— Они на самом деле хорошие ребята… Но современные дети… Серьезно, они вообще не признают авторитета. Я пытаюсь вбить в их головы, что есть понятия «хорошо» и «плохо», что есть запреты… Знаешь, я ведь из кожи вон лез, чтобы обеспечить им все самое лучшее. И давай начистоту: в нашем мире если у тебя есть хоть какие-то принципы и моральные ориентиры, зарабатывать вдвое труднее. И все таки я вот на этом горбу, — он похлопал себя по шее. — Выволок их в хорошую жизнь. Образование, заграничные поездки. И знаешь, к чему я пришел? Лучше бы мы ютились в малогабаритной двушке в простой хрущевки. Тогда бы они не испортились, как сейчас… Ты, наверное, считаешь их наглыми и избалованными. И у тебя на это полное право. Но серьезно, в глубине души они хорошие… Пашку мы до сих пор воспринимаем, как ребенка, и он инфантилен, как дошколенок. А ведь я в его возрасте уже был женат! Уже работал, как проклятый… А ему нужны только тусовки и Ибица… Запрещай, не запрещай… Они найдут лазейку.

Я замер, пораженный внезапной откровенностью чужого мне человека. Все, кого я знал, считали своих детей пупом Земли. Нянчили и пестовали до самого двадцатилетия, давали все по первому писку. И упаси Господь намекнуть им, что у драгоценного чада есть какие-то недостатки! А тут не первый в московском чиновничьем аппарате человек заявился мне в номер и ругает собственных детей! Еще и извиняется за них… Либо я попал в параллельную вселенную, либо Майоров и вправду хороший мужик!

— В общем, я в курсе, как отвратительно себя вела Настя и сколько проблем доставила вам с Катей, — Виктор виновато посмотрел на меня. — И несмотря ни на что вы ее нашли. Вовремя! Нашли, вытащили из лап этого… Либераста… И даже пытались сделать так, чтобы ей не попало от нас с Милой… Ты ведь ничего не сказал! Мог бы притащить ее к нам за шкирку, выставить себя героем, а ты промолчал. Знаешь, я не думал, что скажу это, но я твой должник. Что я могу сделать для тебя?

— Ничего, — ответил я без промедления. Не мог же я требовать от него помощи с тендером! Это было бы низко. Манипулировать человеком из-за ребенка? Гораздо честнее просто предложить взятку. — Наоборот. Я должен был лучше приглядывать за ней…

— Ты танцевал с любимой женщиной… — Виктор посмотрел на меня со смесью умиления и ностальгии. — Если бы не ты, я бы и не вспомнил, что это такое. Паша все рассказал: это он, засранец, выпустил сестру из виду, пока играл мышцой перед девицами в баре. А вы двое заслужили хотя бы минутку побыть наедине. Если бы не ты… Мой бы никогда не нашел Настю! Чудо, что ты среагировал быстро и точно! Слушай, — Майоров подался вперед. — Давай сделаем так: я не обещаю никаких поблажек. И особых условий в общем конкурсе для тебя. Но я выслушаю сейчас все, что ты готов мне рассказать о своем предложении. Лично. Выбирать я все равно буду лучшего, но у тебя есть шанс донести все до меня в спокойной неформальной обстановке, а не в общем потоке. Что скажешь?

Да! Да, да, да и еще раз ДА! Спокойно, Корчагин. Не подавай виду, что ты рад. Это неожиданность, большая неожиданность! Как там делают женщины, когда им дарят кольцо, одобренное ими заранее?

— Прямо сейчас? — я изобразил удивление. — Что ж, я, конечно, не готовился специально… Но не буду врать: я рад такой возможности. Обойдемся без презентации и макета, я все равно не брал рабочий ноутбук с собой, иначе Катя бы меня просто убила. Но я лично все проектировал, поэтому, думаю, смогу рассказать пару слов…

Надо отдать Майорову должное: он слушал внимательно, не перебивал, благосклонно кивал головой. Из него вышел хороший собеседник, и я выложил все, что можно. И если бы после этого он не проникся моими идеями, а отдал госзаказ кому-то другому, я бы усомнился в своей компетенции. И счел победителя истинным гением.

— Мне нравится, — сказал он, в конце концов.

Не знаю, сколько я рассказывал. Десять минут? Час? Два? Когда доходит до любимого дела, время перестает существовать.

— На словах все звучит логично и продуманно. Идеально, я бы даже сказал. Но не буду ничего обещать раньше времени. Просто как будет возможность, вышли проект на мою личную почту. С эскизами и расчетами. Или попроси кого-то из офиса. Мне нужно все, коэффициент плотности населения, расчет инфраструктуры. Имей в виду, нужны анализы почвы и возможно глубокая переработка, потому что там годами было машинное производство…

— Производство? — зазвенел над нашими головами голос Кати.

Как она умудрилась войти беззвучно! Напугала! И совсем не вовремя! Я уже собрался отчитать ее и сказать что-то вроде «Катенька, зайдите попозже!», но вовремя спохватился. Разговор с Майоровым погрузил меня в привычную деловую среду, и я совершенно забыл, где нахожусь и под какой легендой.

А Катя тем временем стояла с подносом и выжидательно смотрела на нас с недовольным видом.

— Я вошла минуту назад, — сообщила она с упреком в голосе. — И уже слышу слова «инфраструктура», «коэффициент», «производство». Всякая вот эта ерунда. Значит, я стараюсь, требую у повара, чтобы он приготовил омлет, как ты любишь, а ты? Все-таки это была деловая поездка?

