– Передайте принцу, что мне очень жаль, но у меня возникло срочное дело, и мне нужно вернуться в Нарабию.

Советник не сумел скрыть удивления – вероятно, оттого, что он знал содержание записки, – но справился с собой достаточно быстро.

– Да, ваше величество.

Поспешно покинув дворец и сев в машину, которая должна была доставить его в аэропорт, Зейн вдруг подумал: а ведь, возможно, Кэтрин как раз хочет сказать, что не беременна. Удивительно, но при мысли об этом его охватило… разочарование!

– Черт возьми! – воскликнул Зейн, хмуро глядя в окно, за которым показался аэропорт.

Что с ним происходит? Он же не хотел, чтобы Кэтрин была беременна от него: если об этом узнают, что неизбежно, ей придется выйти за него замуж. У нее не будет выбора – так же, как когда-то не было выбора у его матери. История повторится, и как он будет объяснять Кэт, что ее не выпустят из страны? Что отныне она пленница в Нарабии, лишенная собственной воли. Он не сумеет предложить ей любовь – потому что не позволит себе эту слабость снова. Все это говорил Зейну его здравый смысл, но была и другая часть его сознания, которая надеялась на то, что беременность подтвердится. Тогда Кэтрин останется.

Закрыв глаза, Зейн вспомнил Кэт, стоящую перед ним на коленях, – вот она берет в рот его возбужденный член, облизывает головку… в этот момент он понял, что ничем не лучше отца. Но даже эта мысль не была способна унять бушующее желание.


– Рави передал, что вы хотели меня видеть.

Кэт с трудом могла сдержать дрожь волнения: слишком уж быстро состоялась требуемая встреча, не прошло и четырех часов. Она уже была почти уверена в том, что беременна: сегодня утром опять повторился приступ тошноты, и теперь не знала, что делать, – она-то рассчитывала на несколько дней, в течение которых можно было бы продумать план действий. А глядя на шейха, строгого и величественного в официальном наряде, Кэт не могла удержаться от воспоминаний о том, как он, обнаженный, лежал с ней в постели.

– Спасибо, что уделили мне время, – произнесла она неуверенно, размышляя над тем, как лучше вести разговор и ощущая с досадой, как лицо заливает румянец.

Зейн прищурился и посмотрел на дверь позади Кэтрин.

– Рави, оставьте нас, – произнес он. – Пусть нас не беспокоят.

Если главный советник и счел приказ странным, то не подал вида – лишь низко поклонился и вышел. Кэт осталась стоять перед Зейном, ощущая, как он словно раздевает ее взглядом. Сделав глубокий вдох, она приготовилась было начать, как внезапно шейх заговорил первым.

– У тебя были месячные?

– Нет, не было, – едва вымолвила Кэт, не в силах отвести глаза от пристального взгляда. – Поэтому я и попросила о встрече.

На миг ей показалось, что в лице шейха промелькнула тень… удивления? Раздражения? Тревоги? Однако Кэт не могла сказать наверняка.

Кивнув, Зейн указал на кожаный диван, что стоял у окна офиса.

– Присядь, Кэтрин. Кажется, ты вот-вот упадешь, – произнес он, и голос его был напряжен – и участлив.

Кэт опустилась на диван, к ее удивлению, шейх присел рядом и взял ее за руку. На миг ее охватило столь сильное желание, что она едва не отдернула руку. Однако Зейн не отпускал ее.

– Ты грызла ногти, – заметил он. – Что заставило тебя так нервничать?

– Я думаю… – Кэт запнулась, не зная, что именно говорить и как себя вести. – Думаю, мне все же стоит пройти тест на беременность, – наконец закончила она.

К ее удивлению, Зейн не отбросил ее руку, не рассердился и не расстроился, но пальцы его слегка сжали ее кисть. Затем он кивнул.

– Какие-нибудь другие симптомы? – спросил он спокойно.

– Меня тошнило пару раз, и грудь увеличилась.

Зейн скользнул взглядом по груди Кэт.

– Ясно.

– Я думала, что месячные вот-вот придут, – продолжала она. – Но прошло уже тридцать восемь дней, а такой задержки у меня ни разу не было.

Брови Зейна слегка сдвинулись, но, скорее, он размышлял над информацией, нежели был раздражен.

– И сильно тошнит? – спросил он.

– Не очень, – ответила Кэт, набравшись наконец смелости и убрав руку. – Мне жаль, Зейн. Знаю, ты этого не хотел.

– Кэтрин, не начинай снова извиняться, – поднял руку Зейн, озорно улыбаясь. – Давай сначала поймем, беременна ли ты.

– А потом? – с трудом заставила себя вымолвить Кэт.

Он приподнял ее подбородок и посмотрел в глаза.

– А потом посмотрим, что можно сделать.

Зейн встал и направился к двери, чтобы позвать Рави. Кэт же испуганно сжалась в комок. О чем он говорит?


– Это точно? Доктор Смит ждет ребенка? – спросил Зейн придворного врача, удивляясь собственному внешнему спокойствию и выдержке. В душе его бушевал ураган. Что бы теперь ни произошло, он отвечает за Кэт и своего ребенка.

– Да, ваше величество. Полагаю, недели четыре. Это подтверждают анализы. Могу также назначить УЗИ на завтра, в клинике Захари, – добавил он.

– Да, давайте так и сделаем, – решительно произнес Зейн, не желая подвергать здоровье Кэт ни малейшему риску.

– Вы действительно хотите этого? – неуверенно спросил врач.

– А почему нет? – удивленно поинтересовался шейх.

