– Я… недостаточно верю в Бога…

– Главное, чтобы он верил в тебя, – отреагировал владыка.

Марина, глядя на него, вдруг поняла, где «уже видела» его. И не раз, начиная еще со школьных лет, на портретах, что в ряд висели в библиотеках и классах. Владыка был удивительно похож на Льва Николаевича Толстого. Не удержалась, сказала. Он улыбнулся:

– Секрет тебе открою, так получилось со временем, – произнес заговорщицки. – Хочешь не хочешь, а делю людей на тех, кто это сходство замечает, а значит, в его генетической памяти есть образ выдающегося нашего философа и писателя, и на остальных…

– Знаете, я подумала – у вас, истинно верующих, есть мощная система утешений, нам же только и остается спасаться от страха смерти в своем творчестве. Надеюсь, и мне это удастся…

– Возвращайся, и ты спасешься.

Они поднялись, гостья, склонив голову, протянула сложенные лодочкой руки ладонями вверх – одна в другой.

– Благословите, владыка…

…Она шла к машине, стоявшей у открытых кованых ворот, а дочь до последней минуты не понимала, пока не открылась дверца, что эта женщина в черных одеждах – ее мама.

Глаза у девушки были, как у испуганного ребенка:

– Я тебя не узнала! Сними сейчас же эту тряпку с головы! Ужас – «кавказская вдова!» И вообще, кто сейчас в Бога верит?

– Никто, до первого шторма на корабле, – улыбнулась мать, – поехали, мисс Паника.

Дома у дочери, сняв черные одежды, долго стояла под горячим душем: «Какие они счастливые, монахи! И все-таки я законченная атеистка, сколько меня будет еще швырять по жизни? Где, в чем найду свое успокоение? Я знаю одно – стать счастливой, значит, совпасть с той энергией, которая во мне заложена, необходимо следовать своей природе и не изменять ей, если даже мой путь не приведет к успеху, ибо это еще не счастье».


…Марк шел по ночному городку домой, и ему было одиноко и тоскливо. Сначала, когда узнал, что Марина уехала, обрадовался. В разгар сезона – какой подарок! Можно пить, гулять сколько душе угодно, приглашать гостей в дом, поднимать себе цену, демонстрировать, какой молодец, хозяин. Но подарок оказался с горчинкой. Он и так был свободен, никто его не ограничивал, не контролировал, не задавал вопросов. Жил как хотел, но как-то было спокойней на душе, когда знал, что дома Марина, и пусть они не жили уже давно как муж и жена, все равно она оставалась его надежным тылом. А тут дом опустел, осиротел без нее. И гулять-то он продолжал, но с какой-то неуемной тоской, хотелось всем рассказать о своем горе, что он и делал. Но почему-то никто не мог пожалеть так, как жалела Марина. И он чувствовал себя потеряшкой, осиротевшим без родины-матери.

Он шел и вспоминал, как в четырнадцать лет впервые познал радости секса с тридцатипятилетней женщиной, туристкой, в горах под кустами, которая научила его многому, тогда и определился его жизненный вектор. В памяти возник тот забытый случай – Марк крутился возле контактной словоохотливой пары на пляже, заговорил, предложил экскурсию по живописным окрестностям. Женщина с готовностью вызвалась с ним прогуляться, пока ее муж с необъятным животом заправлялся пивом и креветками.

Он давно горел желанием все попробовать по-взрослому. Не наедине с собой под одеялом, как привык, и не с глупенькой девочкой-одноклассницей, потому как было опасно. А с опытной взрослой женщиной, чуткой и нежной, которая все покажет, если что, поймет и не обидит, ну, скажем, как добрая мама. Ему повезло, дамочка продемонстрировала мастер-класс.

Марк сходил с тетей на экскурсию и с того дня понял, что больше, чем это занятие, его ничто не увлекает. Девиз «терпение и труд» было не из его словаря. Вся его энергия сливалась через нижнюю голову, ничто не интересовало, ни учеба, ни спорт, только удовольствие от секса.

Мама со своей материнской слепой любовью ничего не замечала. Но сын не позволял устроить ей личную жизнь. Подрастающий львенок ревниво охранял свою территорию, позиционируя себя мужчиной своей мамы. Он даже и называл ее не мамой, а просто по отчеству – Степановна. Несколько ее попыток выйти замуж закончились крахом. Но, говоря откровенно, все мужья ее были неудачные. Переживать было особо не за кем. И вот, наконец, она встретила доктора – симпатичного, образованного, с чувством юмора, деликатного и выдержанного, доброго и надежного. Словом, мужчину-мечту и для молодой барышни, а уж для женщины среднего возраста с хвостом в виде беспокойного сыночка, это был приз Бога.

Для успешного нового брачного проекта решили перестраховаться и отправить Маркушу к бабушке в Сибирь под предлогом поступления в техникум, так как сыночек рвения к учебе не проявлял, перспектива в виде института ему явно не грозила, и не было смысла держать гиперсексуального переростка дальше в школе.

Марк отбыл, и мама вдохнула полной грудью. Но дышала недолго. Сын быстро сообразил, в чем кроется причина его «творческой» командировки, бабушкина старая кровь его не будоражила, разгуляться не давали, на занятиях он мечтами улетал в окно и был совершенно непроницаем для новых знаний. Протянув так полгода, периодически раскрашивая свои серые будни спиртом из бабушкиного подвала и встряхивая старушке мозг, Марк, истосковавшись по мамочке, вернулся домой.

