"У Тёмки уже четыре торчат" — почему-то вдруг подумалось, — "Даже не заметили, как вылезли. Ни температуры, ни воплей, а еще ползать на днях начал. Смешно так. Как диверсант-лазутчик, не на коленках, а на одних руках, лишь подтягивая одну за другой ноги. Теперь приходится со всех щелей его выковыривать", — усмехнулся, вспоминая мелкого.


Наконец пиликнул телефон. Взял в руки, сжал в ладони, прикрыл глаза, гадая, какая весть пришла на этот раз. Никогда гарантированно не знаешь, какое настроение на данный момент посетило непредсказуемую Аньку.


"Хочу яблочный сок и картошку фри"


Улыбнулся — оттаяло его солнышко.


"Хорошо"


"И Бегущий в лабиринте*"


(*здесь, премьера кинофильма «Бегущий в лабиринте» вышедшая в сентябре 2015 г)


"Тоже хочу"


"И кофе в постель!"


— Вот язва! — засмеялся, и на душе стало совсем спокойно.


На следующий день завтракали в кровати набором из «Бургер-кинга», тогда же Аня услышала его первое "Я люблю тебя", "Только тебя" и "Больше никого, кроме тебя" на последнем слове с тяжёлым стоном, пронизанная и отравленная его нежностью, потерялась в сладком наслаждении. Вечером, подкинув бабушке внука, они ушли в кинотеатр. Это было первое за этот год у Аньки развлечение. Без ребенка. Настоящее свидание, с длительной прогулкой после просмотра фильма по набережной, долгие разговоры при луне, еще одно признание в любви. И поцелуи, поцелуи, бесконечные поцелуи. Вот такая должна быть молодость и такая любовь. Уже дома немного взгрустнулось. Долго смотрела на сопящего спящего малыша и перебирала мысли: "А если бы…, а если бы…"


А через три дня, на странице у "Вики со звездами", семейный статус сменился на "Все сложно". Ее стена в «Вконтакте» завалилась изречениями о "сволочной козлиной натуре всех мужиков". Анька довольно улыбнулась, схватила свое заливисто хохочущее чудо и долго счастливо кружила по комнате. У нее тоже в жизни — "Все очень сложно", даже сложнее, чем у этой несчастной Вики, но глупая радость так и распирала в груди.




ГЛАВА 5


Радость длилась не долго. "Все очень сложно" вдруг стало "Все очень плохо". На зимней сессии Олег завалил половину предметов. Домашний скандал, зацепил присутствующую в гостях мать Алексея и Ани.


— Таскается к этой потаскухе, на учебу вообще забил, еще и ему того гляди принесет спиногрыза.


И в таком ключе еще сотня нравоучений. Может не так жестко, но слова родителей не лишены правды. Занятия Олег пропускал, околачивался, конечно, не только у Аньки, он и с друзьями тоже немало зависал, да и работу, где какую перехватывал. Зарабатывал на личные расходы, Аньке на какую-нибудь приятную мелочь, ну и ребенку постоянно чего-то да необходимо, то смеси, то лекарства. Одни массажи только чего стоили. Вот и получилось, что учеба пошла боком. Если сейчас вылетит с института, то весенним призывом прямиком в армию — есть о чем задуматься и опечалиться.


Ане дома тоже настроение подпортили. Мама после того как на нее вылили такой ушат грязи о дочери, вернулась домой в шоке, и категорически заявила, чтобы и духа Олега в их квартире больше не было, пусть в другом месте ищет себе потаскух перепихнуться. Нашелся тут "добродетель невинная". Еще и в самом деле не дай Бог дуре наивной второго заделает.


А на следующий день состоялся разговор, собственно, и между ними самими. Оба взбудораженные вчерашними выволочками. Аня настроена воинственно.


— Не приходи больше.


— Я все сдам, ты здесь вообще не причем. Я не из-за тебя не учился. Отец сам ничего не знает и полную хрень несет.


— Я не хочу, чтоб про меня хрень несли, тем более в лицо моей матери.


— Твоя мать про меня тоже много чего наговорила, я же не обижаюсь.


— А на что тебе обижаться? Где она неправду сказала? Что, не потрахаться сюда ходишь?


— Да конечно, больше пое@ся не с кем! Все мля для тебя и для твоего пизд@ка. Любой каприз. Дешевле проститутку снять и качественнее кстати. И не бегом-бегом, пока ребенок не проснется.


"Дешевле", "качественнее", "для твоего пизд@ка", "бегом-бегом"… Анька застыла онемев, то и дело, прокручивая эти слова в голове.


— Раз так все плохо, зачем ходишь сюда? — наконец вымолвила она


— Дурак потому что.


— Уходи.


— Ань.


— Уходи! Я сказала, уходи! Не нужны мне твои подачки, — она уже почти кричала.


Ребенок испуганно затих, широко раскрыв глаза и рот, тревожно наблюдал за родителями.


— Какие подачки? Дура! Ты такая дура, вообще! Пошла ты на хер! — Олег пнул с психа, попавший под ноги табурет и, хлопнув дверью, вылетел из квартиры.


