— Чё кряхтишь, ты ж ещё свой не отгуляла, — заметила Олива, — Хотя ты права. Две недели отпуска — ну что это такое! Вот, кто на Севере живёт, тем и правда везёт — у них отпуск пятьдесят два дня. Гуляй — не хочу...

— Так там и погода — бррр! — Яна аж содрогнулась, — С такой холодрыгой никакого отпуска не захочешь.

— Нормальная там погода. Там зима, по крайней мере, настоящая. Не то, что у нас — слякоть...

От разговора подруг оторвал звонок мобильника, который Олива всегда и везде таскала с собой. Звонил Салтыков.

— Аллооо, — лениво протянула Олива, взяв трубку.

— Привет-привет! — раздался из трубки бодрый голос Салтыкова, — Ты чё, спишь, что ли?

— Не, я возле речки загораю.

— Яасно. А мы тут с Мишаней уже в Питере — тебя ждём не дождёмся! У тебя на какое число билеты?

— На девятнадцатое, — сказала Олива, — А Димка Негодяев разве не с вами?

— Не, он не поехал. Его до диплома не допустили — теперь осенью будет защищаться. Хуи пропинал вместо того, чтоб дипломом заниматься — теперь, понятное дело, весь на нервах, орёт на меня. Кто же виноват, что он такой тормоз...

— Жаалко, — разочарованно протянула Олива, — Без Димки-то скучно будет...

— Да с чего! У Негода семь пятниц на неделе — может, он ещё приедет… Ты это, я чё хотел спросить — по общаге договорилась?

— Да, я уже забронировала себе комнату в Питере, — отвечала Олива.

— Насчёт меня там тоже договорись, плиз!

— А это ещё зачем? — удивилась она, — Ты же у Майкла остановился!

— У Майкла-то у Майкла, но… — Салтыков запнулся, — Я хотел бы с тобой потусоваться...

— Ну, а так разве мы не будем тусоваться?

— Ну-у… А может, это… Номер в гостинице снимем?

— Ты хоть знаешь, сколько там гостиницы стоят? — не без раздражения выпалила Олива, — В сутки половина моей зарплаты!

— За гостиницу я заплачу.

— Ну, вот ещё! Миллионщик какой нашёлся!

Яна, с любопытством прислушивающаяся к разговору подруги по телефону, еле-еле дождалась, когда она закончит. Когда Олива, после долгого спора, распрощалась, наконец, с Салтыковым, Яна спросила её, с кем она говорила.

– Да Салтыков звонил, – нехотя отвечала Олива, – Я тебе про него рассказывала. Мы тут, короче, в Питер собрались ехать...

– Понятно, – прищурилась Яна, – Быстро же ты забыла своего Даню!

— Да какой он мой! — с горечью произнесла Олива, и тень легла на её лицо. — Был бы он мой...

— Ммм, я так понимаю, у тебя намечается новый роман?

— Да ну, какой ещё роман. Скажешь тоже! — фыркнула Олива.

— Ну да, ну да. Все так говорят, — ехидно усмехнулась Яна.

— Да с чего! — Олива сама не заметила, как заразилась этой фразой от Салтыкова, – Мы с ним третий год дружим. Ничего такого, кроме дружбы, между нами нет, и быть не может.

— Ну, не знаю… — сказала Яна, натягивая от солнца на глаза соломенную шляпу, — Лично я не верю в дружбу между мужчиной и женщиной. Это миф!

— Никакой не миф, — Олива даже обиделась, — Он, если хочешь знать, вообще не в моём вкусе. Да, с ним прикольно общаться, но как парень он меня абсолютно не интересует, — пояснила она, надкусывая сочный персик, — Впрочем, и я его тоже. А едем так, по дружбе. Просто потусоваться.

— То-то он не писал тебе полтора года, а тут вдруг потусоваться. Классная дружба, да.

Яна, как всегда, была в своём репертуаре. Но Оливе это настроение не испортило, и она, пропустив последнюю реплику подруги мимо ушей, с наслаждением вытянула ноги на песке.

Глава 4

Летний день, что сиял над Москвой и Московской областью, Питер погодой не баловал. Облачно и ветрено было в это время в городе на Неве.

Впрочем, Андрея Салтыкова и его питерского друга Майкла Москалёва это обстоятельство ничуть не огорчало. Они только что посетили Зоологический музей и теперь гуляли по Невскому, потягивая пиво из бутылок. Настроение у обоих было превосходное.

— Даже не вехится, шо мы с тобой уже инженехы, — сказал Майкл, картавя на «р», — Ещё месяц назад были студенты, мальчишки, пахились из-за экзаменов… А тепехь всё это позади...

— Позади-то позади, — вздохнул Салтыков, прокручивая что-то у себя в голове.

— А я в аспихантуху буду поступать, — сказал Майкл.

— Хм… — задумался Салтыков, — А вообще, знаешь, Майкл… Может, мне тоже в аспирантуру попробовать? Как ты думаешь?

— Не знаю… Пхосто видишь, зная твой хахактех, я не думаю, шо аспихантуха — это то, что тебе нужно, — осторожно заметил Майкл, — Аспиханты, как пхавило, много не захабатывают — эти люди почти на голом энтузиазме отдают себя науке. А для тебя главное — бизнес, деньги. Чтобы делать деньги, совсем необязательно идти в аспихантуху...

— Да, Мишаня, тут ты, конечно, прав… Но если я, допустим, поступлю в аспирантуру в Москве...

— И что?

