— Да нах мне Олива-то сдалась? — вдруг неожиданно для всех выпалил Салтыков, и осёкся.

— Мелкий, ты чего тут? — спросил он, заметив Оливу в дверях.

— Ничего. Я просто пришла, — сказала Олива, — Кажется, вы обо мне говорили?

Кузька, Павля и Макс аж рты разинули от неожиданности. «Упс! Щас что-то будет», — промелькнуло у них в головах...

— Делать нам больше нечего, кроме как о тебе говорить! — со злостью выпалил Салтыков, — У тебя, мелкий, уже паранойя началась.

— Но я слышала… Или мне показалось...

— Когда кажется, креститься надо, — перебил её Салтыков, — Всё, всё, мелкий. Иди, не мешай нам — у нас тут свои, мужские разговоры...

Олива вышла из кухни, расстроенно прошла в гостиную. Она не слышала, о чём они говорили, но то, что они произносили её имя, она слышала отчётливо. «Не могло же мне это в самом деле показаться! — рассуждала Олива сама с собой, — Или и правда… могло?..»

Она села на диван с ногами, молча придвинулась к спинке. Кругом неё все веселились, пели под караоке, пили шампанское, и никому не было никакого дела ни до Оливы, ни до её настроения.

«Да, возможно, я опять всё накручиваю… — текли в такт музыке её невесёлые мысли, — Но тут может быть только два варианта: или они сплетничали там обо мне, или же мне и вправду показалось, а им вовсе и дела-то нет до меня… Не знаю даже, что хуже — и то, и другое плохо...»

Между тем Салтыков забежал на минутку в гостиную. Олива невольно потянулась к нему, однако он, даже не посмотрев в её сторону, пробежал мимо, остановился у колонок, чтобы поменять песню. Олива видела, как он наливал себе в стакан водку, как увлечённо говорил что-то стоявшему рядом Кузьке, как они вдвоём над чем-то ржали, даже не глядя на неё, и чувствовала, как к её горлу подступают горькие слёзы.

— Оль, почему ты такая грустная? — спросил её Хром Вайт, ложась рядом с ней под одеяло.

— Мне не стоило приезжать, — ответила Олива, — Вон, бегает, ноль внимания, фунт презрения…

— Почему не стоило? Знаешь, как я тебя ждал…

— Но он меня, видимо, совсем не ждал...

У Оливы задрожал голос и она, уткнувшись Хрому в плечо, горько заплакала. Хром Вайт гладил её по волосам, утешая, целовал в лоб, а она, чувствуя себя ещё более несчастной, плакала ещё горше.

А веселье продолжалось своим чередом. Шампанское и водка лились рекой, некоторые, напившись вдребодан, уже падали под стол. В колонках на полную громкость орал КиШ, под которого все колбасились, пели, плясали. Салтыков же тем временем, выпив лишнее, уже вовсю скакал по полу с пустой бутылкой между ног и орал:

— И волки среди ночи

Завыли под окном!

Старик заулыбался

И вдруг покинул дом!

Но вскоре он вернулся

С ружьём наперевес!

«Друзья хотят покушать,

Пойдём, приятель, в лес!!!»

— Будь как дома, путник, я ни в чём не откажу! — гахнули остальные, — Я ни в чём не откажу! Я ни в чём не откажу!

Хэй!!!

Множество историй, коль желаешь, расскажу!

Коль желаешь, расскажу! Коль желаешь, расскажу!

Кто-то зазвонил в дверь. Яна кинулась открывать — на пороге стоял какой-то незнакомый толстый парень в красном колпаке и бутылкой шампанского в руках.

— Деда Мороза вызывали?

— Не-а, — хмыкнула Яна, — Но раз уж пришёл, то заходи.

— Женёооок! — гахнули из зала, — Заходи, гостем будешь!

В квартире творилось что-то несусветное. В коридоре парни пугали друг друга тем, что выпрыгивали из шкафов и орали как резаные; в накуренной гостиной творился настоящий бедлам — плясали канкан, взрывали пустые коробки из-под вина, скакали как ненормальные, едва не проломив ногами пол. Яна скользнула взглядом по комнате и отметила, что ни Ярпена, ни Регины в гостиной нет. «Не иначе как ускользнули под шумок в спальню», — решила она и тут же быстрыми шагами направилась к Салтыкову.

— Пока вы тут песни распеваете, эта сладкая парочка трахается в нашей спальне! — без обиняков заявила Яна.

Салтыков ошарашенно уставился на неё.

— Трахаются?

— Да!

— В нашей спальне?

— Да!!!

Секунда — и Салтыков как тигр кинулся к дверям. Олива, слышавшая всё, моментально выскочила из-под одеяла и кинулась наперерез Салтыкову.

«О Боже, если он застукает там Ярпена и Регинку, им конец! — стучало в её голове, — Я должна во что бы то ни стало задержать его...»

— Мелкий, отойди! — приказал Салтыков, пытаясь отодвинуть Оливу, которая встала в дверях, преградив ему выход.

— Нет, послушай, не ходи туда, пожалуйста, не ходи! — скороговоркой выпалила Олива, держась одной рукой за дверной косяк, а другой пытаясь обнять Салтыкова за шею.

— Отойди!!! — гаркнул вдруг Салтыков и с силой толкнул Оливу в грудь так, что она отлетела в коридор, — Курица глупая!!! Я здесь хозяин! Поняла?!

