– Да, доктор.

Навестив отца, который выглядел невероятно довольным собой и решительно настаивал на том, что пирог ничем ему не навредит, Гарретт спустилась вниз, в приёмную. Она села за секретер, и начала разбирать корреспонденцию, ковыряясь в пироге, который принесла Элиза. Ей удалось проглотить лишь пару кусочков. Гарретт никогда не питала любви к сладко-острым блюдам и, конечно, не разделяла пристрастия отца к этому кушанью. По её мнению, рождественский пирог являлся ничем иным, как мешаниной ингредиентов, запечённой в корже. Пища была тяжёлой и служила поводом для возникновения несварения.

Хотя живот крутило и до пирога. Весь день она переживала, зная, что Итан уже отнёс изобличительные сведенья в Скотланд-Ярд. Механизм правосудия уже был запущен, и оба, лорд Тэтхем и сэр Дженкин, уйдут в оборону, пытаясь спасти свои шеи. Гарретт успокаивала себя тем, что Итан хорошо знаком с каждым закоулком Лондона и твёрдо стоит на ногах, как никто другой. Он мог постоять за себя.

Через несколько дней, когда конспираторов посадят за решётку, Итан придёт её навестить. От мысли, как она увидит его на пороге дома такого большого, красивого и, возможно, немного нервного, когда она пригласит Итана внутрь, у неё поднималось настроение. Они станут обсуждать будущее... их общее будущее, и Гарретт убедит его, что несмотря на опасения, вместе они будут счастливее, чем порознь. И если он не сподобится сделать предложение, ей придётся взять дело в свои руки.

Как делаются предложения руки и сердца?

В романах о помолвке говорилось, как о свершившемся факте, пара появлялась после прогулки под луной уже обручённой, предоставляя читателям самим додумать сцену. Гарретт слышала, что ухажёры опускались на одно колено, но она могла поступить так только, если собиралась помочь погрузить человека на носилки скорой помощи.

Поскольку складные романтические фразы едва ли являлись её сильной стороной, то будет лучше, если предложение сделает Итан. Он скажет что-нибудь милое и поэтичное со своим очаровательным ирландским акцентом. Да, она найдёт способ, как заставить именно его предложить брак.

Неужели она действительно рассматривала брак с мужчиной, которого знала всего ничего? Если бы другая женщина оказалась в такой ситуации, Гарретт посоветовала бы ей подождать и побольше узнать о предполагаемом муже. Шансов, что всё пойдёт не так, было больше, чем в пользу радужной перспективы.

"Но мне столько всего приходилось ждать в жизни", – подумала она. Пока за другими женщинами ухаживали мужчины, Гарретт потратила годы на учёбу и работу. Стать врачом было её мечтой и призванием. Она никогда не верила, что в будущем отыщет надёжного и любящего человека, который о ней позаботится. Ей не хотелось вынужденно от кого-то зависеть.

Гарретт ни о чём не сожалела, именно такую жизнь она и хотела. Но в то же время... она устала быть осмотрительной и ответственной. Ей безмерно хотелось самой испытать ощущение, когда тебя кто-то любит, желает, чувства собственницы и принадлежности кому-то. И только ради Итана Рэнсома она была готова рискнуть и сблизиться с мужчиной не только физически, но и эмоционально. Она позволит ему проникнуть в её самые сокровенные мысли и чувства, не опасаясь, что он высмеет Гарретт или обидит, или потребует больше, чем сам сможет дать. И в то же время, Итан будет требовательным любовником, который не позволит ей себя сдерживать, и это пугало так же сильно, как и будоражило.

От размышлений Гарретт отвлёк резкий стук дверного молоточка в виде головы льва. Время было неподходящим ни для доставки, ни для визитёров. Не прошло и пяти секунд, как раздалась ещё одна череда ударов.

Элиза поспешила в прихожую, бубня под нос о том, что таким стуком можно мёртвого поднять.

– Вечер добрый, – услышала Гарретт, как сказала кухарка. – По какому вы делу?

Далее последовал неразборчивый набор слов.

Не в состоянии понять о чём идёт речь, Гарретт нахмурилась и полуобернулась в кресле, чтобы посмотреть в сторону дверей гостиной.

На глаза попалась Элиза со сложенной карточкой в руках. Прежде чем что-то сказать, она несколько раз прикусила губу, наморщив лоб.

– Пришёл один из лакеев лорда Трени, доктор. Попросил передать вам это, пока он ждёт.

Гарретт протянула руку за запиской. Сломав восковую печать, она увидела несколько поспешно написанных строк, почерком с наклоном вправо. Горизонтальные палочки в букве "т", пересекали вертикальные ножки, заваливаясь на правую сторону, над одной "й" отсутствовала чёрточка. Записка была от леди Трени, жены графа.


Доктор Гибсон,

Если можете, умоляю, приезжайте в Рэвенел-Хаус, как можно скорее. С гостем произошёл несчастный случай. Поскольку вопрос деликатный, я прошу вас держать его в строжайшей тайне. Спасибо, мой друг.

К.


Гарретт так резко встала, что стул чуть не упал назад.

