— Все?

— Нет, не все. Не подрывай меня так больше. И пока это только просьба. — После чего, склонив голову на бок, повторил мои же слова, точно таким же тоном: — Это понятно?

У меня дар речи пропал на несколько минут. Надо иметь недюжинный талант вот так легко переворачивать все с ног на голову, смещая одни важные вещи и заменяя их другими; поставив во главе всего нас и свои интересы, пренебрегая при этом моим душевным спокойствием, словно это не имеет никакого значения.

— Куда уж яснее. — Ответила, пытаясь говорить как можно спокойнее. — Только при всем этом моя семья для тебя — табу. Просто помни об этом.

Майкл размял губы, и устало выдал:

— Даша, все твои потуги хвататься за обломки того, чего уже фактически нет, ни к чему не приведут. Только нервы нам попортишь.

В этот момент нам принесли заказ. История с едой повторилась точно так же, как в первое наше свидание. Он принялся кушать, а я смотреть на него. Утолив первый голод, Миша продолжил излагать свои мысли:

— Семьи в том складе и понимании, к которому ты привыкла, у тебя больше нет. И не стало ее год с лишним назад. Понимаешь?

— Ты о чем сейчас?

Он вздохнул, съел еще пару ложек ухи, и, уцепив мой взгляд, изрек:

— Вся наша жизнь состоит из критических точек. Это те моменты, когда принимаешь решение и делаешь определенный выбор.

— И что?

— Ты сделала его еще в Гоа. Потом испугалась, и это понятно. А сейчас уже поздно бояться. Включить задний ход я тебе не дам.

— Иногда мы совершаем ошибки. И некоторые можем исправить. Ты думаешь, мне сейчас легко?! — отвернулась, сдерживая слезы. — Нельзя руководствоваться только эгоизмом.

Войтович скривился, словно откусил чего-то кислого:

— Я тебя прошу только давай без этих песнопений про мораль и прочую ересь. Все вокруг — эгоисты, просто в большей или меньшей степени. Твоего самопожертвования никто в итоге не оценит. — Он доел уху и принялся за стейк форели. Глянул на меня: — Ты бы поела.

Рассказывать ему о том, что это последнее, чего я в тот момент хотела, не имело смысла.

— Миш, у меня складывается впечатление, что я говорю сама с собой. Если мы продолжим… видеться — это разрушит не только мою семью. Это разрушит меня. Я никогда не изменяла мужу и то, что случилось… сама не знаю… помутнение какое-то…

Майкл вдруг отложил приборы и спросил:

— Скажи мне. Ты действительно хочешь, чтобы я исчез из твоей жизни?

Не выдержав его взгляд, закрыла лицо руками, и, не сдерживаясь, застонала в ладони. И где он взялся на мою голову?! Жила себе спокойно — печали не знала; страдала ерундой, хотелось страстей. И вот получила. Разве предполагает кто-то из нас, насколько надо быть осторожным со своими желаниями?

Всякий раз, вопрошая о переменах, необходимо осознавать, готовы ли вы принять то, что предоставит вам судьба. Не все просьбы можно обернуть вспять, не все слова взять обратно. Если однажды вас услышали, обратного пути не будет.

— Нет. Не хочу. Но другого выхода я не вижу. — Ответила честно.

— Сколько же в тебе страхов, Даш. — Он покачал головой, печально хмыкнув.

— Да причем тут страхи? Мои близкие не заслужили этого, понимаешь?

— Жалеешь всех, кроме себя, да?

После его слов я словно о прозрачную стену ударилась. Да. Так и есть. А разве жить с таким подходом не правильно? И с тем же прекрасно понимала — расстаться с Мишей, означает обречь себя на Танталовы муки собственноручно.

На каком-то невидимом уровне он поймал ноту моего смятения. Посмотрел пытливо в глаза, и, подняв руку, подозвал официантку:

— Рассчитайте нас, пожалуйста.

Словно чувствуя, что каждая минута идет в минус, и очень скоро я сделаю откат, и момент будет потерян, он отбросил салфетку в сторону, и, сделав глоток сока, встал.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Вам не понравилась наша кухня? — вопрос от обслуживающего персонала был логичен. Майкл не доел, а я вообще не притронулась к своему салату.

— Все отлично. Просто мы спешим. Быстрее, девушка, быстрее. — Попросил таким тоном, что бедная официантка исчезла в течение секунды.

— Даша, ты никогда не проживешь идеальную жизнь, как бы ни пыталась. Никто не может. Смирись. — Подал мне руку, помогая встать. Поцеловал костяшки пальцев. — И поговорить со своим пуританином тебе все же придется. Если думаешь, что мне улыбается делить тебя с кем-то — очень ошибаешься. Щедрость подобного плана — не мой конек.

Своими витиеватыми фразами он, судя по всему, специально загружал мой мозг, чтобы выиграть время. Что ему успешно удалось. Очнулась я уже на улице, где меня, словно маленькую, вели за руку к дому поблизости.

— А м-мы куда..? — оглядываясь по сторонам, все еще переваривала услышанное. Он хочет моего развода? Зачем? И почему это Егор пуританин? С чего такие выводы?

