АРТУР


Красотка Вика оставила в душе Артура неизгладимое впечатление еще в тот самый момент, когда он её нанимал, уже мысленно представляя эту развязную девицу под собой.

Длинные ноги, достаточно стройные, но не худые. Округлые бедра и аппетитная попка. Грудь могла бы быть и побольше, ну да ладно, и так сойдет. А вот личико… хотя на кой черт ему ее лицо?! Ему бы хорошенечко порезвиться с ней, так, чтобы ходить не смогла… Эх… мечты, мечты. Не об этом сейчас нужно думать, да и осторожность не помешает. Чёрт её знает, что она за фрукт и как может помешать его планам в дальнейшем. Хотя любовница – меньшее из всех зол, что на него посыпались, словно из рога изобилия. Все, о чем он мечтал, чем грезил последние пару лет грозило накрыться медным тазом из-за этих чертовых баб. Ну и денег конечно… и самое трудное во всей этой ситуации – осознавать, что всё, к чему он пришел, его рук дело. Результат его праведных и неправедных дел.

Когда он представлял, что эта Вика будет спать в его доме, раскинув свои длинные стройные ноги по белоснежным простыням, то тут же покрывался испариной. Да что такое! Нужно срочно сделать Нику настоящей, а не номинальной женой, или он лопнет, взорвётся в буквальном смысле слова. Хотя и представить сложно, как он после всего снова будет с ней…

Никогда ему еще не приходилось так долго сдерживаться. Да он с пятнадцати лет ни дня без женской ласки не проводил, и хоть с годами дни превратились в недели, все же два с лишним месяца это уже слишком.

И всему виной всего одна ошибка. Да, ошибка. Так он ее называл. Ошибка, за которую ему было стыдно, как ни за что на свете.

Впрочем, неважно. Сейчас главное восстановить лицо Ники, а там как пойдет.

До вечера из головы не выходила Вика с ее аппетитными формами и иногда туда нагло вклинивались мысли о жене.

А вот работать совсем не хотелось, что бывало с ним крайне редко. Хотя нет, в последние пару месяцев это уже не впервой, правда обычно мешало беспокойство, а сегодня впервые в голове засела женщина. Две женщины.

Отпуск что ли взять… два года он не был в отпуске, за что Вероника, та прошлая Вероника, на него ужасно злилась и закатывала истерики. В том, что она стала истеричкой, конечно же, была и его доля вины. Пять лет назад он и не думал, что все обернется вот так. И виной всему стало одно-единственное решение. Неверное решение.

Полина Гладкова была его невестой до того момента, когда он принял решение с ней расстаться. Когда отец спросил почему, у Артура не возникло и тени сомнений, что нужно ответить.

- Я люблю другую.

Он и правда до умопомрачения полюбил Веронику. До спазмов в животе, до болей в мышцах, до головокружений, будто ему было шестнадцать, а не двадцать семь. Ведьма, Вероника точно была ведьмой. Иначе как объяснить, что он жертвовал, впервые в жизни жертвовал буквально ВСЕМ ради того, чтобы эта баба проводила все ночи в его постели. Раз и навсегда.

Он ожидал какой угодно реакции, но только не того, что сказал отец.

- Да ради бога. Гладков так себе сошка, если честно. Да и дочурка мне его не нравится, сразу видно – обыкновенная прошмандовка.

- И ты не будешь мне мешать? – честно говоря, Смольнов младший даже не сразу поверил в то, что отец говорит серьезно.

- Сын, зачем? Денег у меня своих хоть задним местом жуй, я -то просто был уверен, что у вас любовь, все дела, а раз нет, то и к черту их. Я бы вообще давно папашу послал, да не мог, а теперь у меня руки развязаны.

- Серьезно?

- Да конечно! Это я тебя еще благодарить должен…

Все получилось лучше некуда, потому что если бы отец тогда не позволил жениться на Веронике, он впервые в жизни готов был идти на бунт. Что с ним седлала эта девушка, он и сам не знал, но она будто его приворожила. За секс, который она ему дарила, он готов был продать душу дьяволу. Артур любил ее несмотря на все закидоны и сложный нрав. Несмотря на полную неприспособленность к жизни и домашнему хозяйству, и даже несмотря на ее любовь к шмоткам и глупым телешоу. Пожалуй, секс был тем огромным ее плюсом, за который можно простить все, что угодно. Почти… А еще она была необыкновенно нежна. Артур подозревал, что Вероника просто была хитрой сучкой, такой же, как и он сам. Поэтому она ластилась к нему как кошка, которая хочет жрать, и всячески ублажала не только тело, но и душу. Тешила его самолюбие и говорила то, что он хотел слышать. Вероника была умна.

От воспоминаний отвлёк робкий стук в дверь. В проеме стояла нудная серость - секретарша Эллочка.

- Артур Дмитриевич, я по личному, - трясущимися губами прошептала женщина.

Эллочке недавно исполнилось тридцать пять, и, в общем-то на столько она и выглядела. Хотя была вполне обычной симпатичной женщиной, но у Артура на обычных женщин «не вставало». Баба как баба…

- По личному? – удивлённо поднял бровь, так уничижительно, как только умел.

