Он опустил пилу на землю возле ствола, подошел к лошади и положил локоть на переднюю луку седла.

— Или ты предпочитаешь, чтобы в вашем лесу развелись короеды, мисс Шейла?

Стараясь не глядеть на его обнаженную грудь с волнующими завитками пушистых волосков, она уставилась в сторону на лежащее дерево.

— Когда оно упало?

— Два месяца назад была сильная буря. Под корой уже завелись личинки, сам видел.

— И что ты теперь собираешься с ним делать?

— Подгоню завтра тягач и выволоку его отсюда. — Он взглянул ей в лицо. — Я хотел сказать — если мне удастся достать тягач.

Но она не поддалась на провокацию.

— У меня к тебе разговор.

— Не хотелось бы стоять задравши голову. Сойди с лошади.

И не успела она возразить, как он уже сбросил кожаные рукавицы наземь и поднял к ней обе руки.

— Ничего, я сама, — ответила она, перекинув правую ногу и опустившись на нее, затем вынула из стремени левую.

Он по-прежнему стоял почти вплотную, не оставляя ей свободного пространства.

— Замечательные бриджи.

На ней были черные саржевые брюки и лаковые коричневые сапожки для верховой езды.

— Хорошо, что я не увезла их с собой в Англию.

— Да, как я слышал, ты собиралась в большой спешке.

Было нестерпимо трудно пропустить это замечание мимо ушей, но она это сделала.

— Я очень рада, что одежда для верховой езды осталась здесь. Теперь она мне пригодилась, как видишь.

Овод зажужжал перед ее носом. Она отмахнулась. Кэш не двинулся с места.

— Правда, в ней немного жарко, — добавила она, не решаясь говорить о главном.

— Раньше ты ездила без седла и босиком. Шейле стало жарко по иной причине. Горячая волна проникла в глубину тела, и кровь понеслась по жилам, словно река раскаленной лавы.

— Мама не разрешала мне так ездить. Она считала, что это не подобает леди.

Его взгляд опустился к развилке между ее бедрами, затем медленно поднялся выше.

— Твоя мама права. Это было ужасно неприлично.

— Откуда ты можешь знать, как это было?

— Я часто видел тебя, — невозмутимо сообщил он.

— Где?

— Везде. Все время. Когда ты думала, что совсем одна.

Шейла отошла подальше от лошади и заодно подальше от этого человека. От обоих исходил резкий животный дух. Воздух наполнился чувственным ожиданием, и она сама не понимала почему. Просто в прошлый раз, когда она стояла с ним рядом, он поцеловал ее.

Он не спускал с нее глаз, и его взгляд тоже говорил об этом. Будро не забыл того поцелуя. И знал, что она тоже не забыла. Она как-то засуетилась, закатала широкие рукава своей белой кружевной рубашки, расстегнула воротник, чтобы хоть немного почувствовать движение воздуха.

Нагнувшись, он поднял рукавицы и заткнул их за ремень.

— Пить хочешь?

— Нет, спасибо. Я к тебе по делу.

Он направился к пикапу, стоявшему тут же под деревьями. Заднее окно было опущено. Достал большой голубой термос, снял пластиковый стаканчик, наполнил до краев ледяной водой. И жадно выпил одним глотком. Струйки потекли по подбородку и влажной шее, повисли блестящими каплями на волосках груди, свивая их в острые прядки.

Шейла вновь стала усиленно глядеть мимо него.

В глубине пикапа она заметила специальную каску с экраном для защиты глаз лесоруба от летящих опилок.

— Твоя каска без толку валяется в машине. Почему ты ее не надеваешь?

— Не вижу надобности.

— Но если ты получишь травму в моем лесу, я буду нести за это судебную ответственность.

— Ответственность за себя я всегда несу сам, мисс Шейла.

— Я просила тебя не называть меня так.

— Верно, просила.

Улыбнувшись, как грешник, у которого нет ни малейшего намерения раскаиваться, он выпил еще стаканчик.

— Ты уверена, что не хочешь пить? Вода казалась восхитительной, как и его холодные влажные губы.

— Ладно, давай.

Снова наполнив стакан, он протянул ей. Она взяла, но, вместо того чтобы выпить, стала подозрительно рассматривать его на свет. Брови Кэша так и вскинулись к переносице.

— Мой язык уже побывал у тебя во рту, — со злостью сказал он. — Ты слишком поздно стала брезговать мною.

Никогда в жизни взрыв ее гнева не был таким внезапным и сокрушительным. Резким движением руки она выплеснула содержимое стаканчика в траву.

— Хам!

— Не вполне точное выражение. Таких, как я, здесь называют белой швалью.

— А во всем мире вас называют ублюдками. В его лице заметно дрогнул один мускул. И вздулась маленькая жилка на виске. Шейла пожалела, что произнесла это слово.

— Я не это имела в виду. Не воспринимай все так буквально.

Он взял у нее стакан и швырнул в машину.

— Ты приехала сюда в такую жару, чтобы оскорблять меня?

Она покачала головой:

— Я приехала по делу.

— Кого прикажешь убить на сей раз? Что ж, она это заслужила, поэтому постаралась не реагировать на его колкость.

— Я хочу, чтобы ты снова работал для «Крэндол Логинг».

