— У Лайзы с Джонни было соглашение на год. Этот срок уже истек, когда Дон Бланкхарт сделал свое предложение. Лайза не возобновила соглашение с Джонни, а подписала контракт со мной. Так что Джонни — это уже история. Но все это чисто теоретические рассуждения, поскольку в настоящее время Лайза не работает на тебя. — Криста удержалась от того, чтобы продолжить фразу: «Зато работает сейчас с твоим тренером».

— М-м, все получилось у тебя как по нотам, — пробормотала Мэри. Обычно она могла запугать людей и заставить их подчиниться себе, но Кристу нельзя выбить из седла впечатлением, которое производят деньги Уитни, их социальное положение и теннисные мячи из тефлона. И это вызывает сожаление, ибо Мэри Уитни, конечно, все равно должна была настоять на своем, то есть в данном случае заполучить для своей рекламной кампании лучшую в мире фотомодель. В этом контексте деньги не были столь существенным обстоятельством. Беда заключалась в том, что Криста знала ее секрет. Криста знала, что для Мэри ноль — всего лишь кружочек с дырочкой, который ты проставляешь в конце чека.

— Ну, и кого ты думаешь взять для этой работы? — спросила Криста, нежно улыбаясь в предвкушении победы.

— О, еще не знаю… например, ту девицу из Заира.

— Я слышала, что она скорее существо неопределенного пола.

Мэри Уитни готова была отступить. Лучшее — оно и есть лучшее. Мэри решила сделать последнюю попытку.

— Вообще-то я считаю, что модель не является решающим фактором. Главное — это фотограф. Я хочу привлечь Стива Питтса. Он может из кого хочешь сделать мечту. Ты знаешь это лучше, чем кто-либо другой. Он станет тем человеком, на котором будет держаться все предприятие. Так что, по мне — пусть Лайза Родригес отправляется искать еще одну семью, чтобы взорвать ее.

— Но ты еще не наняла Стива, Мэри.

Мэри взмахом руки отмела подобные мелочи.

— Стив — не проблема. Между прочим, откуда ты знаешь, что я еще не наняла его?

Пришло время нанести последний удар.

— Потому что его агент — я.

— Что?

— Да, я представляю его интересы. Он подписал контракт с моим агентством.

Мэри Уитни встала, подошла к бару и достала оттуда бутылку бренди. Потом вернулась к столику, за которым они сидели, и плеснула бренди в бокал с остатками «Беллини». Ладно, теперь это будет коктейль с шампанским.

— Значит, Стив Питтс и Лайза Родригес… — сказала она, садясь.

— Да, — отозвалась Криста.

Мэри Уитни подняла руки в знак того, что сдается.

— Ладно, маленькая хитрушка, — сладким голосом проговорила она. — Ты выиграла. В конце концов, речь идет всего лишь о деньгах. Сколько из моих доходов ты хочешь иметь? Считается, что деньги нельзя унести с собой на тот свет, но, строго между нами, я все-таки намерена была попробовать!

17

— Хотите посмотреть теннисные корты?

Роб отвел глаза, задавая этот вопрос. Он старался напомнить себе, что она всего лишь его ровесница. В глазах Господа Бога он с ней на равных. Она не должна его так ошеломлять. Но это тело, это лицо, эта ее слава… Это уж слишком! У него пересохло в горле. Он вынужден был сглотнуть и постарался скрыть это, глубоко вздохнув.

— Это там, где ты командуешь?

Лайза рассмеялась, поддразнивая его, не сильно, но и не так уж слабо.

— Вроде да.

— Тогда ладно. Я хочу посмотреть.

Роб чувствовал, как она его провоцирует всем своим существом. Она облизнула губы, и без того влажные.

— Сюда, пожалуйста.

Роб шагал впереди, полагая, что так безопаснее, но при этом ощущал ее взгляд на своих ягодицах.

— Каково это — учить Мэри Уитни играть в теннис?

— Нетрудно. Она хорошая ученица.

— Я слышала, что она любит играть с мячиками молодых людей.

Лайза догнала его и пошла рядом. Склонив голову набок и обольстительно улыбаясь, она наблюдала, как он реагирует на разговор о сексе.

Роб невольно улыбнулся. В конце концов, он только человек. В том, чтобы возжелать, нет ничего плохого, просто трудно думать о Боге, когда с тобой происходит такое.

— Она ко мне не приставала, — сказал он. — И давно ты с ней работаешь?

— Три дня.

— А… — отозвалась Лайза Родригес, и губы ее стали соблазнительными почти до неприличия.

Роб обернулся к ней, внезапно испытав приступ раздражения. Эта девушка с громким именем и прекрасным телом слишком долго купалась в грешной атмосфере города. Ей не понять устремлений Роба. Она не знает о его церкви, о его друзьях, о жизни, которую он хочет посвятить Богу.

— Послушайте, я учу играть в теннис. Точка. Никто меня не использует. Я служу одному только Господу Богу.

— Ого! — произнесла Лайза. — Я и забыла, что нахожусь на Юге.