Зря что ли перед зеркалом часами тренировал это самый взгляд?!

- Да… я… не увольняйте меня, пожалуйста… - вдруг заревела эта идиотка.


- Что за детский сад? Элла Николаевна, не позорьтесь. Я прошу вас покинуть кабинет, - раздраженно он подошел к окну, не желая видеть столь жалкое зрелище.

- Я… у меня ребенок-инвалид, и никого нет. Прошу вас, не увольняйте. Я что хотите могу. Хотите?

Артур услышал звук молнии, обернулся. Элла стояла перед ним в одном белье. Черное платье упало на пол.

- Не хочу. Пошла вон.

И вышел из кабинета, оставив секретаршу наедине со своим позором.

Отвратительный день!

Женщины бывают двух видов: умные и нет. Вот Вероника была умной, а Элла нет. В этом вся разница. Он точно знал, что умная женщина никогда не будет унижаться и оттого она всегда будет желанна.

И всю дорогу до дома возмущался, как эта Элла вообще могла подумать, что он захочет ее… это просто смешно…

НИКА


Ника каждый день рассматривала фотоальбомы, пытаясь узнать хоть кого-то, но так и не могла. И даже свои черты на снимках казались чужими, но доктор говорил, что это нормально - придет время и она все вспомнит. Возможно. А вдруг этого «возможно» не случится? Что, если она навсегда потеряла свое «Я» на просторах памяти?

Доктор, у которого Ника наблюдалась сейчас, ей совсем не нравился. Она не видела в нём никакого участия к ее беде, или сочувствия. Он делал все без всякого интереса. Казалось, его волновал лишь один вопрос – вспомнила она хоть что-нибудь?.. Все чаще она находила предлог перенести прием, а Артур никогда не возражал. Ему, скорее всего, тоже было всё равно на неё…

В комнате уже который день Вероника пыталась найти хоть что-то, что напомнило бы ей о себе. Записные книжки, какие-то милые сердцу вещи, побрякушки, возможно, письма. Но ничего подобного не находила. Как-то ей пришла мысль о ноутбуке, но муж сказал, что ноутбука у нее никогда не было, а был планшет, да и тот сломался не так давно и после починки оказался совершенно пуст, то есть девственно чист. И попробуй разбери теперь, случайно ли так произошло, или в нем было что-то такое, чего ей не нужно было видеть?

Социальные сети? Где-то же она наверняка должна быть… Судя по фотографиям Вероника отдыхала активно, а значит точно выкладывала в сеть какие-нибудь снимки. Она набрала в поисковике свои данные и тот тут же выдал ей пару похожих страниц. Вконтакте и инстаграм, где с аватарки весело улыбалась яркая и симпатичная девушка.

И Ника в очередной раз понимала, что никогда бы она не позволила себе позировать в такой призывной позе, да еще и выставлять это на всеобщее обозрение.

Она вновь задумалась, решая неразрешимое… может ли потеря памяти стереть привычки? Ведь если она умела прежде чистить зубы, то и сейчас делала это без заминки.

Ника попробовала встать в позу, как на картинке и… тело будто отдельно от нее выполнило все как надо.

«Очень похоже…»

Все оказалось намного легче, чем она предполагала.

Кивнув самой себе, вновь села перед планшетом, понимая, что инстаграм вряд ли что-то даст, там ведь ни переписок толком, ничего. А вот Вконтакте…

Но тут же огорченно вздохнула. Она не сможет восстановить пароль. Она даже номер телефона прошлый не знает, и спрашивать у мужа нет никакого смысла, вряд ли он скажет. Да и страшно.

С каждым днем Артур ходил все хмурнее, и вот-вот готов был взорваться. Ну по крайней мере, ей, Нике, так казалось.

А еще ей все чаще стало казаться, что она бьется головой в закрытую дверь. Что бы она ни пыталась найти, как бы ни старалась вспомнить, все не имело значения, потому что не давало результата. Вокруг не было никого, кто бы мог ей помочь, кроме мужа. Но у него она боялась даже спросить, хочет ли он есть и когда придет домой.

Вероника и сама не смогла бы объяснить свой страх перед ним - он просто был и все. Иногда он сковывал по рукам и ногам, закрывая рот на замок, а иногда, когда никого не было дома, заставлял ее кричать в ванной, на всякий случай на всю мощность включив воду. Этот страх был сильнее её, намного сильнее и противостоять ему она не могла. Еще не научилась.

Ника не чувствовала, что живёт. Она как будто все еще спала в той душной палате, и просто наблюдала свою жизнь с стороны, как во сне.

А ведь она живая… Живая!

Ей порой хотелось кричать об этом. Нике казалось, что ее заперли в этой большой и красивой клетке, и попытка выйти отсюда грозит смертью.

Жить без собственного Я, без памяти – это значит быть никем. Она даже не знала, какой у нее характер и есть ли он вообще. И что заставляет ее говорить так тихо, или вовсе молчать? Как понять, что в ней еще осталось что-то настоящее и живое. И у кого узнать, что она не робот?

На поиски ответов на эти вопрос уходили дни и недели, но ничего не менялось. Все как-то шло себе ни шатко и не валко, сменяя утро вечером и наоборот.