Никогда еще раньше я не видела босса растерянным. Честно? О, это было приятное зрелище. Пожалуй, если бы он уволил меня за нарушение субординации, я бы вспоминала это выражение лица до конца своих дней. И да, это бы стоило увольнения. Но Корчагин и не думал увольнять меня. Согласился с моими идеями, только попросил не углубляться в подробности насчет секса на столе и прочие детали наших бурных отношений в разговоре с Майоровым.

— Как бы то ни было, за пару лет пыл должен был остыть, — сказал он, протирая очки платком. — Поэтому если ты будешь лениво читать журнал и пить коктейли у бассейна, будет только лучше. Но я бы не советовал увлекаться алкоголем. И сам не буду — во-первых, это испортит наш имидж, во-вторых, развяжет язык. И то, и другое не к добру.

Я равнодушно дернула плечом. Признаться, стервочка, которая проснулась во мне, желала поэкспериментировать и выяснить, какие новые грани откроет во мне алкоголь. Глядишь, если и дальше все пойдет такими темпами, то я не погнушаюсь раздеться перед боссом и прыгнуть в его королевское ложе.

Когда мы приземлились в Даламане, день уже разгорелся во всю. И если раньше мне казалось, что в Москве было невыносимо жарко, то теперь я мечтала снова попасть в Сити, чтобы охладиться. Солнце палило, горло перехватывало от духоты, воздух над асфальтом колебался в зыбком мареве турецкого июля. То ли у меня заслезились глаза от жалости к себе, то ли их залил пот, но я толком ничего не видела вокруг. К счастью, пытка ограничилась стометровой прогулкой до стоянки. Нас встречал водитель на серебристом «вольво», и едва очутившись в прохладе салона, я чуть было не начала хлебать воздух из кондиционера большими глотками.

— Боже, я хочу жить здесь, — выпалила я, забыв про все уроки Татьяны Федоровны.

Сорокаградусная жара обнажила во мне тульскую девицу. Не знаю, может, чистокровная герцогиня и смогла бы в этой одежде сделать вид, что все в порядке, но я откинулась на прохладное сиденье, расстегнула пару пуговиц и замахала брошюркой, которая служила мне веером в здании аэропорта.

— Ты бы поаккуратнее с такими вещами, — раздалось у меня над ухом. — Иначе тебя и правда отсюда не выпустят. Для местных такие спектакли — чересчур.

Я бросила осоловевший взгляд на водителя — но тот даже не смотрел в мою сторону. Зато у Олега Сергеевича вид был презабавный: стекла очков немного запотели, рот приоткрылся. Он смотрел немного ниже моей шеи с таким видом, с которым обычно кошка наблюдает за шуршащей игрушкой. Я оглядела себя — кажется, я погорячилась и расстегнула больше, чем требовалось. Белое кружево бюстгальтера сияло на моей груди, как флаг о капитуляции. Мгновенно забыв о жаре, я судорожно застегнулась, чувствуя, как краска заливает лицо и отвернулась к окну, глядя, как проплывает мимо здание аэропорта.

Господи, ну зачем я послушала Татьяну Федоровну? Сколько я продержалась в новом образе? Всего-то несколько часов — а впереди выходные. И как мне изображать женщину, которая уже триста раз спала с Олегом во всех мыслимых и немыслимых позах, если один его взгляд заставляет меня краснеть и вызывает дрожь, как у девственницы в брачную ночь?

Я злилась на себя за то, что не в силах скрыть эмоций, но эти чувства никак не могла затолкать поглубже. Черт подери, Стрельцова! «Иннострой», твои коллеги, зарплата, в конце концов! Ну, лифчик — делов-то! Двадцать первый век на дворе, народ не стесняется загорать топлес, вся Европа дружно голышится в совместных банях. А ты? Еще бы рвала на себе волосы, что Корчагин увидал твою обнаженную коленку!

— Ты пропустила пуговицу, — преспокойно уведомил он меня.

Кажется, теперь мы поменялись ролями. У меня почву вышибло из-под ног, а он откровенно издевался. Потянулся ко мне, расстегнул неправильную пуговицу и снова застегнул. Никаких посягательств! Просто застегнул и расстегнул, словно играл в куклу!

— Тебе бы пора прекращать нервничать всякий раз, когда я к тебе прикасаюсь, — шепнул он мне в самое ухо. — Иначе никто не поверит, что ты моя жена. Больше похоже на девственницу.

Я поджала губы и снова отвернулась, а Олег озадаченно замолчал и замер.

— Ты ведь не… — начал он после неловкой паузы. — Ты же… Если так, извини, я ничего плохого не имел в виду. Но лучше бы, конечно, ты предупредила заранее… Не то, чтобы у меня были планы на этот счет, но согласись, тебе было бы трудно изображать женщину… Я бы мог обратиться к кому-то другому…

— Все, хватит! — я уставилась на него свирепым взглядом. — Не собираюсь это обсуждать. Тем более, здесь и сейчас. И с тобой.

— Так значит, я прав? — он отстранился, как будто я показала ему флюорографию с туберкулезными затемнениями.

— Какая разница? Разве это не деловая поездка?

Мне вдруг стало по-женски обидно за эту странную дискриминацию. А если бы я была девственницей — что бы это изменило? Как бы это повлияло на мой ум, деловые качества? Способность вести переговоры? Мы ведь ради тендера туда поехали, а не на всесоюзный съезд свингеров. И вряд ли Майоров перед тем, как заговорить с нами, достанет латексные перчатки, закинет мои ноги на подлокотники и убедится в том, что я веду исключительно регулярную половую жизнь?