— Зачем?

— Ты мне нужен.

Его глаза опять замерли на ее лице, бесцеремонные, издевательские. И она словно ринулась вниз головой с обрыва.

— Я вновь открываю дело. Беру на себя всю бумажную работу. Это я умею, мне приходилось помогать Коттону.

Она попыталась облизнуть пересохшие губы, но и во рту было сухо до горечи.

— Но как организовать работу лесорубов, я не знаю. Не знаю, какие деревья пилить, в каком месте, сколько. Я не смогу правильно оценить работу — переплатила я или, наоборот, недоплатила. А ты, как мне сказали, занимался именно этим.

— Верно тебе сказали.

— Ну вот, я и предлагаю тебе делать то, что ты делал у Коттона.

— Иными словами, я должен прикрыть твою задницу.

Она выпрямилась.

— Я сожалею, что оскорбила тебя. Я вообще редко говорю грубости. Это слово просто случайно вырвалось у меня. Но если ты намерен встать в позу, если тебе охота ссориться и изображать оскорбленную невинность…

— Я понадобился тебе, чтобы спасать Бель-Тэр от притязаний Гилберта?

Шейла остолбенела. Несколько мгновений оба молча смотрели друг на друга: он — воинственно, она — в полном замешательстве.

— Откуда тебе это известно?

— Известно, и все.

— Это что, Коттон сказал тебе, что занял у Гилберта деньги под заклад?

Он отвернулся и занялся разборкой пилы.

— Твой папочка никогда не посвящал меня в свои дела.

— Кто же сказал тебе?

Хевен — маленький городок. Все все друг о друге знают. Но услышать, что местные обыватели уже расселись вокруг, словно римляне в Колизее, и наблюдают за тем, как твоя семья бьется в когтях хищника, было невыносимо. Она настолько отвыкла от провинциальных сплетен, что возмутилась до глубины души. Яростно схватив Кэша за плечо, она развернула его к себе лицом. Тот лишь молча взглянул на впившиеся ему в кожу пальцы. Тонкие волоски завернулись вокруг ногтей, под которыми четко обозначились глубокие следы в форме полумесяцев. Затем он поглядел ей в лицо. Однако опасный огонек в его глазах не произвел на нее никакого впечатления.

— Говори, где ты слышал о закладе?!

— В постели.

Шейла отдернула руку. Он криво ухмыльнулся, затем двинулся к машине, уложил в грузовом отсеке пилу, собрал остальные вещи и тоже отнес в машину. Туда же отправился и голубой термос. Захлопнув дверцу, Кэш снял висевшую на опущенном стекле тенниску и начал одеваться. Расправляя рубашку на спине, спросил:

— Жаждешь узнать подробности? Когда, где, с кем?

— Нет.

Он лениво улыбнулся. Ей захотелось пощечиной сбить с его губ эту паршивую улыбку.

— Могу спорить, что хочешь.

Она молча глядела на него. Он засмеялся:

— Жаль, что ты так нелюбопытна. Это чертовски занятно. Ты получила бы большое удовольствие. — Он прищурил глаза. — Мы оба получили бы.

Нет, это поистине невозможный человек! У него свинские понятия обо всем и сексуальная неистощимость кота. Если бы он не был ей так отчаянно необходим в создавшемся положении, она бы сегодня же вышвырнула его из Бель-Тэр, невзирая ни на какие его отношения с Коттоном.

К сожалению, ей приходилось мириться и с ним, и с его хамством. Правда, она надеялась, что это временно.

Она приподняла сзади свои тяжелые волнистые волосы, чтобы хоть немного освежить шею.

— Так вы собираетесь работать со мной, мистер Будро, или нет?

— Это зависит от…

— От чего?

— От того, кто будет моим начальником.

— Но ведь бригадиром был ты? Значит, будешь им снова.

— А Хоуэл, он что, опять собирается дышать мне в шею?

— Обязанности Кена останутся прежними.

— То есть опять будет сачковать?

— Между прочим, — покраснев, сказала она, — он очень высоко отозвался о тебе как о специалисте лесного дела.

— Рад, что он не всегда врет. Так, значит, за производство отвечаю я?

Шейла почувствовала, что он загнал ее в угол. Ему надо, чтобы она произнесла это вслух. Зачем? Поколебавшись, она ответила:

— Да. Все производство ты возьмешь на себя.

— Договорились.

Все это время он стоял, привалившись плечом к машине, скрестив ноги и сложив руки на груди. Но произнеся последнее слово, он резко оттолкнулся, словно только этого и ждал, и подошел к ней. Она собрала всю свою волю, чтобы не отступить. Он стоял так близко, что мыски их сапог соприкоснулись.

— Значит, так: с завтрашнего дня ты перестанешь носить блузки, в которых тебя всю насквозь видно.

— Ка-ак?!

— Никакой пользы для работы от этой кружевной штуковины я не вижу. Она годится только на то, чтобы довести мужика до остервенения. Если ты хочешь, чтобы рабочие вкалывали на всю катушку, давай не будем вводить их в раж. Мне нет дела до того, как они вжимают в матрас своих жен и любовниц в выходные дни, но, начиная с утра каждого понедельника и кончая пятницей до обеда, они должны быть в нормальном рабочем состоянии.