Желание расплакаться высушивается шоком и стремительно растущей апатией. Все вокруг меня живут в каком-то отличном ритме жизни, и я никак не могу его поймать. Смогу ли когда-нибудь?

— Я пойду, — отступаю назад. — Вещи свои заберу позже.

— Маш, — Олег перехватывает мое запястье, тянет к себе. — Маш, ты просто пойми, что это ничего не значит. Чувства и ничего не значащий секс — разные вещи. Мы с тобой все сможем решить.

Я мотаю головой снова и снова, пытаясь вытряхнуть из нее неожиданное прозрение. Смотреть ему в глаза просто нет сил.

— Не надо. Ничего не решится. Ты прав, я виновата. Нужно уметь быть с собой честной. Знаешь, моих вещей у тебя совсем немного. Просто выброси их, хорошо?

Любопытные взгляды из-за столов становятся концом моей выдержки, я вырываю руку и бегом несусь к выходу. Наспех натягиваю пуховик и едва не ухожу в ботинках для боулинга, но сотрудница ловит меня и говорит вернуться. Около получаса блуждаю по парковке в попытке найти свою машину, после чего еще несколько минут сижу за рулем, глядя перед собой. Что мне делать? Позвонить Варваре или Диане? Сочувствия в их взглядах я не выдержу. Сейчас мне бы помог оптимизм Маргариты, но и к ней мне пусть заказан. Марго знала и тоже ничего мне не сказала. Сколько еще людей в курсе того, какая я жалкая и наивная? Он тоже знал?

Я достаю из кармана телефон и, порывшись в пропущенных звонках, нахожу его номер. Может, мне просто нужно услышать его голос, а возможно, и правда важно знать.

30

Смс о пропущенных звонках застает меня после полной остановки самолета. Я пролистываю их, делая пометку набрать Косте и матери, когда окажусь в машине, и тогда вижу пропущенный от Маши. Звонила сорок минут назад, один раз.

Я забираю сумку с верхней полки, посылаю ответную улыбку прощающейся стюардессе и набираю ее номер. Пока иду по прохладному коридору «рукава» и слушаю гудки, думаю о том, что вновь ставлю ее в приоритет. И что кроме того случая с аварией, Маша мне ни разу не звонила.

— Алло, — ее голос в динамике звучит непривычно глухо.

— Ты звонила, Маш. Был в самолете.

Я начинаю подозревать проблемы со связью, потому что ответа не следует в течение нескольких секунд.

— Я не знала, что ты уезжал.

— В Москву на пять дней по работе. Что случилось, Маш?

— Зря я тебе тебе позвонила. Каждый раз когда у меня проблемы, я звоню тебе, а это неправильно.

Ее тон настораживает, словно я разговариваю не с ней, или она не со мной. Сейчас она походит на безликую оболочку себя.

— Где ты?

— На Проспекте Космонавтов, зашла в какую-то кафешку. Со мной все в порядке, не думай. В смысле, ничего не угрожает.

— Название кафе говори.

Она тяжело вздыхает.

— Мне снова стыдно, Денис. Потому что я говорила, что хочу решать свои проблемы сама, а на деле оказалась совсем на это не способна. Вот и сейчас, знаю, что правильно будет попрощаться и положить трубку, но не нахожу в себе сил. Слабачка.

— Адрес говори, Маш, — я больше не пытаюсь деликатничать, потому что ее явно нужно встряхнуть. — Я немного устал от перелета и объезжать окрестности в поисках нужного кафе не хочется.

Снова повисает пауза, и я терпеливо жду.

— «Мистраль». На другой стороне от «Синема Парк».

В кафе я подъезжаю через час и прошу Сеню подождать у входа. Внутри мало места и практически нет посетителей, поэтому Машу я вижу сразу же. Она сидит за столиком возле окна, перед ней стоят нетронутая тарелка с салатом и полупустой бокал вина. Ее поникшие плечи и опущенная голова дают мне финальную уверенность в том, что она знает. Если Рита и хотела уберечь сестру от правды, то у нее ничего не получилось.

Я прошу скучающего возле стойки официанта принести кофе, иду к столу и сажусь напротив. Маша вздрагивает, вскидывает глаза и даже пытается выдавить подобие улыбки. Ее лицо бледнее, чем обычно, и без того большие глаза на нем сейчас кажутся особенно огромными, взгляд затуманен. Кажется, она немного пьяна.

— Привет. Ты все-таки приехал.

— Здравствуй, Маш. Какой по счету? — киваю на бокал.

— Третий… Или четвертый. В счете посмотрю.

Она рассеяно смотрит на тарелку с салатом, потом на меня. Не похоже, чтобы плакала. Глаза неживые, но не красные.

— Ты тоже знал?

Значит, все-таки да. В ответ можно солгать. «Знающие» машинально становятся теми, кто «знал, но не сказал», тем самым усугубляя масштабы обманутости. Но лгать я конечно не буду.

— Да, знал.

Маша вздыхает, жмурится, закрывает лицо ладонями. В этот момент мне даже становится жаль, что пришлось дать ей такой ответ. И бесконечно жаль ее, верящую в чудеса, для которой взрослая жизнь началась так непросто.

— Марго тоже знала и не сказала. Всегда думает, что знает как будет лучше. А ты почему? Ты же всегда за правду.

