– Да будет вам, Эндреа. – Блейк сделал шаг в ее сторону.

Энди вскочила со стула.

– И не подходите ко мне. – Оглядев поверхность стола, она заметила дозатор клейкой ленты. Он был полон, но она справится. Взяв дозатор в одну руку, другой она стала отгонять Блейка к его столу.

Как ни странно, он подчинился и сделал несколько неуверенных шажков назад. Когда Блейк пересек то, что Энди считала центром кабинета, она вернулась к работе. Подойдя к стене, она приклеила кончик клейкой ленты к полу, а затем пересекла комнату, прежде чем оторвать ленту. Потом она прошлась по ковру, крепко прижимая к нему ленту. Долго она, конечно, тут не продержится, но за это время успеет продемонстрировать характер.

Закончив, Эндреа повернулась к своему боссу.

– Видите эту линию? За ней – ваша территория. – Она указала на ту сторону кабинета, где сейчас находился Блейк. – А это моя территория. – Вернувшись к своему столу, она положила дозатор ленты на место.

Блейк скользнул взглядом по линии.

– Вы, должно быть, шутите, – сказал он.

– И не думаю. – Вздернув вверх подбородок, Энди уперлась кулаками в бедра. – Не заходите за линию. Это понятно? – Возможно, она не имеет права командовать тут таким образом, но теперь ей было на это наплевать.

Но, похоже, Блейк не собирался с такой легкостью подчиняться ее условиям.

– Я буду заходить туда, куда мне захочется, так и знайте, – заявил он расправляя плечи. – Это, черт возьми, мой кабинет!

Боже, ну разве он не хорош, когда злится?

«Стоп, стоп, стоп, прекрати это! Он не хорош! Он ужасен». Весь гнев на саму себя Энди вложила в следующие слова:

– Да мне все равно, чей это кабинет! Вы останетесь на своей половине.

Блейк сложил руки на груди.

– И что вы мне сделаете, если я пересеку черту? – полюбопытствовал он.

Это был вызов? Значит, игра началась.

– Проверьте, – промолвила Энди.

С яростной решимостью, внезапно появившейся на его лице, Блейк поднял ногу и медленно опустил ее по другую сторону от ленты.

Глаза Энди расширились от гнева. Ей захотелось ударить его. Причинить ему физическую боль. Хотя, быть может, слегка помять его руками и губами, но в основном для того, чтобы сделать ему больно. Она наклонилась, чтобы схватить первое оружие, попавшееся ей под руку, – свою туфельку на трехдюймовом каблуке, – и швырнула в него.

Блейк ловко поймал туфлю. И усмехнулся.

– Да уж, все получилось именно так, как вы хотели, – произнес он.

Кичливый болван! Пробормотав что-то сердитое, Энди наклонилась за второй туфлей. На этот раз она попала ему в плечо. Блейк слегка поморщился. Маленькая, но все же победа.

Он наклонился, чтобы поднять туфлю.

– Итак, теперь обе ваши туфли у меня. – В его глазах появился зловещий мерцающий блеск. Черт, и почему только ему так идет дьявольский облик? – А сегодня день дождливый. Желаю вам удачно добраться до дома вечером.

– Черт побери! – Вокруг было столько предметов, которыми можно было бросить в босса, так почему она выбрала свои туфли? Отличные туфли, между прочим. Пара от «Прада», которую она успела оторвать на распродаже в «Файлинс бейсмент», пока фирма не ушла из бизнеса. Туфлям было уже несколько лет, но черная обувь – это вечная классика. Подойдя к ленте, Энди протянула ему руку.

– Верните мои туфли, – потребовала она.

– Что это было? – Он повернулся в ее сторону. – Вы говорите таким тоном, будто это не имеет отношения к работе, а мне ведь не разрешено разговаривать с вами на отвлеченные темы.

Иисусе Христе, он ее с ума сведет!

– Отдайте мне туфли! Сейчас же!

– Ах, так вы хотите это? – Он поднял туфли, но так, чтобы она не смогла дотянуться до них.

Энди стала приближаться к нему, потому что, для того чтобы хотя бы обрести надежду вернуть туфли, ей над быть ближе к Доновану.

Однако Блейк остановил ее, пригрозив пальцем.

– Ну-ну-ну! – пожурил он Эндреа. – Линию пересекать нельзя.

Чертова ленточная линия! Если Энди сейчас пересечет ее, он выиграет. Но ее не одолеть. Так что у нее не осталось иного выбора, кроме как снова попросить туфли у босса. Впрочем, она может при этом не любезничать с ним.

– Верните мне эти гребаные туфли, Блейк!

