Ровно в час Олива уже стояла у дерматиновой двери, нажимая кнопку звонка. Открыла ей очень просто и неброско одетая девушка с гладко прилизанными назад чёрными волосами и открытыми в улыбке крупными белыми зубами, в которой Олива, как это часто бывает, когда люди долго переписываются в онлайне и впервые видят друг друга в реале, не сразу узнала свою виртуальную подругу.

Мими тоже не сразу узнала Оливу. На долю секунды по её лицу пробежала тень какой-то не то подозрительности, не то недоверия, но тут же снова сменилась сладчайшею улыбкой.

— Оленька! Проходи, — улыбаясь, пригласила она.

Олива робко вступила в прихожую и растерялась. Идеальная чистота квартиры Мими, блеск чистейшего, без единой соринки, паркета и поверхностей мебели поразила Оливу больше, чем богатые хоромы Негодяевых, и заставила её чувствовать себя особенно неловко, словно она своим присутствием убийственно разрушала идеальную стерильность и симметрию этой квартиры. Это же внушило ей и идеально чистое, без единого пятнышка зеркало большого шкафа-купе в коридоре, чётко отразившее круглое веснушчатое лицо Оливы, её красный с мороза нос, растрёпанные, далёкие от идеала, неуложенные волосы, и даже новая одежда на ней выглядела в этом зеркале какой-то убогой, помятой и куцей. «Неужели я действительно так выгляжу, и такой меня видел и Даниил, и Салтыков, и Мими теперь видит?» — невольно промелькнуло в голове Оливы, и она поспешно отвернулась от зеркала.

– Пойдём пить чай, – сказала Мими и провела свою гостью на такую же вылизанную и блестящую стерильной чистотой кухню.

На полированном столе, кокетливо покрытом чистыми кружевными салфеточками, стояли чайные приборы и пирожные в красивой вазочке. Оливе очень хотелось есть – она последний раз ела нормально, пожалуй, ещё в Москве, и то задолго до отъезда. Пирожные лишь раздражали её аппетит – ей хотелось не пирожных, а нормальной еды: картошки с мясом, например. Но Мими не предлагала нормальной еды, а попросить у неё Оливе было неудобно. Да и разговор не клеился; и Олива, чтобы не молчать, начала вести монолог сама, бурно и взахлёб расписывая Мими события последних дней.

— Слушай, а у Салтыкова щас есть девушка? — как бы между прочим, поинтересовалась Олива.

— Не знаю, — пожала плечами Мими, и в её показном равнодушии Олива каким-то своим особым чутьём угадала, что ей не так уж и всё равно, — А что?

— Да ничего, просто… Так ты говоришь, он с Ириской расстался? Говоришь, он там с Дикой Кошкой, прямо при ней… того-этого?

Мими, не переставая, однако, улыбаться, подлила в чашку ещё чаю из красивого, резного заварника. Видно было, что Оливу интересуют пикантные подробности, говорить о которых Мими почему-то было неприятно.

— Ольчик, не знаю… Меня там не было, просто рассказывали...

— Воображаю, какая истерика была с Ириской, — продолжала Олива, очевидно смакуя эту тему, — Так ей и надо. Получила по заслугам! Ну, Салтыков! Ну, силён! Кто бы мог подумать...

— Мне не нравится Салтыков, — Мими аж покривилась, — Проныра. Да ещё этот поступок на турбазе, фу… Прямо как животное...

— Нда уж, — согласилась Олива, — То ли дело Сорок Второй...

— Сорок Второй? — недоуменно переспросила Мими.

— Ну, ты же знаешь, о ком я. Мой… Сорокдвантеллер.

— А… Фортунтеллер, — поправила её Мими.

— Один хер по деревне, — беспечно махнула рукой Олива и тут же почувствовала себя неловко за такой жест. В другое время и в другом месте она даже и не заметила бы этой вульгарной фразы, выскочившей у неё изо рта, но теперь вдруг остро почувствовала, что производит на эту слишком воспитанную девушку Мими в этой слишком чистой кухне впечатление чего-то неряшливого, грубого и топорного. «Уж не ругнулась ли я матом, не дай Бог?» — подумала она, невольно зажав себе рот.

Но Мими продолжала улыбаться. У Оливы слегка отлегло от сердца, и она продолжала:

— Он-то, конечно, не такой, но тоже, знаешь, сложный какой-то… Вроде со мной, а вроде и нет… Никак я не могу его разгадать.

Мими поморщилась.

— Мне он тоже не нравится по характеру...

«Тебе никто не нравится», — подумала про себя Олива.

— Он странный, — сказала Мими.

Олива подняла на неё глаза.

— В каком смысле странный?

— Ну, так… Считает себя непойми кем. И на форуме нёс какой-то бред. Впечатление, будто человек из Талаг сбежал.

Мими говорила быстро, глотая слоги, и Олива с трудом понимала её. Но то, что она с величайшим презрением относится не только к Салтыкову и Сорокдвантеллеру, а и к людям в принципе, Олива поняла сразу. Но додумать мысль до конца не успела, так как в дверь раздался звонок.

— Странно, вроде никого не жду, — хмыкнула Мими, вставая из-за стола.

— Это он, — сказала Олива.

— Кто?

— Сорок Второй.

По лицу Мими проползло недоумение — но только на один миг. Олива, обогнав её, сама ринулась в прихожую, и уже через секунду висела там на шее у Даниила.

— Ну, что ж… Проходите в гостиную. Располагайтесь, — натянуто улыбаясь, произнесла Мими.