Она начала переходить на ультразвук, и Виктор вскочил.

— Катенька, извините ради Бога! — он взял из ее рук поднос и поставил на журнальный столик. — Я снова порчу вам выходные. Спасибо, что вчера присмотрели за Настей и Пашей, больше мы вас не отвлечем от романтики! Ешьте, Олег!

Я посмотрел на тарелку и сглотнул. Да, она совершенно не представляет, что такое мой обычный завтра.

— Да я… — начал было я.

— Кушай, милый, — она пихнула мне вилку и выжидающе нависла надо мной.

— Да, забудьте о моем присутствии.

Я слабо улыбнулся, пытаясь отвертеться, но они наседали, наседали, и я отправил в рот маленький кусочек омлета.

Майоров тут же виновато ретировался, и когда Катя отвернулась, из-за ее спины жестами показал мне, что мы еще созвонимся. Я коротко кивнул и послал Стрельцовой фальшивую улыбку. Но как только дверь за Виктором захлопнулась, я ломанулся в ванную, чтобы спешно выплюнуть омлет. Язык уже начал чесаться, и я набрал полный рот воды и принялся тщательно полоскать. Кажется, таблетки в чемодане…

— Что, невкусно? — Катя взволнованно заглянула в ванную. — Вроде, они неплохо делают, мой был нормальный.

Я выплюнул воду, но зуд это не облегчило. Черт! Даже такой маленький кусочек! Я ведь почти не жевал! Я бросился к гардеробу, вытащил чемодан, достал серебристую пластинку с таблетками и проглотил одну.

— Очень вкусно, — выдавил я. — Просто у меня аллергия на куриные яйца.

— О, Боже! — Катя испуганно прикрыла рот ладонью. — У тебя будет отек Квинке? А я ведь хотела взять просто тосты с джемом!

— Ничего страшного!..

— Хочешь, я вызову медика? Черт! Еще немного… Если бы Майоров задержался… — она хлопнула себя по лбу ладонью. — Почему ты ничего не сказал?

— Что? Что моя женщина не знает, что у меня аллергия? Вышло бы немного странно, не находишь?

— Он сильно тебя ругал? Он ведь из-за Насти пришел, да? — Катя поежилась и скрестила руки на груди, как будто ее задели слова «моя женщина».

Сам не знаю, почему, но мне вдруг стало неприятно. Я уже хотел рассказать ей, что миссия выполнена, что тендер почти в кармане, но это означало бы, что мы возвращаемся, изобразив для верности ссору, и больше нет нужды играть в парочку. Наверное, она бы испытала облегчение…

— Да, но вроде все улажено. Я договорился встретиться с ними на пляже через полчаса, — неожиданно для самого себя солгал я. — Так что натягивай купальник, а я пока пойду и съем что-нибудь, что меня не убьет.

Глава 17

Катя

Пожалуй, эти выходные я буду вспоминать до старости. Они были короткими, но такими яркими, сочными и удивительно беззаботными, что мне хотелось поставить время на паузу.

Иногда я забывала о том, что мы притворяемся. Олег просто был рядом — учтивый, домашний, расслабленный. Так странно было видеть его таким после всех лет совместной работы в офисе! Обычно я наблюдала его издалека: в лифте, в кафешке, где обедают сотрудники «Инностроя», на конференции или корпоративе. Я и влюбилась даже не в него, а в какой-то образ, придуманный моей больной гриппозной фантазией. Сейчас он открывался мне с другой стороны, вживаясь в роль, улыбался, коротко, будто привычно, целовал, прикасался… Я узнала, что он из простой семьи, что всего добился своим трудом. Что в нем нет ни гонора, ни снобизма. И вот этого всего, что заставляет богатых воротить нос при слове «секретарша». Узнала, что он на удивление хорошо плавает, что у него аллергия на куриные яйца, что он обожает баранину и халву. Я привыкла к звуку его шагов в номере, к тихим приглушенным разговорам по телефону. И даже к созерцанию его голых ног, хотя в офисе мне порой казалось, что костюмные брюки — его вторая кожа.

Даже запах. Я узнала его запах, вкус его поцелуев, те мелочи, которые обычно или сближают людей или отталкивают. Говорят ведь, что женщина выбирает партнера носом. Что-то из области первобытных инстинктов. Так вот, мне его запах нравился. Напоминал разогретую на солнце хвою. И мне хотелось прижиматься к нему носом, прикрывать глаза и блаженствовать. Забывать о проблемах насущного мира, и растворяться в тепле его тела, в мягком баритоне голоса.

К субботнему вечеру я позволила себе расслабиться окончательно. Предпочитала не думать, что будет в понедельник, когда завеса нашего обмана падет, и вернутся офисные будни. Мне было хорошо, так хорошо, что щемило в груди, и я всеми силами цеплялась за ускользающий момент. Жила на полную, чтобы потом, в маленькой съемной квартирке на разложенном диване вспоминать кусочек моего личного рая.

В воскресенье меня ожидал сюрприз: завтрак доставили в номер. Фрукты, блинчики с шоколадным соусом… Я испугалась бы за фигуру, но… Один день? Ладно уж. Вдруг везение настигнет меня и тут, и лишние калории отложатся не в боках, а в полупустых чашечках бюстгальтера.