— Ко мне. Я тут квартиру снимаю.

— Миш…

— Погоди. Наговоришься еще. Дай я только настройки твои исправлю.

— Чего? — споткнувшись на ступеньках, была подхвачена крепкой рукой.

В лифте он наклонился; обхватил прижимая:

— Сам дурак. Сглупил. Нельзя было тебя так надолго оставлять… — Майкл гладил пальцами мою шею, щеки, подбородок, виски, зарывался в волосы. И от этих простых прикосновений чувства вдруг нахлынули с такой силой, что весь жизненный антураж остался где-то далеко за бортом. Вернее за дверью.

Вы видели или чувствовали когда-нибудь, как дрожит возбужденный мужчина? Если кому-то кажется, что это неприятное зрелище — ошибаетесь. Состояние нервозности и предвкушения, словно ток передались мне через его касания.

Все слова, доводы, раскаяние и муки совести уступили место чувственности. Хотела бы я сказать, что мозги отключились, но это было бы неправдой. Просто есть у меня способность консервировать неприятное до поры до времени, чем и воспользовалась тогда, отодвигая мешающие мысли в сторону.

Миша этому очень помогал, целуя, словно последний раз в жизни. Долго, сильно, с надрывом; подчиняя и увлекая, обещая в скором времени доступ к источнику энергии, где правит вечность…

Одежда в один момент стала очень лишним препятствием. Запах его тела оказался волшебным: легкий отголосок туалетной воды и примесью тепло-терпкого аромата кожи, от которого непроизвольно вырвался стон. Понятное дело, что в Дании он готовился к… возможному сексу. Душ, парфюм, гладкая кожа на щеках. Сейчас же все было иначе. И это странным образом подействовало так возбуждающе, что остатки разума канули в лету.

Желание накатывало волной и не отпускало, требуя выхода. Хотелось впиться в него губами, зубами, ногтями. Слиться в одно целое на веки вечные и раствориться где-то в межклеточном пространстве его тела.

— Я не могу, не хочу, я не отпущу тебя. — Прошептал, выбивая вдох из легких сильным движением бедер, заставляя выгибаться под лаской замечательно бесстыдных рук. Хотела что-то ответить, но задохнулась от его вдоха в меня и предчувствия скорого оргазма.

…

Как губителен солнечный свет для ночных страстей и очарований. Не замечали?

В то утро я впервые возвращалась… нет, не так. В то утро я впервые ехала на работу в новом для себя статусе любовницы. И это было довольно интересное ощущение. Волшебство закончилось. Занавес опущен. Как после праздника, когда торт съеден, сгорели все бенгальские огни и хлопушки отгремели, рассыпав по полу конфетти.

Шагала в новый день, словно из ниоткуда. Из пустоты. Несмотря на усталость, дискомфорт вчерашней одежды, несвежего белья, ограниченности чужой ванны и чуть еще влажных волос на затылке — внутри подрагивало чувство бодрости и легкости.

Поднимаясь в офис, мельком взглянула на свое отражение в зеркале холла. Бледные щеки, томные тени под глазами, припухшие губы — следы безумной ночи, подслащенные удовлетворенностью. Ну и вишенка на торте — ореол запаха мужчины на собственной коже, его лосьона после бритья. Те, кто предпочитают парфюмерию унисекс, думаю, где-то в глубине души ностальгируют по этому устало-трепетному состоянию. Параллель для меня очевидна. Потому и выбирают такие запахи.

Внутренняя эйфория напоминала то чувство, когда на тебе надето дорогое нижнее белье. Никто об этом не знает, а королевская возвышенность переполняет, придавая плавности движениям и блеска взгляду.

Не успела приземлиться в кресло, как на пороге нарисовалась Екатерина:

— Даш, все нормально?

— Да, Кать. Спасибо, что отпустила вчера.

— Рассказать не хочешь?

Устало вздохнув, отрицательно покачала головой.

— Давай позже. Еще не время.

— Ну, смотри. — Она внимательно изучила меня взглядом и сообщила: — Я там счет на оплату по выставке отдала.

— Хорошо. — Кивнула в ответ, тут же прикидывая, что через пару недель, при желании, мы с Мишей сможем провести целых пять дней вместе. Если у него получится, конечно.

Вот как меняет наше мышление и отношение к командировкам внезапно вспыхнувшая влюбле… О, боже! Я даже замерла на месте, осознавая.


Глава 16


Так начались наши отношения. Встречи, рестораны, секс, новый крем от раздражения на лице из-за мужской щетины, складная зубная щетка в сумке, запасная одежда на работе, поход к гинекологу, тайный прием противозачаточных и салон красоты в обеденный перерыв.

И самое главное — тот самый вкусный период, когда думаешь только об одном человеке и хочешь быть рядом постоянно. Ничто не привлекает и тянет только к нему. Работа, встречи с друзьями, или не дай боже курсы повышения квалификации воспринимаются без интереса. Ты концентрируешься только на объекте желания, превращаясь в озабоченное существо.