Она рассмеялась, но в смехе ее прозвучала нотка удивления. Этот парень с великолепной мускулатурой обретал новое измерение. Ей это нравилось.

— Значит, ты поклоняешься Иисусу…

— Вы говорите так, словно речь идет о какой-то ультрамодной секте.

— А разве это не так?

— Вам нравится насмехаться, верно? Высмеивают все обычно люди, которые много страдали. У вас именно так было?

Лайза ничего не ответила. Она больше не владела инициативой. Этот смазливый провинциал перехватил у нее рычаги управления. Лайза почувствовала, что краснеет.

— Ты к тому же еще читаешь книги по психиатрии? Я думала, что Бог и психоанализ — враги.

Это было лучшее, что она могла придумать, но ей хотелось большего. Обычно молодые люди являлись для нее безопасными игрушками. Но этот парень задел ее.

— Если любишь Бога, не нужно знать. Ты просто чувствуешь. У вас красивое платье, — добавил он вдруг.

В нем поднялась волна нежности к ней. В конце концов, и эта супермодель, оказывается, тоже человеческое существо: только что он видел, как она смутилась.

— Спасибо, — сердито сказала Лайза, шагая рядом с ним. — Я в трауре.

И искоса глянула на него. Вот теперь она ему отплатила. Если он помешан на Иисусе, то смерть и траур станут ключевыми словами, которые вызовут у него сострадание и потребность позаботиться о ней. В особенности, если речь идет о родителях. Да, сейчас ему придется потрудиться.

Роб остановился. Они шли по аллее, обсаженной фикусами. Лайза тоже остановилась. Она почувствовала укол совести. К черту! Роб Сэнд с каждой минутой нравился ей все больше. Она никогда не сталкивалась с такими людьми. Кроме того, на войне и в похоти все оправдано.

— Мне очень жаль, — проговорил он. Было ясно, что чтение газет — это не его любимое занятие. — Может, вам не следовало идти на вечеринку? — добавил он, прежде чем успел сообразить, что это, собственно, не его дело. — Меня это, конечно, не касается…

Лайза рассмеялась нервным смехом. Все фотомодели — актрисы. А вот актрисы недостаточно красивы, чтобы быть моделями.

— Мои родители погибли в результате несчастного случая. По моей вине. Я до сих пор не могу прийти в себя и просто не могу оставаться одна.

Глаза у Роба расширились. Эта информация потрясла его. Потрясла по всем параметрам. Погибшие родители. Оба сразу… Несчастный случай… Всего несколько минут назад эта девушка лишила его способности говорить. Потом он был недобр к ней и почувствовал некоторую жалость. И вдруг — такой удар! Для него, как для христианина, это испытание. Дальше он действовал под влиянием рефлекса.

— Вы помолитесь со мной? — спросил Роб.

В его голосе звучала убежденность. Что еще приличествует делать в такой момент?

Лайза посмотрела на него в совершенном изумлении, словно ее ударили пыльным мешком по голове. Роб понял, что со своим предложением угодил на совершенно девственную территорию в душе девушки, которая вряд ли помнит, что такое девственность. Он взял ее за руки, и она позволила ему это сделать, но на лице у нее появилось странное выражение. Роб опустился на колени в траву, и она опустилась рядом с ним, ее черное коротенькое платье задралось, обнажив загорелые ноги.

— На самом деле я не…

Он закрыл глаза и перестал ее видеть. Он держал ее руки крепко, стараясь перелить в нее силу своей веры, поддержать ее, помочь ей преодолеть этот момент, укрепить ее.

— О Боже, чью безграничную мудрость не дано постичь умом, будь милосерден к Лайзе. Помоги ей увидеть, что ее трагедия — это часть твоего Божественного замысла, и внуши ей желание научиться любить тебя. Сделай ее сильной, о Боже, в испытании, которое выпало сейчас на ее долю, и помоги ей осознать, что те, кого она любит, обрели вечный покой и спасение в руках Иисусовых.

Лайза почувствовала комок в горле. Ну и ну! Невероятно! Этот парень достал ее своей неподдельной искренностью.

Она не отняла свои руки, когда он закончил молиться.

— Замечательно! — сказала она, глядя в его широко открытые глаза. — Я хочу сказать, откуда ты берешь такие слова?

Теперь он смутился.

— Они просто приходят, — ответил Роб.

Это было правдой. Слова эти приходили сами собой. От Бога. Неизвестно откуда. Он чувствовал, как сердце стучит у него в груди. Бог разговаривал с ним, и он говорил с Богом. Он был благодарен Всемогущему и девушке за то, что она дала ему стать ближе к Создателю. Роб начал вставать, но она придержала его. Его руки, которые завладели ее руками, теперь сами оказались в плену. Религиозный момент кончился, приходил черед другому моменту. Как-то так получилось, что эмоции, пронизавшие их обоих ощущением благочестия, перелились в звенящее чувство человеческой близости.

В ее глазах стояли слезы. В его сердце была любовь. Он обожал Бога, а здесь, перед ним, прекраснее, чем сама природа, было страдающее создание Божие. Она — его творение. Любя Бога, он должен любить и ее.

— Иди сюда, ближе, — прошептала она.