— Ага, тока чайку ещё попьём, — сказала Олива, таща Даниила за руку на кухню.

Чай в тонких чашках, хоть и немного остыл, был ароматен, пирожные с нежной кремовой начинкой были вкусны, но Олива не чувствовала вкуса ни того, ни другого. Она чувствовала, что Мими на самом деле терпеть не может Даниила и не понимает её. Олива видела её натянутую улыбку, сквозь которую чувствовалась откровенная неприязнь, ей было обидно, что её любимого не принимают таким, какой он есть. Но всё это были мелочи на данный момент – Даниил был рядом, и Олива была счастлива несмотря ни на что.

А Мими чувствовала себя нехорошо. Её раздражало, что Олива так некстати притащила сюда с собой этого своего дурака. Мими хотелось поговорить с подругой наедине, и, кто знает? — быть может, если б Олива пришла одна, без Даниила, возможно, в этот вечер она узнала бы нечто важное. Хотя, может, и не узнала бы — Мими была очень скрытным человеком, и вряд ли доверила бы этой москвичке свою тайну. А теперь, глядя на эту вальяжно обнимающуюся парочку, на глупую, счастливую улыбку Оливы, Мими натянуто улыбалась в ответ, но при этом чувствовала, как к горлу подступают злые слёзы.

«Ей хорошо… — невольно думала Мими про Оливу, — Сидит, улыбается, как майский пряник. Хоть она и живёт за тридевять земель, зато ей нет необходимости скрывать свои чувства ото всех — она и не скрывает. А я не могу, не имею права даже во сне проговориться о…»

— Надо бы Салтыкову позвонить, — вдруг спохватилась Олива, — Он мне написал вчера, чтобы я позвонила ему в пять часов.

— Ты всё ещё общаешься с Салтыковым? — как можно более бесстрастно спросила Мими.

— Конечно, каждый день. И, кроме того, мы были у него вчера в гостях, — сказала Олива.

— Не у него, а у братьев Негодяевых, — поправил её Даниил.

— Да, у братьев Негодяевых, — подхватила Олива, — Мы там ели шоколадные конфеты с коньяком… А какой у них кот роскошный! Ну, вылитый Санька Негодяев!

— Я знаю, — улыбнулась Мими.

— Ты тоже была в гостях у Негодяевых?

— Конечно…

Олива хотела было спросить у Мими, что она там у них делала, но в этот момент Оливе на сотовый позвонил Салтыков.

— Привет-привет! — Салтыков даже после вчерашнего держался бодрячком, — Ты где щас?

— Мы у Мими сидим, — Олива сделала ударение на слове «мы».

— И сколько вас?

— Трое: мы с Даниилом и Мими.

— Яасно. А я вчера так убухался, шопиздец! Какие у тебя планы на вечер?

— У нас пока не знаю, какие планы, – Олива опять сказала «у нас», хотя Салтыков спрашивал конкретно про неё, а не про них с Даниилом.

— А завтра?

— Завтра я уже уезжаю.

— Ы-ы-ы. Жалко...

Разговаривая с Салтыковым, Олива вышла в коридор, оставив Мими и Даниила беседовать в гостиной. От этого звонка как у Мими, так и у Даниила резко испортилось настроение.

— Так значит, вы с Тассадаром занимаетесь магией… — выдерживая приличный тон, тихо сказала Мими.

— Да. Мы втроём — я, Никки… и Тассадар… — Даниил запнулся, стараясь при этом прислушаться к тому, о чём говорила в коридоре Олива по телефону, — Мы обычно… собираемся… в профкоме…

— А, в профкоме… — тихо сказала Мими, тоже прислушиваясь к Оливе в коридоре, — И… чем вы там… занимаетесь?

— Магией, — отвечал Даниил, — Хотя Олива не верит в магию… и говорит, что мы… занимаемся, эээ… чепухой…

— Т-ха-ха-ха! — вдруг громко расхохоталась из коридора Олива, — Ну, Салтыков, ты даёшь прикурить! Это как же это тебя так угораздило?.. И чё, прям там все и упали? Ха-ха-ха! Ну, отожгли… отожгли…

«Если я вдруг заплачу, — решила Мими, – То скажу, что у меня болят зубы».

Поговорив с Салтыковым, Олива случайно глянула на часы — было уже половина десятого. Пора было сматываться, о чём она, как только появилась на пороге гостиной, незамедлительно сообщила Даниилу.

— Да, пора, — спешно подхватил Даниил, выходя в коридор и помогая Оливе надеть дублёнку.

Провожая гостей за дверь, Мими облегчённо вздохнула — всё-таки целый день они её тут мурыжили. Влюблённые были настолько поглощены друг другом, что потеряли чувство времени и забыли, что торчать в гостях до такой поры даже как-то неприлично.

— Ну что, пора прощаться?.. А то поздно уже, — сказал Даниил, когда они с Оливой уже стояли на пороге гостиницы.

— Ещё чуть-чуть! Ещё один миг! — умоляла она.

— Тебе надо отдохнуть перед дорогой...

— Я не усну, я не усну! — мотала она головой, — Пожалуйста, не уходи!..

— Но меня не пустят в твою гостиницу. Ночь на дворе.

— Ну, тогда давай… Давай в каком-нибудь подъезде останемся до утра!.. А хочешь, я завтра никуда не уеду?.. — горячечно шептала Олива, — Вообще не уеду, останусь здесь, с тобой. Навсегда. Хочешь?