Сначала я хотела фыркнуть и заявить что-то вроде «Да мне двадцать пять! За кого ты меня принимаешь?!» Но потом подумала, посмотрела на удивленное лицо босса и решила, что было бы даже забавно оставить его в сомнениях. Нет, я не собиралась лгать. Просто не говорить ничего конкретного. В конце концов, мой трудовой договор не предусматривает никаких откровений на этот счет. Вот и пусть мучается в неведении и сам делает выводы. Настроение моментально улучшилось, губы растянулись в загадочной улыбке.

Ну, правда. Забавно наблюдать за сильным полом в слабом положении. А в слабом положении мужчины бывают, когда испытывают священный ужас от двух вещей: девственниц и фразы «а сейчас давай поговорим о наших чувствах».

— Не переживай, — я расслабилась и похлопала его по коленке. Злость придала мне сил, и я снова почувствовала себя хозяйкой ситуации. — Я знаю про пестики, тычинки и прочее размножение. И если вдруг Майоров задумает провести викторину на этот счет, можешь не сомневаться: победа у нас в кармане.

Глава 8

Отель «Blue Lagoon Luxury» встретил нас буйной зеленью, прущей из-за стены, как каша из кастрюли. Я поняла, что полный профан в ботанике, кроме пальм, кипарисов и пышно цветущей бугенвиллеи распознать ничего не смогла. А растений было море, и любоваться ими можно было вечно. Я так и стояла бы еще часа два растерянно у ворот, если бы Олег не подтолкнул меня в спину.

— Пойдем, я хочу заселиться поскорее. Нагуляешься еще.

Я послушно последовала за ним, с трудом отводя глаза от ландшафтного великолепия.

По дороге Олег объяснил мне, что здесь, в окрестностях Олюдениза и национального парка с голубой лагуной, которую печатают на всех рекламных буклетах из-за удивительного бирюзового оттенка воды, нет привычных огромных отелей. С полями для гольфа, аквапарками и парками, где можно заблудиться. Все более тесно, уютно и тихо. И русскую речь здесь почти не услышать. Вероятно, поэтому Майоров и выбрал это местечко для семейного отдыха.

Если честно, я его понимала. Я бывала в Турции с однокурсницами, но это было адское приключение из разряда горящих путевок, трехзвездочных отелей с тараканами, пьяными туристами и мощным ротавирусом. И теперь, оказавшись в прохладном холле с мягкими диванами и ненавязчивым джазом, ласкающим уши из динамиков, я осознала, что еще ничего не знаю о настоящем отдыхе. И даже если бы мне сказали, что номеров нет и спать мне придется прямо на этой софе, я бы не возражала. Бархатистая обивка манила и искушала.

Пока я осматривалась, Олег направился к ресепшн с нашими документами. Изучив паспорт, гостиничный юноша оживился, засуетился и что-то затараторил по-турецки своему коллеге.

— Что происходит? — нахмурился мой босс.

— Извинит, пьятнадсать минут, — на ломанном русском отозвался сотрудник отеля. — Комплимент от наш директор. Праздавльям.

— С чем поздравляете? Дайте, пожалуйста, ключи!

— Пьятнадсать минут… Извинит…

Я наблюдала за этим странным диалогом, пока на меня не снизошло озарение. Кажется, наш дотошный Корчагин не подозревал, что за номер заказала Татьяна Федоровна. Человек, который придирался к каждой букве и цифре, даже не удосужился заглянуть в пластиковый конверт с документами, который ему заботливо собрала секретарша.

Я улыбнулась, предвкушая шоу, и повисла на плече своего спутника. Меня потряхивало от страха и наглости, но я понимала: теперь он никуда с подлодки не денется.

— Ах, спасибо! — промурлыкала я, бросив томный взгляд на Корчагина. — Это так важно для нас…

И послала юноше за стойкой самую обворожительную из своих улыбок.

Даже через ткань рубашки я чувствовала, как напрягся Олег.

— Что ты творишь? — прошипел он, поправляя очки.

— Вживаюсь в роль, — я заговорщически подмигнула и снова обратилась к юноше: — Так и быть, мы подождем пятнадцать минут. Но ни минутой больше, вам ясно? Или мне придется снизить баллы и выбрать другой отель.

— Ты чего? — повернулся ко мне Олег и странно посмотрел на меня поверх очков. — Какой другой отель?

— Да-да, именно так, — я вспомнила уроки Татьяны Федоровны и надменно вскинула бровь. — И, пожалуйста, подготовьте все по высшему разряду. Только не надо портить мой сюрприз.

— Женщина, ты перегрелась? — с сомнением протянул Олег.

Но я уже сыграла свою роль и теперь не собиралась отступать. С таинственным видом я ждала, пока нам подготовят номер, время от времени поглядывая на часы для сохранения образа требовательной клиентки. И, надо сказать, помогло: парни управились за четырнадцать минут.

Потом из коридора материализовался носильщик, и мы устремились к лифтам. Я старательно изображала скучающую богатую даму, утомленную всеми прелестями жизни. Мне будто не хватало боа и мундштука для полной картины. Возможно, я выглядела немного гротескно, потому что время от времени ловила на себе странный взгляд Олега, но ведь он хотел, чтобы я изобразила его любовницу? А в моем представлении она должна быть именно такой.