Степановна не обрадовалась появлению сына – при таком раскладе мечта о совместном ребеночке, который должен был укрепить брак с доктором, помахала ручкой и скрылась навсегда – ускользнул последний шанс репродуктивного возраста. Марк же благополучно выгулялся летом в приморском городке, разбрасывая дурную сперму направо и налево, снимая двух-трех туристок одновременно, балдея от участия в групповухах, выгребая спиртное из докторских запасов в шкафу, заливая чай в бутылки вместо коньяка, чтобы до поры до времени не уличили в краже.

Осенью он вернулся в школу шаровой молнией – то ли мимо проскользнет, то ли зацепит и все взорвет – непонятно, с поломавшимся, сексуальным с хрипотцой голосом, идущим из низов живота, и усиками, но вернулся не к своим одноклассникам, а на год младше. С трудом пропетляв до выпускного, не обнаружив в себе никаких способностей, был вынужден подчиниться решению дальновидного отчима, пристроившего Марка в милицейское училище. Доктор ясно видел – со временем пасынок бы гарантированно оказался по ту сторону решетки, как и Славик. Так лучше уж по эту.

В училище про секс думать было некогда, да и сил после непривычных, изматывающих физических занятий первого года не оставалось. После окончания училища заботливый отчим пристроил пасынка в институт на заочное отделение. И Маркуша, совершенно непостижимым для себя образом, сам не веря чуду, получил диплом о высшем образовании. Позже он опрометчиво хвалился, что стоило это Терпиле всего пару ящиков шампанского нужным пациентам. Правда, с мозгами было сложнее – за шампанское не купишь.

Но подготовка в училище и опыт в милиции – умение читать по лицу характер сыграли большую роль в его судьбе.

Марк бравировал, что ему никогда не составляло труда с первого взгляда определить одинокую состоятельную женщину. Признавался, что простушки его никогда не привлекали. Только не договаривал, что присматривал щедрую, готовую делиться. Он бессовестно использовал женщин и гордился своими успехами. Там, где достойный и порядочный колебался и сомневался, Маркуша подходил и знакомился играючи, ему терять нечего, а если отошьют, тут же поворачивался к следующей на глазах у предыдущей. Он и женился по расчету на единственной дочери обеспеченных родителей – девушке слегка постарше. Родилась дочь, но стать достойным мужем и отцом не смог и не пытался. Его гиперсексуальность компенсировала отсутствие интеллектуальной и физической деятельности. Марк постоянно врал жене и изменял при любой возможности. Он шел, искал и находил. Это была его стихия, его природа. Знакомился легко, сразу представлялся работником милиции (я не мошенник, мне можно доверять, могу быть защитником), гордился своим званием следователя-дознавателя и любил ходить в форме, она ему шла. Присмотрев жертву, за несколько минут сканировал женщину, задавая кучу наводящих вопросов, и если чувствовал, что «птичка» поддается, начинал свою обработку. От природы манипулятор, приобретя в милиции нужный навык, он легко входил в доверие женщинам, с первой встречи максимально открываясь и давя на жалость. Это был любимый проверенный прием. Если женщина жалость не проявляла, не сочувствовала, не велась на его песни, она его больше не интересовала. Он резко переключался на другую.

Марк жил, как беззаботный аксолотль, на детской стадии развития. Безответственный, ищущий только свою выгоду и мечтающий об удовольствии. Он с гордостью именовал себя львом по гороскопу, даже не догадываясь, как реально похож на этого животного: готовый сутками заниматься сексом, никогда не думал о добыче пропитания – львицы накормят.


…Марина, вернувшись из монастыря, попросила Марка уйти к маме, он ушел, но периодически возвращался проверить «свою» территорию. Одержимый ревностью, угрожал, если она приведет мужчину в дом, то подожжет или взорвет его. Она улыбалась в ответ: «Это вряд ли».

А Марк, потеряв Марину и работу, скатывался все ниже и ниже. Он постоянно думал: «Как сказочно разбогатеть? при этом ничего не делая?» – но идей в пустой голове не появлялось, и чувствовал, что сдает, к тому же все меньше встречались женщины, готовые делиться, скорее, наоборот. Одна надежда оставалась на многолетний проверенный северный вариант. Он с нетерпением ждал, когда же приедет «корова», которую можно и поиметь? и «подоить».

А пока Маркуша? уволенный на пенсию милиционер, решил сблизиться с аферистом Виталиком.

Когда несколько лет назад он привел Виталика домой и стал загружать Марину фантастическими совместными проектами, она сразу ответила, что не собирается выслушивать этот бред и тем более участвовать в подобных аферах. Виталий не внушил ей ни доверия, ни симпатии – она сразу окрестила его «Чичиковым». Марк все-таки упорно прессовал Марину и таки выклянчил у нее и отдал товарищу приличную сумму под проценты. Марина не устояла, уж слишком привлекательны легкие деньги! Но бесплатный сыр, как известно, только в мышеловке, и она об этом скоро пожалела, так как была вынуждена остановить на некоторое время отделочные работы – «Чичиков» исчез с их небосклона с ее деньгами.