***

Утро было свежим и ярким от выглянувшего из-за туч солнца. Амабель чувствовала прилив сил и бодрость от такого сопутствия ее намерениям.

Теперь ей казалось, что задуманное непременно осуществится. И все будет так, как она того захочет.

Во время завтрака в столовой, наблюдая, как муж деловито раздает распоряжения и просматривает почту, Амабель отметила про себя круги у него под глазами, уставший вид и подрагивающие веки. Ему явно плохо спалось, что с удовлетворением констатировала она, и что прекрасно вписывалось в ее план относительно мужа. О, да… Она решила воздействовать на него всеми правдами и неправдами.

Как это делать правильно она, конечно, не знала, но, полагаясь на инстинкт и на то, как развивались их отношения в последнее время, планировала взять эту неприступную крепость храбростью и лаской. Мужества ей было не занимать, а ласку… ласку она накопила всей своей нерастраченной душой и силой первой любви, которую она чувствовала к этому загадочному мужчине.

Прерывисто вздохнув, она отвела взгляд от красивого лица Роберта и уставилась в свою тарелку. Там мало что убыло. Все последние дни она так мало ела, не больше птички, совсем не чувствуя голода после всех переживаний. Но ее организм, молодой и сильный, не желал сдаваться. Тело наливалось силой и, увы, неудовлетворенными желаниями. Ее сгибало, ломало, сжимало в тугую пружину, выкручивая наизнанку от неистовой потребности разделить с ним все до конца. Особенно, когда рядом было его тело, его руки и все те обещания, которые таились в прикосновениях к ним.

Она неистово покраснела, представив, как его ладони гладят ее кожу, вызывая внутренний огонь и желание. Амабель почувствовала, что просто задыхается от прилива ощущений, которым не было выхода. Она боялась, что сгорит заживо, оставшись лишь жалкой кучкой пепла.

Джордж подбежал к хозяину, ткнувшись любопытным носом в бумаги. Тот лишь похлопал рукой его по голове, продолжив заниматься своими делами, а Амабель вдруг поймала себя на том, что ревнует мужа к собаке. Роберт без всяких проблем прикасался к его шерсти, гладил за ухом, бормотал ему что-то, безусловно, положительное, а вот к ней проявлял удивительную сдержанность. Даже монах бы уже расшевелился!

Она поспешно перекрестилась, прогоняя крамольные мысли.

Роберт, наконец, поднял глаза к ней и явно уловил тень смятения и волнение на ее лице. Он нахмурился, явно недоумевая по поводу такого настроения, но потом чуть приподнял брови, вопросительно посмотрев на нее. Она покачала головой в ответ и опустила глаза, не желая, чтобы он увидел ее невысказанную тоску.

Муж помолчал немного, потом, поколебавшись, все же спросил:

– Амабель, что такое?

Она едва взглянула в его сторону.

– Ничего. Абсолютно.

– Я вам не верю, – он пытливо посмотрел на нее.

Его жена только пожала плечами. Руки на коленях нервно теребили салфетку, грозясь порвать в клочки. Это обаяние в его голосе и беспокойство о ней заставляло ее трепетать еще больше. Низ живота сжимался в неясной потребности, а кровь пыталась подражать морю, устраивая приливы и отливы, от которых кружилась голова, и в бешеном ритме мчалось сердце.

Амабель посмотрела на него потемневшими от нахлынувших чувств глазами, от чего он невольно напрягся, как добыча перед хищником. Неясная тревога охватила его, и он был не так уж не прав, потому что она уже придумала, как заставить его разговориться. Теперь осталось его только туда заманить с помощью несложной уловки.

Амабель перевела дыхание и чуть улыбнулась, не позволяя ему догадаться о ее задумке.

– Я в порядке, – произнесла она, протянув руку к бокалу вина.

– Правда? – он чуть нахмурил брови. – Как вам спалось?

Ужасно! Мне тебя так не хватало! Вернись ко мне!

Она спокойно посмотрела на него.

– Хорошо.

Он кивнул головой и поджал губы, явно недовольный либо односложностью ее ответа, либо тем, что именно она произнесла.

– А как вы? – обронила она, отводя глаза и затаив дыхание.

– Я долго не мог уснуть… Все эти гости…

Амабель впилась в него взглядом, выискивая правду. Он чуть усмехнулся, показывая свое ироничное к этому отношение. Но она не смогла разделить с ним это настроение.

Ее непреклонность возросла в несколько раз, переводя намерение в твердую решимость.

***

Амабель нервно расхаживала из угла в угол, заламывая руки. Отослав Доротею, согласно плану, она ждала, когда Роберт придет к ней в комнату. Горничная должна была ему передать, что леди Клиффорд ждет его в комнате по важному вопросу.

Конечно, он обязательно придет, она в этом даже не сомневалась. Но вот остальная часть плана требовала всей силы ее духа. Но она готова была рискнуть. Ради этого мужчины.

Раздавшиеся за дверью шаги заставили её встрепенуться и собраться с мыслями. Он пришел! Она знала, что он не мог не прийти, беспокоясь о ней. Она, можно сказать, нечестно сыграла на его чувствах. Но и он тоже тот еще игрок на ее нервах, разучивающий пьесы весьма туманного содержания.

