Настроение тогда здорово испортилось.

Помню, рисовала этюд – взлохмаченное облако, пронзенное нитями лучей словно стрелами, и кряжистый дуб под ним, и думала о том, как странно устроены женщины.

Еще несколько дней назад я бы душу продала, лишь бы Баженов не интересовался моими детьми, даже не думал претендовать на них в случае развода. А вот теперь… стало грустно от понимания, что мои мечты, возможно, осуществились.

Бойтесь своих желаний – они могут исполниться!

Так, кажется, выражаются эзотерики?

Мы с Русланом шли по холлу больницы и меня одолевали сомнения. Те самые, что куда-то исчезли во время нашего общения с Баженовым в эти чудесные недели у Марианны и Маргариты. Которые даже их общество не испортило. А сейчас вдруг вернулись с утроенной силой, стоило вспомнить об причине тревог. Моих малышах. Самых любимых на свете…

Руслан вел меня за руку и время от времени заглядывал в лицо.

У кабинета психолога, Баженов притормозил и развернул меня к себе.

– Лена? Ты в порядке? Расстроилась из-за близнецов? Я же сказал, что помогу материально!

Опять он о проклятых деньгах! Я отмахнулась и отвернулась. Всхлипнула. Наверное, еще разыгрались гормоны. Баженов обошел меня и спросил:

– Лена? Ну, что случилось? Скажи мне, пожалуйста! Я думал, мы неплохо поладили?

Я собиралась выложить все начистоту. Но затем почему-то сдержалась. Натянула на лицо лучшую из своих улыбок. Такой я одаривала родственников Баженова и клиентов, что при фотографической точности портрета начинали требовать «нос поменьше», «губы пухлее», а «глаза пошире»…

– Все нормально.

Руслан собирался и дальше расспрашивать, и я не нашла ничего лучше, как войти в кабинет.

Нас встретила высокая, молодая женщина, с черными кудрями вокруг лица. Очень красивая, но как будто немного мужиковатая. Не знаю даже, жесткие черты, волевой подбородок, высокий лоб…

– Присаживайтесь, чета Баженовых-Велльских, – произнесла она низким грудным голосом.

Я постаралась запрятать подальше тревогу и неуверенность. Отодвинуть собственные страхи на задворки сознания.

Не знаю почему, но очень хотелось завершить нашу с Баженовым миссию полной победой. Руслан, похоже, не так дорожил наследством, как мне думалось поначалу. Хотя, меня не оставляли сомнения, что он все-таки прикидывался. Нарочно говорил то, что я хочу услышать.

В конце концов – успех нашего спектакля зависит от того – насколько хорошо вживутся актеры в роли.

Я и верила Руслану и не верила.

В особняке Марианны и Маргариты я почему-то полностью раскрывалась Баженову и чувствовала себя рядом с ним как с настоящим мужем и настоящим мужчиной. Однако стоило нам покинуть место, где минимум дважды в неделю собиралась почти вся семья Баженовых-Велльских и от меня требовалось выходить в «свет», изображая верную и страстную супругу, как сомнения неожиданно усилились.

А, может, их подогрело семейство Руслана? Я видела, как мастерски притворяются на публике все Баженовы-Велльские, без исключения. Хотя бы те же Катерина с Василием. Они казались прекрасной, гармоничной, полностью счастливой в браке парой. Вплоть до того, что муж шептал жене что-то на ушко, а та восторженно хихикала.

Однако я-то отлично знала, что все это – не более, чем актерство и они даже постель делят лишь изредка.

Возможно и Руслан старался изо всех сил очаровать меня, заставить поверить в свою искренность исключительно ради большого наследства?

Я совершенно запуталась.

Еще недавно, на вчерашних вечерних этюдах все выглядело так просто и ясно. Руслан принес мне чаю с ароматом смородины, пирожные с клубникой и мороженое. Мы смеялись и общались как близкие. А вот теперь я смотрела на деловитого, сразу как-то подтянувшегося у психолога Баженова, и думала, что, вероятно, все это притворство.

От этой мысли настроение снова падало. Нервы натягивались канатами.

Я начала теребить сумочку, то отщелкивая, а то защелкивая кнопку.

И лишь, когда психолог приступила к вопросам: как мы познакомились, почему поженились, говорил ли Руслан о богатом наследстве, до меня неожиданно дошло, почему именно в клинике наступили подобные перемены.

В поместье сестер Ефима Германовича я чувствовала себя просто женщиной, которую обхаживает красивый, богатый, импозантный мужчина – завидный жених, как ни крути.

А здесь… здесь я ощущала себя матерью. И, в первую очередь, я защищала детей.

От разочарований, от предательства, от вероломства семьи Баженовых-Велльских.

В эту минуту мир для меня перевернулся и приоритеты поменялись.

Я готова была пожертвовать личным счастьем, лишь бы мои дети росли здоровыми и счастливыми.

Я не желала даже подпускать к ним человека, который не искренне к нам относится.

Я должна была убедиться в обратном на сто, двести, триста процентов. Хотя математики уверенно скажут, что подобное, в принципе, невозможно.

