Юлия Рябинина - Желанная беременность

— Дашка, — прерывая поцелуй, говорит он, — мне так плохо одному, так одиноко, Даш, ведь то что у меня было, это все ты и наш сыночек. Даш, — в груди сердце подпрыгивает и уходит в пятки, когда из соседней комнаты слышу младенческий плачь. Перед глазами. Все размыто от слез и не могу разобрать, стоит передо мной кто нибудь или нет. Все в темноте смешалось. И сердце рвется в соседнюю комнату. Я делаю шаг и тут же холодным обручем на запястье смыкаются пальцы.

— Нет малыш, ты не сможешь помочь нашему мальчику, — я вытираю слезы костяшкой ладони зрение проясняется и отшатываюсь от стоящего передо мной мужа.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Валера, — от ужаса и волнения одновременно ладони мгновенно вспотели и тело покрылось холодной испариной. Передо мной действительно стоял муж. Его фигуру будто подсвечивало лунным светом, и благодаря этому свечению я могла рассмотреть его лицо, — но ты же мертв Валера, — заикаюсь я.

— А ты жива, — в его голосе слышна обида и меня мгновенно накрывает чувства вины.

— Прости, прости, — я делаю шаг к мужу и хочу прикоснуться к нему.

— Но мы можем все исправить, хочешь? Хочешь ко мне и к сыночку нашему? Ему так не хватает мамы, не хватает тебя и мне не хватает, — он смотрит мне в глаза и в них столько тоски и любви, что сердце в груди все-таки трескается и разваливается на части. Острие осколков впивается в мягкую плоть и меня всю изнутри заполняет болезненным отчаянием.

— Валера я хочу к тебе, забери меня, сейчас, — лицо мужа озаряет улыбка и меня накрывает теплом.

Он тянет меня на кухню и по пути показывает на выключатель. Я на автомате стукаю ладонью по нему, и кухню заливает светом.

— Смотри, — муж указывает пальцем на верхнюю полку, где стоит деревянная шкатулка, — там кое — что для тебя есть, — на его губах играет полуулыбка и я улыбаюсь ему в ответ, беру стул и лезу наверх. Достаю тяжелую шкатулку и аккуратно спускаюсь, ставлю ее на стол. Открываю крышку и вижу прямо сверху среди мелочей ввиде скрепок и булавочек, лежит пачка новых лезвий.

— Валера я не смогу, — кидаю на мужа недоумевающий взгляд.

— Малыш, я буду рядом, — я не успеваю и глазом моргнуть, как меня снова обнимают родные руки мужа, — ты же у меня смелая девочка, да?

— Да, — осипшим голосом отвечаю ему.

Мгновение и я уже стою в ванной. В одной руке держу лезвие, другу держит в ледяных пальцах Валера.

— Любимая, мы так хотим с сынишкой, чтобы ты была с нами, — в его голосе столько любви и ожидания, что у меня клинит в мозгу и я не понимаю что делаю. Просто приковываю взгляд к любимому лицо и улыбаюсь в ответ. Немного поморщилась лишь тогда, когда почувствовала неприятную тянущую боль на запястье. Хотела опустить глаза, но пальцы Валеры вцепились мне в подбородок зафиксировав его на месте. Холодные губы прижались к моим в жадном поцелуи и я закрыла глаза.

— Я люблю тебя милый, — руками хочу обнять шее мужа, но отчего — то промахиваюсь и обнимаю за плечи себя.

Открываю глаза. И столбенею от ужаса. Вижу в зеркале перепачканное и скаженное болью лицо. Ошалело опускаю глаза и разеваю рот в немом крике. Последнее что помню, это кафель залитый кровью…

Моей кровью.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

В который раз убеждаюсь, что не стоит делать людям добра тогда точно не получишь от них зла. И вот это маленькая неблагодарная девчонка тому подтверждение. Конечно же умом понимаю, что у нее горе большое, но сердце даже не на миг не дернулось, когда узнал что произошло с ней. Уже давно понял, что судьба подкидывает нам только те испытания с которыми мы можем справиться, значит и она справится, а если нет, то на все воля божья. Так любит говорить мой старик и я с этим полностью согласен.

В моей юридической практике, были куда более трагичные ситуации, которые действительно переворачивали и ломали человеческие судьбы и смерть близких и родных были на вершине айсберга, куда хуже, когда тебя предают и обманываю эти самые родные, когда лишают тебя не только материального блага, но и физического здоровья.

Чуть нагнулся вперед и посмотрел на окна восьмого этажа. Темно. Неужели еще не дошла? Твою мать. Нужно было довести дело до конца, а не психовать. Устал конечно, с кем не бывает. Зато сейчас не пришлось бы заниматься такой херней, как высчитыванием на каком этаже находится квартира Дарьи и куда выходят окна ее комнат, и Элина уже оборвала телефон, который и сейчас продолжал издавать вибрирующие звуки в бардачке. Снова глянул на окна. Света нет. Может быть ошибся? Нет, это исключено. Опять вспомнил расположение и номера квартир на первом этаже и сопоставил все их перенося этажами выше. Тем более я не однократно уже был в такого типа домах. Так что ошибки быть не может. В машине заметно похолодало и я завел мотор. Достал телефон откинулся на спинку кресла. Провожу по темному экрану пальцем и сразу высвечивается оповещение о двадцати пропущенных звонках. Твою мать Энни не простит мне этого. Мучительный выдох и я набираю ответный звонок. Успел пройти только один гудок и тут же жена взяла трубку.