– Кто-то получил ранение, – сказала она. – Я уезжаю в Рэвенел-Хаус. Позаботься о том, чтобы положить хирургический набор в мой саквояж, и принеси накидку и шляпку.

Слава богу, Элиза не стала тратить время на вопросы и унеслась прочь. Она не раз помогала Гарретт в тех случаях, когда было жизненно важно, как можно скорее добраться до пациента.

Хотя Гарретт и являлась личным врачом леди Хелен и Пандоры, остальные члены семьи Рэвенел обычно полагались на услуги доверенного личного доктора. Почему они за ним не послали? Он был вне досягаемости или Рэвенелы решили, что в данной ситуации она подкована лучше?

Лакей, высокий, светловолосый парень, тут же подчинился, когда Гарретт указала ему проследовать за ней в операционную.

– Кто получил ранение? – впопыхах  спросила она.

– Боюсь, я не знаю, мисс... эээ, мадам. Доктор, это незнакомец.

– Мужчина или женщина?

– Мужчина.

– Что с ним произошло? – Когда лакей заколебался, Гарретт нетерпеливо бросила: – Я должна знать природу ранения, чтобы взять с собой нужные медикаменты.

– Произошёл инцидент с огнестрельным оружием.

– Хорошо, – быстро проговорила она, схватив проволочную корзинку со всякой всячиной и вытряхнула содержимое на пол. Поспешив к полке с медикаментами, она начала отбирать бутылочки и складывать их в корзинку. Хлороформ, эфир, корболовая кислота, йод, коллодий, раствор висмута, хлопковая ткань, марля, бинты в рулонах, глицерин, лигатуры из кетгута, изопропиловый спирт, соли металлов. – Возьмите вот это, – скомандовала она, сунув в руки лакея корзинку. – И это. – Гарретт подняла большой кувшин с простерилизованной водой и передела ему. Он обхватил его рукой, слегка пошатнувшись. – Пойдёмте, – сказала Гарретт, прошестовав в прихожую, где Элиза уже ждала её с шляпкой и прогулочной накидкой.

– Я не знаю, как долго буду отсутствовать, – сообщила она кухарке, натягивая накидку. – Если отец начнёт жаловаться на желудок, дай ему дозу настойки для пищеварения из шкафчика в его спальне.

– Да, доктор.

Элиза вручила ей тяжёлый саквояж и трость.

Лакей поспешил к парадной двери и попытался её открыть, неся в руках всё необходимое, но Элиза выскочила вперёд и сделала это вместо него.

Гарретт остановилась на пороге, увидев неприметную чёрную карету без опознавательных знаков. Подозрительно глянув в сторону лакея, она задала вопрос:

– Почему на экипаже нет эмблемы? На карете Рэвенелов присутствует покрытый лаком фамильный герб сбоку.

– Так решил лорд Трени. Он сказал, что вопрос сугубо личный.

Гарретт не сдвинулась с места.

– Какие клички у собак Рэвенелов?

Лакей немного оскорбился.

– У них два чёрных спаниеля, Наполеон и Жозефина.

– Назовите какое-нибудь словечко леди Пандоры.

Одна из близнецов, Пандора, часто выдумывала слова такие, как яросчерование или провалительно, когда обычные её не устраивали. Несмотря на попытки искоренить их из своего лексикона, они всё ещё проскакивали.

Лакей на мгновение задумался.

– Вязабывчивость, – несмело предложил он, будто надеясь, что это слово её удовлетворит. – Она его употребила, когда леди Трени потеряла корзину с вязаньем.

Это было похоже на Пандору. Гарретт решительно кивнула.

– Поехали.

Расстояние от Кигс-Кросс до Рэвенел-Хауса, на Саус-Одли-стрит, составляло, приблизительно, три с половиной мили, но ощущение было, будто все триста. Внутри Гарретт кипела от нетерпения, она придерживала саквояж на коленях и держала руку на корзине с бренчащими, булькающими бутылочками, стоявшей рядом. Ей очень хотелось сделать всё возможное для Рэвенелов, которые всегда были добры и любезны и никогда не зазнавались, несмотря на высокий социальный статус.

Нынешний граф, Девон, лорд Трени, приходился отдалённым кузеном Рэвенелам, он неожиданно унаследовал титул, когда предыдущие два графа скончались друг за другом за короткий промежуток времени. Хотя Девон был молодым человеком без малейшего опыта ведения дел огромного поместья и управления сопутствующими финансовыми обязательствами, он беспрекословно взвалил это бремя себе на плечи. А заодно взял ответственность за трёх сестёр Рэвенел: Хелен, Пандору и Кассандру, в то время ещё незамужних, хотя мог с лёгкостью бросить их на произвол судьбы.

Наконец, показался величественный особняк в якобинском стиле, квадратной формы, щедро украшенный завитками, пилястрами, арками и парапетами. При всех своих больших размерах, резиденция производила впечатление гостеприимной и радушной, а годы лишь смягчили и придали уюта внешнему виду. Как только карета остановилась, один лакей уже открывал дверь, а второй потянулся внутрь, чтобы помочь Гарретт выйти на улицу.

– Возьмите, – без предисловий сказала Гарретт, передав ему корзину с медикаментами. – И будьте осторожны, большинство препаратов едкие и легковоспламеняющиеся.