В образовавшейся тишине раздался неуверенный голос ребенка:


— Папа? — показал на дверь, потянув ручонку. — Папа?


— Нет у тебя папы! — раздраженно закричала на малыша и заревела — горько, отчаянно. Артем вздрогнул, моргнув глазенками, испугался крика, а еще больше — слёз матери, захныкал и тут же в голос поддержал плачущую маму, громко, еще более горько и отчаянно.


Подняла кроху и прижала к себе, вытирая обоим слезы, успокаивала, целовала.


— Не плачь, маленький, не плачь. Прости меня, что у тебя нет папы…



Первая мысль у Олега — бросить все и уйти в армию. Злился на все: на родителей, которые лезут; на Аньку, которая уже всю душу вымотала; на свою болезненную привязанность к ней; на Никиту, который, сука, все испортил и свалил; на невинного ребенка, который в принципе не виноват, но все равно виноват в том, что появился; на институт, в котором сейчас надо закрывать долги; на Вику, которая, была не Аня, не возбуждала и тем самым раздражала; на всех других девчонок, которые, тоже не могли заменить ее и снова на Аню, потому что ведьма. В армии, казалось, все забудется и придет он совсем новым человеком и даже не взглянет в ее сторону и сердце не ёкнет.


Вот и решил идти в армию, твердо и бесповоротно. До весны времени вагон — можно жить в свое удовольствие — секс, рок-н-ролл и алкоголь. Так будет жить. И даже не вспомнит ни разу о ней. Вот совершенно ни разу. Нет в ней ничего такого особенного. Она такая же милая, как и все: как Таня, Лика, Маша и Наташа. И ему совершенно не нужна семья и дети в двадцать лет. Ему нужна свобода, веселье и драйв.


«Гужбан» продолжался уже третью неделю…


Домой Олег вернулся как раз к тому времени, когда все только встали.


— Опять в клубе шатался, — проворчала мама, — перегаром, как несет. Сколько можно пить уже?


— Ма, ну сейчас-то, что не так? Я ж больше по шалавам не таскаюсь. Имею исключительно хороших девочек.


— Хамло. Как разговариваешь, вообще? — возмутилась мать. — Устроил тут трагедию. Было бы из-за кого спиваться, — она сокрушалась, и, пожалуй, уже сомневалась какое из зол теперь хуже. — Про институт вообще собираешься думать?


— Обязательно, вот прямо сейчас сяду и буду про него думать, или лучше лягу.


Мама в ответ устало махнула рукой:


— Иди спи, бестолочь.


Он и в самом деле пошел в свою комнату, мимо прошагала, с презрительным видом Полина, за ней на четвереньках пыхтел Ванька — ему на днях уже год и месяц, а он все еще на четырех мостах передвигался.


Поймал на ходу, ничего не подозревающего малыша, подкинул. Мамаша дитя сразу окрысилась и выдернула свое сокровище из пьяных рук.


— Иди отсюда, пьянь, не трогай его.


— Подумаешь, — пожал плечами.


Зашел в комнату и, как был в одежде, так и завалился спать.


Проснувшись, тщательно приводил себя в порядок, потом долго бродил по улицам и размышлял, размышлял, размышлял.


Ночью, когда почти все люди давно спят, позвонил в знакомую дверь. Они стояли друг напротив друга, смотрели в глаза и улыбались. И совершенно непонятно для чего были все эти дни разлуки, и не помнятся никакие обиды. Выглянула мама. Аня загнанным взглядом умоляла молчать и не прогонять. Тяжёлый вздох матери и они снова один на один: глаза в глаза, руки к рукам, губы к губам.


— Ань, я сдам эту чертову сессию. Честное слово, — прошептал он ей на ухо, прежде чем уснуть, крепко прижимая её к себе.


Она промолчала, лишь блаженно вздохнула, прижимаясь щекой к его груди. С ним было так хорошо и спокойно. Он вернулся.



Утром оба мастерски прикидывались спящими, дожидаясь, когда за матерью хлопнет входная дверь.


— Вроде ушла, — тихо едва шевеля губами, прошептала Аня, так не хотелось после такой умиротворенной счастливой ночи, проведенной с любимым, с утра выслушивать родительские упреки, хотелось продлить чудесные мгновения.


— Вроде, — в ответ так же еле слышные слова и Олег тут же накрыл ее губы своими губами. Три недели целая вечность. Теперь уже кажутся такими глупыми мысли, что он сможет без нее и ни разу не вспомнит, что она такая же, как все. Она не просто милая, она обалденная. Только у нее такое мягкое, нежное тело, только в нее так приятно входить, только у нее так хорошо и тепло внутри, только она так извивается и стонет, и только она так забавно хнычет, когда он вдруг останавливается чтобы получше рассмотреть, все то, что принадлежит только ему. Он не хочет от всего этого отказываться. И пусть идут ко всем чертям те, кто не согласен — он хочет и он будет с ней.


Он чувствовал, она уже скоро, еще чуть-чуть и наступит самый пик, когда вздрогнет и разлетится брызгами эйфории, сейчас, сегодня ему непременно это надо снова увидеть, и он дождется. Сможет.