Жози, взяв лекарство, ушла в ванную, открыла упаковку с обезболивающим и пересчитала капсулы. Всего семь, только-только хватит, чтобы пережить трудный уик-энд. Она проглотила одну капсулу, потом выпила вторую, после чего привела в порядок прическу. Шпилька выскользнула из пальцев, Жози нагнулась за ней, и в тот же миг почувствовала, как по телу растекается приятная опийная истома. Неужели зелье подействовало так быстро? Она открыла дверь. Красавец принц сидел, откинувшись на спинку дивана.

— Спасибо, — сладко протянула Жози, готовая замурлыкать от удовольствия. — Мне уже лучше. Но, пожалуй, стоит запить таблетку шампанским. Может, принесете?

— Конечно, милая. — Бенор вышел за бутылкой и стаканами.

Жози улыбнулась. Ей вдруг стало все нипочем. Все тревоги, связанные с Франческой, исчезли в мгновение ока, как и головная боль. Она сбросила туфли и сняла чулки. Скорее бы принц вернулся!

Тихонько посмеиваясь, Жози вспомнила, как одна из дам сегодня сообщила ей по секрету, что принц Бенор — ценная находка. Мультимиллионер! Но он не кичился богатством и властью, вел себя безупречно-сдержанно. Хотя все здесь хорошо знали принца, Бенор держался чуть отчужденно, словно, как и Жози, чувствовал себя аутсайдером среди европейцев. Девушка видела, что заинтересовала принца.

Что там еще говорила та болтливая дама? «Он пытается доказать, что не все арабы — варвары. Знаете, ведь большинство из них и впрямь думают, что их разразит гром, если они не будут трахаться по семь раз на дню. А этот такой правильный, что даже скучно, никогда ни к кому не подкатывается. Он так печется о своем имидже, что ведет себя как евнух».

Жози сняла платье и откинула с кровати покрывало.

— Ничего, мы еще посмотрим, насколько принц добродетелен, — прошептала она. Возможно, связь продлится всего одну ночь — ну и что в этом плохого? Сейчас ей было так хорошо, что она с удовольствием разделила бы с кем-нибудь свою радость. Богатый арабский принц, подходил для этого.

Когда Бенор вернулся с шампанским, Жози стояла возле кровати в одной комбинации. Свет падал на нее сзади, и она понимала: принц сразу увидит, что, кроме этого, на ней ничего нет.

Бенар молча окинул ее взглядом и открыл шампанское. «Ага, значит, он застенчив, — решила Жози. — Что ж, я помогу ему почувствовать себя свободнее».

— Вы едете завтра с нами на гонки в Монте-Карло? — непринужденно спросила она.

Бенор протянул ей бокал шампанского.

— Нет, мне нужно вернуться в Париж. К тому же на гонках всегда толпы народу. Городок крохотный, улочки узкие, кривые — там и местным жителям не хватает места, не говоря уже о тысячах туристов. К тому же я однажды видел, как Марио выиграл соревнования.

— Жаль, что не поедете. — Жози подняла бокал. — Выпьем за гонки.

Они чокнулись. Девушка пристально смотрела на принца.

— Мне тоже жаль. — Бенор стоял рядом с ней. — Я восхищен вашим голосом. Может, дадите мне знать, когда будете в Париже?

Жози улыбнулась. Видимо, если она не проявит инициативу, он так и исчезнет, и тогда ей предстоит весьма неприятная встреча с Франческой и Джеком.

— Возьмите меня с собой. — У Жози захватило дух от собственной дерзости.

Не выказав удивления, принц спросил:

— Что вы будете делать в Париже?

— Петь для вас.

Она спустила бретельки комбинации, подалась вперед и поцеловала принца в полные губы. Принц привлек ее к себе.

Жози отпрянула и рассмеялась.

— В чем дело?

— Никогда еще не целовалась с усатым мужчиной. Щекотно.

Бенор подхватил ее на руки и опустил на постель. Руки принца скользнули по ее телу, и Жози поняла, что Бенор вовсе не застенчив.

«Господи, только не это!» — взмолилась девушка, когда от прикосновений его языка ее тело охватила дрожь. Убедившись, что Жози более чем готова принять его, Бенор начал раздеваться. Она видела, что он очень возбужден и неистово желает овладеть ею. Девушка взглянула в черные глаза. У нее не было сил даже раздеться.

Несмотря на дурман, Жози с удивлением отметила, что Бенор протянул руки к тонкому кружеву, прикрывающему ее грудь. Она завороженно смотрела, как принц разорвал комбинацию сверху донизу.

Жози, раскрыв рот, уставилась на него. Эта ночь, подумала она с испугом и радостью, принесет ей несколько тысяч франков. И тут же сказала себе: «Ну и ну, детка, хороша же из тебя соблазнительница! Что за подсчеты?»

Принц, очевидно, угадал ее мысли и рассмеялся:

— У тебя будет тысяча таких рубашек. Несколько тысяч, если пожелаешь.

После этого события развивались так быстро, что ее затуманенный мозг не успевал их фиксировать. Принц был крупным и тяжелым, секс с ним изматывал и вместе с тем доставлял невероятное наслаждение. Как скоро убедилась Жози, он был ненасытен.