Она развернулась лицом к дверям, ожидая его появления. Подбородок гордо поднят, руки опущены вдоль тела, спина прямая. Пусть думает, что это просто разговор, ничего больше. Обычный разговор между мужем и женой… никаких утаек и подводных камней.

Роберт зашел в комнату и обеспокоенно, как и ожидалось, посмотрел на нее. Его глаза быстро пробежались по ее фигуре, желая отмести догадки о нездоровье или о каких-то других физических недугах. Чуть успокоившись, он посмотрел ей в глаза и задал вопрос, которого она также ждала:

– Амабель, все хорошо?

– Да, вполне.

Она сделала ему приглашающий жест в сторону кресла, а сама, позволив ему пройти, прошла к двери и демонстративно заперла ее на ключ. Затем прижалась к ней спиной и посмотрела на мужа, который замер на месте. С ошарашенным выражением лица он смотрел, как она кладет ключ в соблазнительную ложбинку, виднеющуюся из-под тугого корсета.

– Что происходит? – прошептал он сухими губами.

– Я хочу добиться ответов, – Амабель подошла к нему и села напротив него на стул. – Хочу знать, почему вы меня так мучаете и мучаетесь сами.

Роберт сначала поддался панике, но затем, откинувшись на спинку кресла, обреченно покачал головой и произнес:

– Я, так или иначе, рассказал бы вам, но мне нужно время.

– Роберт, я устала слышать это каждый раз. Время идет, ничего не меняется.

Он вздохнул, не поднимая глаз, и Амабель пожалела, что говорила с ним так резко.

– Роберт … посмотрите на меня…

Он нехотя поднял голову. Сначала его взгляд зацепился за ее губы, затем поднялся выше и остановился на карих омутах.

– Вы можете мне доверять, – прошептала она, коснувшись его руки. – Вы не представляете, как я мучаюсь каждый раз, когда вижу вас.

Удивление промелькнуло в его глазах, и она решила уточнить:

– Вы очень привлекательный мужчина, вы же знаете об этом? И я хочу касаться вас… хочу быть… любимой вами…

Он резко поднялся с места и зашагал по комнате, потирая переносицу и, видимо, набираясь мужества к предстоящему разговору.

– Амабель … – почти простонал он¸ опускаясь обратно в кресло и опуская голову. – Слышать эти слова мне очень больно… вы режете меня по живому.

– Но почему? Неужели, так плохо, что я что-то чувствую к вам?

Он порывисто посмотрел на нее, на его лице проступило выражение, исказившее правильные черты. Боль, мука, злость, ожесточение устроили там битву за первенство.

Амабель невольно отпрянула, не ожидая такой перемены.

– «Что-то»? – прорычал он. – Вы «что-то» ко мне чувствуете?

– Я… – она не понимала, что происходит, и растерялась.

Вдруг он опустил голову и прерывисто вздохнул.

– О, Амабель … – он покачал головой. – Я так хочу быть для вас всем.

Догадка внезапно посетила ее, заставив покраснеть и воспарить к небесам от нахлынувших ощущений.

Она опустилась перед ним на колени и взяла за руку. Заставив его посмотреть ей в глаза, она произнесла со всей убедительностью, на которую была способна:

– Роберт, я всецело в вашей власти. Вы единственный можете нас сделать абсолютно счастливыми или глубоко несчастными, в зависимости от того, какой выбор вы сделаете. Я прошу вас… будьте откровенны со мной. Вместе мы сможем преодолеть все препятствия. Пожалуйста…

Он погладил ее руку, затем поднес к своим губам, заставив плавиться и изнемогать от покалывающих ощущений.

– В этом виновата я? – прошептала она, боясь его спугнуть переменой тона.

– Нет! – вскинулся он и потряс головой, отрицая сказанное ею.

– Из-за женщины? – осторожно предположила Изабелла.

Он, поколебавшись, кивнул.

– Это было давно, – сказал он, смущенно посмотрев на нее.

– Я понимаю, – произнесла она, пожав ему руку.

– Я… был очень молод… мой отец…

Роберт встал, мягко подняв за собой Амабель. Усадив ее на стул, он подошел к окну и невидящим взором уставился на открывавшийся вид.

– Мой отец всегда проявлял ко мне излишнюю требовательность, завуалированную под искреннюю заботу. С его стороны мне никогда не давались поблажки. Никаких слабостей, никаких ласк. Сочувствие и мягкость во мне искоренялись неукоснительно. Благодаря матери, я научился сохранять эти качества незримыми от отца. Вы можете сказать, что это лицемерие. Возможно. Но отец всегда хотел видеть в сыне повторение своих черт. И вскоре его постигло жестокое разочарование, когда он с ужасом обнаружил, что все не так, как ему казалось.

Меня на долгое время вырвали из-под опеки матери. Мне тогда было пятнадцать. И отдали на воспитание моему дяде, отставному офицеру, который муштровал меня три года, но так и не добился значимых успехов. Все, что я усвоил крепко-накрепко, что самое главное при любых обстоятельствах – сохранять невозмутимое лицо.

Тебя бьют, ругают, обливают холодной водой – ты должен быть невозмутим. При встрече с отцом, матерью – довольным всем истуканом.