Парни высыпали в коридор и ошарашенно уставились на Салтыкова, но никто не посмел остановить его. Олива, будучи шокированной, кое-как встала, опираясь о стену. Она даже не поняла, что произошло.

Внезапно из гостиной раздался страшный треск. Салтыков, на полдороге к спальне, развернулся и побежал обратно.

— Блядь! Они там стёкла ломают!!! — крикнул он и, как вихрь пронесшись мимо Оливы, кинулся в гостиную проверять, кто ломает стёкла.

Между тем, Яна сама открыла дверь спальни и резко щёлкнула выключателем. Предчувствуя, какой позор ждёт несчастных влюблённых, которые всего лишь навсего захотели уединиться вдвоём от шумной толпы, Олива запоздало кинулась следом за Яной, но тут же тупо осеклась на пороге.

Спальня оказалась пуста.

— Чёрт знает, из-за чего такой сыр-бор подняли! — засмеялся Капалин, недоуменно крутя головой, — Прям кровавые бои развернули у дверей спальни, а там и нет-то никого!..

Оливе стало унизительно и противно. Она почувствовала, что смертельно устала от всего этого бедлама и, ни говоря больше ни слова, побрела в соседнюю комнату, где уже спали двое парней, попросила их подвинуться и, улегшись рядом с ними, моментально вырубилась, заснув чуть ли не летаргическим сном.

Глава 15

Проснулись они поздно, где-то около часу дня. Гости, навоевавшись вдоволь и оставив после себя свинарник, разбрелись где-то под утро, и квартира почти опустела.

Олива проснулась, лёжа в какой-то куче-мале. На широкой постели Яны, как дрова, валялись убитые в хлам пять человек, и было непонятно, где там Салтыков, где Павля, где Хром Вайт.

— Ой, ктой-то… — сипло проговорила она, на ощупь попав рукой в чьё-то тёплое тело, — Хром, ты, что ли, тут?.. Аха-ха-а… — Олива зевнула и с трудом продрала глаза, — Сколько время-то?

— Четверть второго, — глядя на часы в телефоне, сказал Мочалыч и, встав с постели, нетвёрдой походкой проследовал в уборную.

Салтыкова мучило похмелье. Башка после вчерашнего раскалывалась, во рту было ощущение, будто кошки насрали. Он уже проснулся и продолжал лежать на спине между Яной и Оливой. Приоткрыв глаза и увидев рядом с собой спутанную голову Оливы с опухшим со сна лицом и потёкшей тушью от несмытого со вчера макияжа, Салтыкову стало особенно муторно.

«Ну и рожа у тебя, Шарапов...» — невольно подумал он.

— О чём задумался? — спросила его Олива.

— Я задумался о том, — отвечал он, — Что все люди, в сущности — это большие мешки с дерьмом. Вот мы лежим тут — четыре мешка с дерьмом...

— Ты своё содержание на других не перекидывай, – заметила Яна, — Говори лучше про себя.

— Вот именно, — обиделся Хром Вайт, — Тоже, нашёл сравнение...

— Что ж, значит, я, по-твоему — тоже мешок с дерьмом? — спросила Олива, задетая за живое больше всех.

— Конечно, — отвечал Салтыков, — А разве нет? Это ж правда, мелкий, а на правду нельзя обижаться, ты же сама говорила.

— Ну, знаешь!.. Это уже ни в какие ворота не лезет!

Олива вскочила с кровати и, едва сдерживая рыдания, убежала на кухню. Она ждала, что Салтыков пойдёт за ней, попросит прощения. Но он не шёл.

Салтыков же, выкурив на кухне очередную сигарету, собрался и, сказав Яне, что ему надо отлучиться по делам, вышел из квартиры.

Он шёл по улице куда глаза глядят, кутаясь в шарф от морозного ветра. Салтыков вспомнил, как полгода назад вот так же бесцельно шёл по улице, выгнанный Оливой из дома, но теперь он уже не чувствовал в душе той боли, того оскорбления, того недоумения и гнева. Теперь на душе у него было лишь тупое равнодушие и усталость. В этот раз никто его не выгонял, но он и сам рад был убраться подальше от дома, хоть в мороз, хоть в метель. Идти было некуда: к родителям он не хотел, всё по той же причине боязни лишних расспросов, к Ленке пойти не мог, так как на новогодние праздники она уехала куда-то отдыхать, а к Негодяеву не пошёл, так как опасался, что Яна и Олива могут туда прийти, а видеть их, особенно Оливу, он хотел сейчас меньше всего.

Миновав высотку, Салтыков вышел на набережную, где у причала, скованный льдом, высился в косых розовых лучах низкого зимнего солнца заснеженный корабль. Почти не обращая внимания на мороз, Салтыков присел на бетонный парапет и закурил.

«Куда уйти? Куда прислониться? — текли невесёлые мысли в его голове, — В бар разве пойти нажраться? А-а! Потом она мне мозг ещё больше вынесет… Эх, и угораздило же меня так вляпаться! Ну, куда мне теперь?»

Мороз, между тем, крепчал; сигарета давно потухла, и у Салтыкова начало сводить под перчатками пальцы. Он снова встал и пошёл, и ноги сами собой привели его к высотке, где он работал. «Зайти, что ли, погреться», — подумал он, нащупывая в кармане ключ от своего рабочего кабинета. Однако, несмотря на праздничный день, дверь кабинета почему-то оказалась не заперта.

«Странно… — подумал Салтыков, входя внутрь, — Неужели и сегодня у нас кто-то здесь работает?»