– Могу ли я спросить, ваше величество, этот ребенок ваш?

Зейн, несомненно, ожидал того, что врач заинтересуется новостью, но не думал, что он осмелится на такие откровенные вопросы. Никто не отваживался допрашивать шейха. И все же он ответил:

– Да.

Медик задумался.

– Эта женщина не местная. Возможно, не стоит везти ее в клинику Захари. – Он кашлянул. – Это привлечет внимание людей. А значит, вам придется на ней жениться.

Зейн вспыхнул от ярости: на что, интересно, намекает этот доктор? Предлагает ему не признавать ребенка? Не позволить ему появиться на свет? Но мучительнее всего его терзало чувство вины. В том, что Кэт беременна, виноват он, – позволив себе забыть обо всем в порыве наслаждения. И теперь, если он признает ребенка, ей придется выйти за него, у нее даже не будет выбора в том, становиться ли матерью. Хотя, с другой стороны, Зейн не мог смириться и с мыслью о том, что Кэт заслуживает такой выбор. Это его ребенок, его наследник, и никогда еще он не хотел так ни одну женщину. Конечно, со временем желание угаснет, но пока оно, неудовлетворенное, представляет собой пытку. И он знал, что Кэтрин разделяет его чувства.

Презирая себя, Зейн гневно посмотрел на врача.

– Она отправится в клинику на обследование, – сказал он.

Доктор, осознав свою ошибку, принялся кланяться и бормотать извинения. Зейн поднял руку, чтобы его остановить.

– Назначьте УЗИ на завтра. Мне нужно поговорить с Кэтрин наедине.

– Да, ваше величество, – согласился врач. – Она ждет вас в смотровой.

– Что сказал врач? – спросила Кэтрин, когда Зейн вернулся к ней. Хотя ей не нужно было слышать это, она уже догадалась обо всем сама, когда доктор сообщил ей, что вначале он должен сообщить обо всем шейху. И вот уже минут двадцать она сидела на кровати, пытаясь понять, что же теперь будет.

Зейн присел рядом, обнял ее за плечи и поцеловал в щеку.

– По всей видимости, ты подаришь мне наследника, Кэтрин.

Кэт была так удивлена, услышав в его голосе нежность, что начала паниковать.

– Ты не сердишься? – спросила она, едва не плача.

– Нет. А ты?

Покачав головой, Кэт смахнула слезу рукой.

– Нет, я… – Она замешкалась, подбирая слово. Однако это было трудно сделать, слишком много чувств обуревало ее в этот момент: смятение, изумление, радость, страх. – Я не сердита. Я, скорее, рада, – добавила она. – Но это будет непросто. Что… что нам теперь делать?

Ей не показалось – Зейн сказал, что ребенок станет его наследником. Но что это означает? Неужели она останется в Нарабии? Вообще, Кэт не сомневалась, что ей будет несложно распрощаться с жизнью в Кембридже. После всего, что произошло, ей будет трудно вернуться к тому скучному, унылому существованию, которое она вела там. Здесь у нее уже есть подруга в лице Касии, и она куда более близка ей, чем все коллеги, с которыми она ходила обедать, пила кофе и посещала театр за последние годы. Что же до академических успехов, она только рада остаться в Нарабии и получше раскрыть ее секреты и загадки. Вот только теперь она мать ребенка шейха – какая жизнь ее ожидает? Сумеет ли она жить во дворце, так близко к Зейну, сумеет ли позабыть о своих чувствах к нему? Просить большего она не осмелится: ведь он ясно дал понять, что не намерен продолжать их кратковременную интрижку. Да и не сумеет она принять от него больше, зная, что он делает это только из чувства долга.

Зейн взял Кэт за плечи и развернул к себе, заглядывая ей в глаза, – она, встретив его взгляд, вздрогнула, столько эмоций было в нем.

– Ты хочешь этого ребенка? – спросил он.

Кэт кивнула:

– Да.

– Тогда на твой вопрос есть лишь один ответ. Мы поженимся, и ты станешь моей королевой, – ответил Зейн совершенно будничным тоном, точно это была самая очевидная вещь на свете.

– Что? – вырвалось у Кэт.

Зейн улыбнулся, смахивая с ее щеки слезинку.

– Ты должна выйти за меня замуж, Кэтрин.

– Но я… не могу, – произнесла она, запинаясь.

– Почему?

– Потому что… – Она замешкалась, подбирая ответ. – Во-первых, я не из Нарабии, как могу я быть твоей королевой? Люди будут возражать…

– Тише, – прошептал Зейн, прикладывая палец к ее губам. – Я наполовину американец. Моя мать из Америки. Люди приняли меня и ее, потому что таков был выбор моего отца. Если я выберу тебя, это все, что будет иметь значение.

– Но зачем тебе выбирать меня? – с удивлением пробормотала Кэтрин.

Она наблюдала, как ее собственные родители отдалялись друг от друга, и до сих пор помнила слова, которые отец сказал матери, когда та уходила: «Пожалуйста, останься, Мэри. Не уходи, не покидай нас. Я люблю тебя, ты нужна Кэт, и мы сумеем все исправить». Ответ матери тоже навсегда остался в ее памяти: «Дело в том, Генри, что я не уверена, любила ли я тебя когда-нибудь. И я знаю точно, Кэт без меня прекрасно обойдется. Она всегда была больше предана тебе». Отец сильно сдал после ухода матери. Но Кэтрин была уверена, что эти ее последние слова были особенно сильным ударом для него. С тех пор он никогда больше не улыбался так, как прежде.