Нам не нужен сомнительный субъект, который легко отдает права на чужих детей, потому что не испытывает к ним ничего. Потому, что у ребятишек другой отец!

В голове прокручивались выдумки Руслана о нашем знакомстве, предложении, свиданиях.

Он подошел к вопросу с такой фантазией, что я опять думала о том, где же граница между настоящим Баженовым, искренним и открытым, и тем, кого он успешно из себя строил.

Сердобольного внука, что так переживал из-за смерти деда, что едва не сбил женщину на переходе. Романтика, который отвез возлюбленную на природу под предлогом этюдов, дабы там попытаться ее соблазнить. Кавалера, умеющего делать невероятные, красивые и эффектные жесты. Того, кто даже подкупил владельцев Луна Парка ради предложения будущей жене.

Он так вдохновенно об этом рассказывал… Продумал каждую деталь, каждую мелочь. Даже то, что Чертово колесо остановилось возле ветки дерева, на которой висели цветы. И то, что пожарные за час до события вешали этот самый букет.

Даже то, что, едва не переехав меня, повез в клинику к «Кольке» и там завели карточку. Поэтому там столько данных о моих обследованиях и лечении.

Рассказы Руслана выглядели симпатично. Однако я видела в них трезвый расчет человека, который играет на чувствах других, как опытный оркестрант на своем инструменте. Видела и богатую фантазию того, кто знает, как угодить женщине и умеет расположить ее к себе. Руслан так мастерски манипулировал мнением опытного психолога, во всяком случае, собирался сделать это виртуозно, легко и красиво. Сказав именно то, что понравится женщине. Что мешает Руслану в точности также относиться и ко мне? Делая и говоря то, что я хотела бы услышать?

* * *

Руслан


Баженов думал, что после обследования Лена, наконец-то, расслабится.

Тем более, врачи заверили, что все хорошо. Беременность протекает нормально. Никаких осложнений, никаких тревожных симптомов. Да еще и вместо одного малыша родится двойня!

Руслан старательно сдерживался, чтобы не обнять жену и не закружить. У них будет двойня! Не у Лены – у них, двоих! Какая разница, кто отец, если Руслан чувствует себя отцом детей этой женщины и готов о каждом из них заботиться?

Ведь это счастье! Еще один чудесный сынишка! Наверняка, такой же бойкий и активный, как Семен!

Руслан уже многое знал о нем со слов Лены. Жена показывала фото, видео. И Баженов любил этого непоседу заочно. Просто потому, что любил все, связанное с Леной.

Вот только она внезапно стала ершистой, колючей и резко закрылась.

Руслан хотел выяснить – что же случилось, но Лена решительно вошла к психологу.

На вопросы она отвечала бойко, спокойно и без суеты. Не делала никаких движений, свойственных тем, кто обманывает – этому Лену научил Руслан. Не тереть нос, не покусывать губы, не позволять себе слишком длинных пауз. Волнение – совершенно нормально, попытки вспомнить все четко – тоже, некоторые заминки – не страшны. Ведь Лена человек, а не робот, и память у нее, все-таки девичья… Беременные думают больше о детях, о том, как благополучно доносить, нежели о том, что там случилось раньше… Главное избегать классических примет лжи.

Однако Руслана не оставляло ощущение, что с каждым ответом Лены, с каждой минутой, проведенной у психолога, между ним и женой вырастает стена. Огромная, каменная, окруженная колючей проволокой сомнений и предубеждений. Всем тем, что, как думал, Баженов он успешно преодолел и выбросил из их жизни и отношений.

Что нашло на Лену? Руслан тревожно заглядывал ей в лицо, отвечал невпопад, плюнув на то, что психолог может «не зачесть» экзамен. Путался в показаниях и пытался завести диалог с художницей.

К концу сеанса Баженову было глубоко наплевать, что подумает умная дамочка, нанятая дедом. Ну решит, что брак с Леной фиктивный? Не велика проблема! Плевать на наследство! Плевать на все! Если Лена… опять навострила лыжи.

И хуже всего – он решительно не понимал, что случилось с женой в клинике.

С его женой, с его женщиной, с той, что носила его детей!

Психолог завершила вопросы и попросила «супругов Баженовых» подождать за дверью.

Лена села на удобный диванчик в белом коридоре больницы, сложила руки на коленях и затихла. Многое бы отдал Баженов, чтобы понять, прочесть то, что творилось в голове этой умной, но такой непредсказуемой женщины. Руслан разместился рядом. И не думая, о том, как все это будет выглядеть, если кто-то услышит или застукает, спросил прямо:

– Ты опять во мне сомневаешься?

– Да, – выдохнула она – будто совесть облегчала. У Руслана что-то внутри оборвалось, в груди больно кольнуло, руки сжались в кулаки. Баженов мысленно заметался, думая, что же теперь предпринять. В голове крутилось всякое разное. Вплоть до того, чтобы схватить Лену, унести в машину и увезти в домик лесника. Пожить там несколько дней, пока художница не успокоится.