В полудреме ей привиделась Марианна. Жози протянула руки к матери и услышала чей-то плач. Позже, возможно, через несколько часов, девушка вдруг вспомнила что-то, связанное с Франческой. Не понимая, в чем дело, она знала точно: ей необходимо бежать из особняка — это вопрос жизни и смерти. Смерть. Убийство. Вот оно! Она убила Майкла своим проклятием. Это стоит между нею и Франческой.

Утром принц вошел в нее, когда Жози еще спала, и, не успев еще толком проснуться, она сразу же отдалась грубому первобытному наслаждению. Бенор освобождал ее от напряжения и отчаяния.

Когда он утолил страсть, Жози с трудом добрела до ванной. Голова раскалывалась, на лице виднелись синяки. Она приняла еще одну капсулу. Осталось всего четыре.

Войдя в спальню, она увидела на столике поднос с кофе. Бенор протянул Жози чашку.

— Собирайся. Через полчаса мы уезжаем в Париж.


Спустя два месяца после бала в особняке Аполлонии Франческа и Джек стояли на балконе их общего дома на острове Сен-Луи. Окна выходили на Сену. В небо взметнулся праздничный фейерверк в честь 14 июля — Дня взятия Бастилии. Ночь выдалась слишком жаркой. Франческа много выпила и чувствовала себя неуютно среди незнакомых людей, хотя в основном это были друзья Джека и околокиношная публика. Их фамильярность смущала Франческу, но она догадывалась, что это принято в актерской среде. Джек клялся ей в любви, однако временами Франческа мучительно-остро ощущала свой изъян. Сейчас на душе у нее было так неспокойно, что даже рука Джека, лежащая на плечах Франчески, казалась тяжелой. От него пахло спиртным. От нее не укрылось, что он напряжен. Так всегда действовали на него эти люди. Ей бы радоваться, вспоминая, как они вот так же стояли на балконе палаццо в ночь ее восемнадцатилетия. Над головами вспыхивали и гасли разноцветные гроздья огней, со всех сторон слышались восторженные восклицания. Вдруг в перерыве между вспышками на мгновение стало темно и повеял прохладный ветерок.

Франческа с облегчением вздохнула:

— Лев пролетел!

— Что?

— В Венеции считается, что, если в душную ночь неожиданно повеет бриз, как сейчас, значит, это взмахнул крыльями лев с площади Сан-Марко.

Джек удивленно посмотрел на нее.

— Забудь об этом.

Она отпрянула от него и, не оглядываясь, направилась в свою комнату. Ей необходимо приободриться! В комнате было темно, только из-под двери ванной пробивалась тонкая полоска света. Франческа села на кровать и закурила. При свете спички она увидела на тумбочке свое письмо, адресованное в Венецию Ренате. Оно вернулось обратно. Франческа курила и размышляла, удастся ли ей когда-нибудь разыскать портниху. Рената — единственная, кто может рассказать ей правду о матери.

Через дверь донесся взрыв пьяного хохота. Франческа встала и заперла дверь на ключ. Гостям так весело, что они не сразу заметят ее отсутствие.

Она раскинулась на кровати. Глаза постепенно привыкали к темноте. Как удачно, что им удалось найти дом, обставленный по ее вкусу! Франческе нравилось быть здесь хозяйкой. «Все прекрасно, просто сегодня жаркая ночь и слишком много гостей, — сказала она себе. — Поэтому — и только поэтому — у меня возникло гнетущее ощущение… потери, что ли. Откуда оно? Мне не хватает… да, мне не хватает Жози!» Стоило Франческе признаться в этом себе, как в горле запершило и к глазам подступили слезы обиды и бессилия. Почему Жози предала ее? Неужели она решилась на это, узнав, что они сестры? А может, всему виной было высокомерие отца? Эти вопросы по-прежнему мучили ее.

В первые дни после встречи Джек и Франческа, заново узнавая друг друга, вспоминали Венецию, воссоздавали все подробности прошлого, пытаясь понять, что привело их к разрыву. Джек тогда упомянул о письме, полученном через Жози, в котором Франческа отвергала его. Она не могла в это поверить и так дотошно расспрашивала Джека, что тот рассердился и спросил, не считает ли его Франческа лжецом. По иронии судьбы они снова ссорились из-за этого. Вероломство Жози повергло ее в отчаяние. Наверное, сестренка порадовалась бы этому. Неудивительно, что она так поспешно скрылась с арабским принцем. А может, в ней проснулась совесть? Или Жози просто струсила? Франческа тщетно пыталась забыть сестру. Давняя привязанность к веселой, жизнерадостной Жози не исчезла с годами. Сестра учила Франческу легче смотреть на жизнь, и сейчас эти уроки пришлись бы весьма кстати. Будь Жози на ее месте, она бы не сидела в этой темной комнате, предаваясь мрачным размышлениям. О нет! Жози веселилась бы с гостями.

Франческа поднялась и включила свет. Ополоснув лицо холодной водой, она намазала губы и поправила прическу. «А теперь улыбнись!» Иногда приходится изображать хорошее настроение, чтобы почувствовать его. Жози частенько так делала, и порой это срабатывало.


Все, кого Франческа расспрашивала о Ренате, считали, что знаменитая модельерша умерла. Ночные кошмары, возобновившиеся после рассказа Конверса, мучили ее даже в объятиях любимого мужчины. Просыпаясь, она лгала Джеку, что ей снова снились Венеция и предательство Жози. Он убеждал Франческу забыть о прошлом. Она часто задумывалась, почему лжет, но догадывалась, что сохранить тайну матери для нее дело чести.