— Дани так никто не делает, — низкий голос Элины прокатывается по мне словно разряд тока.

— Котенок, прости непредвиденные обстоятельства, с меня моей девочке подарок, за опоздание, — сразу вношу коррективы в наш дальнейший разговор. Не люблю когда женщины начинают капризничают и истерить, даже если на это есть повод, даже если это косяк с твоей стороны, лучше сразу заткнуть образовавшуюся дыру таким кляпом, который трудно вытащить.

— Я, тебя прощу, если ты мне скажешь, что уже поднимаешься по ступенькам, — представляю лицо Энни с надутыми губками и невольно мои губы растягиваются в улыбке.

— Через десять минут буду, котенок, — отвечаю ей, а сам поглядываю на окна, которые до сих пор остаются черными.

— Даня, десять минут прибавить уже к прошедшим двум часам, это просто издевательство надо мной, — вскрикивает жена.

— Подарок выберешь ты, о 'Кей? — иду ва-банк.

— Жду, Даня ровно десять минут, а потом мы с девочками вызывает такси и уезжаем, будешь искать меня по всему Питеру, трубку специально брать не буду. Целую, — и отключается.

Усмехаюсь и кидаю потухшую мобилу на пассажирское сиденье.

В груди кольнуло какое — то нехорошее предчувствие, когда взгляд зацепился за цифры высвечивающиеся на приборной панели. Прошло уже двадцать минут. Неужели что — то произошло? Черт, почему сразу не уехал? Зачем остался? И подвожу жену в такой ответственный день. Первое серьезное выступление, на сцене большого театра. Она готовилась к нему, а я пропустил. Так мало того, что пропустил, еще и не вовремя за ней приеду. Черт ну давай же уже включай этот гребаный свет. Я гипнотизирую окна не отрываясь.

— Да! — хлопнул в ладоши в тот момент, когда загорелись окна именно той квартиры, на которую подумал, — отлично, все выдохни Данил. Тебя ждет твоя жена и твоя жизнь, у девочки есть родственники, они ей помогут.

Надавил на газ и с юзом тронулся с места.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Ехал быстро, так как будто за мной гнались черти из преисподней. Хорошо, что в это время на дорогах было мало машин. Что очень странно для этого времени суток. Да сегодня в принципе все пошло ни как я задумывал. Уже с утра все перевернулось каламбуром. Двух часовое судебное заседание в итоге перенесли, и мне и пришлось убеждать клиентов, что дело не проиграно, как они себе надумали, а ушло на до рассмотрение, из-за появившихся новых улик и доказательств и что это никак не снимет вину с ответчика. Пожилая пара, дела которой я веду, явно осталась недовольна, но мое красноречие все же сыграло определенную роль в их убеждении и разъехались мы с ними на более-менее позитивном настрое.

Но они и не догадывались, какие сложности, отложенное заседание внесет в мою работу. Мне вновь придется шерстить все бумаги, переворачивая и поднимая информацию, чтобы понять откуда что поднялось и как эта информация прошла мимо меня. Видимо родственники пенсионеров раскопали какие-то справки или подкупили врачей, чтобы взять над стариками опекунство и прикарманить не малое их богатство себе, конечно же они пойдут на все ухищрения.

На глаза попадается ночной павильон с цветами. Точно. Бью по тормозам и проезжая несколько десятков метров вперед, вылезаю из машины и иду за цветами. Надеюсь, это смягчит сердце моей красавицы.

Подъезжаю к центральному входу в театр, при этом заплатив охраннику на въезде пару зеленых купюр. Элина стоит, кутаясь в короткую шубку, вместе с двумя девочками на ступеньках. Ее длинные белокурые локоны, закрученные в крупную спираль треплет ветер и она, чтобы хоть как то защититься от порывов, прикрывает затянутыми в прозрачные длинные перчатки ладонями лицо, а второй рукой придерживает ворот норковой шубки. Блестящее платье переливается в свете уличных фонарей и яркими бликами играет, отражая мягкий желтоватый свет, на ногах совсем не по погоде, туфли на неимоверно высокой шпильке. В голове тут же рисуется противоположный образ девушки, которую пришлось подвезти. И как я мог повестись на эту бедную овечку? Твою мать.

Выхожу из машины, достаю огромный букет лилий, все как любит моя девочка и прямиком иду к ней переступая через ступеньку.

Элина, стоит прямо и смотрит в противоположную сторону, делает так специально, не обращая на меня никакого внимания. Ну что ж заслужил.