Салтыков понизил голос, глядя Майклу в глаза:

— Ну ты чё, не понял, что ли?

— А-а… Так вот ты о чём, — усмехнулся тот, — Поэтому ты и общался с Оливой так тесно в последнее вхемя?

— Ну, а как ты думаешь.

Какое-то время приятели шли молча. Судя по лицу Майкла, тот не слишком-то одобрял план своего старого школьного друга, но своё мнение предпочитал держать при себе.

— Я надеюсь, — прервал молчание Салтыков, — Я надеюсь, Майкл, ты понимаешь, что это должно остаться между нами?..

— Меня об этом можно было не пхосить, — последовал ответ, — Только видишь, я думаю, не совсем ты это пхавильно задумал… Может быть, по-дхугому будет сложнее, но тут всё-таки ты хискуешь, Андхей...

— Не боись, всё продумано, — отшутился тот, — А мою позицию ты знаешь: в жизни надо попробовать всё.

По реке Неве прошёл белый речной трамвайчик. Похоже, там вовсю отмечали какой-то праздник: гремела музыка, был слышен смех и шум голосов. Салтыкову до ломоты в висках захотелось попасть туда, пить разные напитки, веселиться с красивыми женщинами… Острая жажда жизни затрепетала в его жилах; кипучая, радостная энергия птицей забилась в его груди.

— Хэ-хэээй!!! — подпрыгивая, крикнул Салтыков, — Возьмите покататься!!!

Да, как хорошо, что теперь позади весь этот гемор с учёбой, подумал он. Диплом у него уже в кармане, он инженер. Цель, к которой они шли в течение пяти лет, наконец, достигнута. Они молоды, им всего двадцать два года, а впереди – долгая-долгая жизнь, все дороги открыты. Салтыков вспомнил, как он радостный, счастливый пришёл домой после защиты диплома. По такому торжественному случаю отец подарил ему крупную сумму денег, и Салтыков в первый же вечер пошёл кутить с приятелями. Забурились в клуб, набухались, как водится, до чёртиков. Салтыков мало что помнил с той ночи. Помнил, что, выйдя со своей компанией на улицу, встретил своего одногруппника Макса Капалина, который тоже защитил диплом и собирался переезжать жить в Питер. Теперь же Капалин был счастлив и пьян, как и все, и, еле держась на ногах, орал на всю улицу:

— Йа ынжынерго!

«Йа ынжынерго», — подумал Салтыков, когда они с Майклом, придя домой, поужинали и легли в постель. Подумал и засмеялся: уж больно ему нравилась эта фраза.

«А завтра приедет Олива, и будет ещё круче, ещё веселей», — счастливо подумал он, и, не успев додумать мысль до конца, крепко заснул молодым здоровым сном.

Глава 16

«Тыдыщ-тыдыщ-тыдыщ-тыдыщ! Это стучат колёса поезда на Питер. Приезжай скорее, готовим культпрограмму!»

Олива вытянула ноги в сидячем вагоне поезда Москва-Питер. Отправление в два часа ночи, прибытие в два часа дня. Двенадцать часов чалиться в сидячем положении, и ведь не заснёшь ни фига. Мыкалась она, мыкалась, потом плюнула на всё, скинула штиблеты и улеглась на сиденье с ногами.

На перроне её встретил Салтыков. На нём была белая куртка, светлые джинсы. Светло-русые волосы его, как Олива помнила, при первой встрече зимой ниспадали рваной чёлкой на лоб; теперь же они были коротко острижены. Но Олива всё-таки сразу узнала Салтыкова по его шустрой походке и суетливой манере делать несколько дел одновременно.

— А где же Майкл? — спросила Олива, когда они уже сошли с платформы и нырнули в подземный переход.

— Майкла родители загрузили. Сказал, в шесть освободится только.

В питерском метро, в отличие от московского, были не карточки, а жетоны. Салтыков сунул Оливе в руку жетон, и она прошла по нему. Проехав одну остановку до станции «Гостиный двор», молодые люди вышли на улицу.

— Ну чё, куда нам теперь?

— Щас, — Олива достала из кармана куртки клочок бумажки, на которой карандашом был записан адрес общаги, где она бронировала комнату, — Вот… Моховая улица, дом одиннадцать. От станции метро «Гостиный двор»...

Внезапно порыв ветра вырвал у неё из рук бумажку, подхватил и понёс на мостовую. Олива беспомощно осталась стоять, пытаясь откинуть со лба растрепавшиеся на ветру волосы, а бумажки тем временем и след простыл.

— Ой, что же делать?..

— Так, — Салтыков соображал быстро, — Главное, я запомнил — Моховая, дом одиннадцать. Дальше дело техники. Пошли!

Кое-как найдя Моховую улицу, Олива и Салтыков, наконец, приблизились к обшарпанной подворотне, за которой был расположен двор-колодец с разбитым фонтаном посередине.

— По идее, это и есть дом одиннадцать, — сказал Салтыков.

— Стрёмный какой-то дом, – хмыкнула Олива, с подозрением оглядывая старое обшарпанное здание с разбитыми кое-где окнами и огромной надписью на стене у подворотни: «Не ссы».

Впрочем, какой бы дебил ни оставил здесь эту надпись, для этого места она была как нельзя более актуальна. Тут действительно было, отчего зассать. Невооружённым взглядом было видно, что эта развалюха не только не соответствует хоть какому-либо понятию приличной гостиницы, но и попросту опасна, так как наверняка здесь обитают разные маргинальные личности, пользующиеся дурной славой.