумовского. И к ней должен был присоединиться нанятый массажист. Ну просто не работа, а курорт!

— Мы можем запереть ее в капсуле. Пусть поджарится, — мрачно сказал Адам, и я тут же замотала головой. И на всякий случай возблагодарила бога за то, что все же не стала няней этих сорванцов. Превратиться в пережаренную курочку-гриль мне хотелось меньше всего на свете.

— Давайте пока просто возьмем паузу, — предложила я, и близнецы отреагировали на мои слова с видимым облегчением.

Хотя, я видела — они напряжены по поводу того, что в их жизнях все еще присутствует Веро. А кто бы не напрягся?

— Давайте, — вздохнула Дина.