— Я не считаю себя вправе вмешиваться в чужие отношения, Маш. А еще Олег мой родной брат. Думаю, вряд ли ты пришла бы ко мне рассказать об измене Риты.

Маша крутит в руках бокал и хмурит брови, словно осмысливает услышанное. Залпом усушает его и кивает.

— Ты прав, не пришла бы. Я так мало понимаю в жизни, что в пору смеяться. Я бы многое отдала, чтобы вернуться в прошлое, где все было просто и понятно, но уже нельзя. Нет там мне больше места. Раньше я думала, что чувствую людей, а сейчас кажется, что я о них вообще ничего не знаю. Столько ошибок за короткий срок совершила, что дальше жить страшно.

— Ты сейчас говоришь только о своих ошибках, и ни слова о промахе Олега. Несмотря на то, что он мой брат, я считаю, что он поступил неправильно и недостойно.

— Я поступила недостойнее раньше. Мне не нужно было соглашаться на отношения. С самого начала все было неправильно. Я бы хотела переложить на него всю вину, чтобы стало чуточку легче…, Но не получается. Я знаю, что виновата. Обманом хотела быть как все.

— Не нужно снимать с мужчины ответственность за измену, Маш.

— Да, я все это знаю, не думай. Я не считаю, что поступок Олега в порядке вещей и не пытаюсь его оправдать. Мы оба виноваты, просто я больше. Ты веришь в бумеранги?

Я качаю головой.

— Нет, Маш, не верю.

— А я верю. И сейчас мне кажется, что я получила по заслугам.

— Почему ты так считаешь?

Она смотрит на меня своими огромными голубыми глазами, с которых сейчас сияет столько измученной невысказанности, что я на секунду теряюсь. Уверен, что сейчас я услышу что-то очень важное, но она отводит взгляд.

— Я просто знаю это, — Маша опирается обеими руками о стол и слегка покачнувшись, встает. В ответ на мой вопросительный взгляд, поясняет: — Сейчас вернусь.

Нестройной походкой она идет к двери с надписью «WC», а я, отодвинув от себя остывающий кофе, делаю знак официанту, чтобы принес счет. На один вечер алкоголь — хорошее средство от депрессии, но дальше пить Маше вряд ли стоит.

— Ты его оплатил? — Маша смотрит на раскрытую папку с лежащими в ней полосками жевательной резинки. — Не нужно было. И я пока не хотела уходить.

— Хотела еще выпить?

— Не знаю… может быть. Я не хочу домой.

Она выглядит такой потерянной, что в груди поднывает. Я уже знаю, что не смогу ее сегодня оставить. Не могу и не хочу.

— Домой тебе ехать не обязательно. Просто уйдем отсюда.

Маша кивает и развернувшись, снимает с вешалки пуховик. Я забираю его у нее, чтобы помочь надеть. Она неловко продевает ладони в рукава, чуть дольше положенного возится с молнией. Я не люблю пьяных людей, не люблю пьяных женщин, но в ее поведении и жестах не нахожу ничего для себя отталкивающего. И правда особенная.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍


— Машину придется бросить здесь, — говорит Маша, когда мы выходим на парковку и кивает на припорошенный снегом Мини. — Наверное, ничего страшного.

— Завтра Сеня ее пригонит, — я открываю дверь своего внедорожника и протягиваю руку, чтобы помочь сесть.

Маша застывает, переминается с ноги на ногу и затем отступает назад.

— Не надо, Денис. Я лучше такси вызову. Ты наверное с Маргаритой хочешь увидеться после командировки, а я и так много времени у тебя отняла.

— Я не собирался видеться с Ритой, ни сегодня ни завтра, так что можешь не мучить свою совесть. Садись в машину.

Ее рот приоткрывается, в лице один за другим вспыхивают вопросы, но ни один она не произносит вслух. А если она их не задает, я не могу ей ответить. Поколебавшись, она все же сдается, опирается о мою руку и залезает в салон. Я обхожу машину и сажусь рядом с ней. Обычно предпочитаю ездить впереди, но сейчас хочется так.

— Сень, едем.

Дорогой с противоположной стороны дивана я наблюдаю за Машей, которая смотрит в окно. Удивительно, что сестры могут быть такими разными, и удивительно, что именно эта разительная непохожесть меня в ней так сильно привлекает, учитывая то, что еще неделю назад я думал над тем, чтобы связать свою жизнь с Ритой и считал, что она мне идеально подходит.

— Куда мы едем? — спрашивает Маша спустя несколько минут.

— Ко мне. У меня достаточно комнат, и ты меня не потеснишь.

Может быть она и хочет возразить, но не возражает, и снова отворачивается к окну. Она не хочет оставаться одна, а я хочу о не позаботится. Мой план по спасению тонущей компании все равно оказался провальным. На Рите я не женюсь, а она не встречается с Олегом. Пусть родственный минус никуда не делся, но я не вижу ни одного препятствия, мешающего ей спать со мной в одной квартире.


31

Денис

— Чай выпьешь? — пару секунд понаблюдав, как Маша в нерешительности оглядывает стены моей квартиры, я забираю из ее рук пуховик и мягко подталкиваю в сторону кухни. — Идем. Завтра утром скажешь мне за это спасибо.