Донован снова помахал туфлями в воздухе – слишком высоко, чтобы она могла схватить их, не пересекая границы, которую сама же и установила. Но хотя туфли и были вне пределов ее досягаемости, этого нельзя было сказать о его костюмном пиджаке.

Энди как молния рванулась к нему и выхватила из кармана пиджака его любимую ручку «Монблан».

– Ах-ха-ха! – расхохоталась она, отступая, чтобы Блейк не смог отнять у нее ручку. Размахивая ею, как саблей, она принялась дразнить его. – И что вы сделаете теперь? А, Донован?

Он глупо улыбнулся.

– Очень смешно, – сказал Блейк. – Отдайте ручку.

Черта с два она это сделает.

– Эту ручку? Она вам нужна? – Эндреа подбросила ручку в воздух, а потом поймала ее, чтобы подбросить еще раз.

– Будьте, пожалуйста, с ней осторожны, – попросил Донован. – Это очень дорогая ручка.

О-о, наконец-то она его достала! Его тон был тревожным и отчаянным.

– О, я знаю, сколько она стоит. Но, учитывая, что я купила эти туфли на распродаже, думаю, мы сделали вполне справедливый обмен.

В его голосе больше не осталось надменных ноток альфа-самца. Не будь Энди столь безумной, она могла бы остановиться.

– И я ее не верну, пока вы не отдадите мне мои туфли, – заявила она.

Блейк задумчиво наклонил голову набок.

– А если я верну туфли, вы забудете эту чушь про мою сторону и вашу сторону и позволите мне поговорить с вами?

Да лучше ходить босой!

– Ни за что!

– Отдайте ручку!

– Отдайте туфли!

Сунув одну туфлю подмышку, Блейк стал рассматривать вторую. Покрутив каблук, он заметил, что тот качается.

– Знаете, похоже, у этих туфелек весьма шаткие каблуки, – заметил он. – Думаю, не нужно прилагать больших усилий, чтобы сломать такой каблук.

Энди судорожно вздохнула.

– Вы не посмеете, – сказала она. Только не ее классические туфли от «Прада». Она не сможет снова купить пару дизайнерских туфель по такой же цене. А учитывая, как скоро она окажется без работы, ей будут очень нужны туфли для собеседований.

– Отдайте мою ручку.

И все же если речь идет о выборе между туфлями и ручкой, она предпочтет оставить ручку.

– Никогда! – Она не проиграет.

Не сводя с Энди глаз, Блейк потянул за один каблук. Тот с щелчком отломился.

– Упс!

– Вы… вы… вы мерзавец! – Энди оглядела кабинет в поисках предмета, которым можно будет испортить ручку в отместку за то, что он испортил ее туфли «Прада». Заметив за своим столом решетку отопления, она бросилась к ней.

– Даже не думайте об этом! – крикнул Донован.

Энди замерла, поднеся ручку к ребрам решетки, которыми она собиралась раздавить ее. Ручка или решетка – что-то наверняка сломается.

Блейк переступил разделительную линию из клейкой ленты и тремя легкими шагами подошел к Эндреа. Не успела она и шевельнуться, как он схватил ее за руку и рванул к себе. Она оказалась так близко к нему, что услышала от Блейка аромат кофе, одеколона и зубной пасты «Колгейт». Его губы были прямо над ней, в каких-то дюймах от ее губ. Энди почувствовала его дыхание, когда он заговорил:

– Я же сказал: даже не думайте об этом, – повторил Донован.

Последним, что Эндреа запомнила, было то, как его рот накрывает ее рот. Он яростно прижался к ее губам. Ни секунды не раздумывая, она открылась ему, с такой же готовностью прижалась губами к его рту, приглашая его язык проскользнуть между ними и переплестись с ее языком.

Битва за ручку была забыта, Энди позволила той со стуком упасть на пол и обхватила руками его шею. Одна ее босая нога обвилась вокруг его ноги, и Блейк помог ей, приподняв обе ее ноги и положив их себе на бедра. Его ладони легли Энди на ягодицы, чтобы удержать ее.

В этой позе Энди могла почувствовать, что делает с ним их поцелуй. Забывшись, она потерлась бедрами о его отвердевшую плоть. Блейк застонал прямо в ее рот, а затем стал посасывать ее верхнюю губу. Боже, поцелуй был фантастическим! Нет, лучше, чем фантастическим. Совсем не похожим на их последний поцелуй – этот был сладким и чувственным. Безумным, нетерпеливым, изнуряющим своим жаром. Тот поцелуй был первым, причем он был из тех поцелуев, на которых все и заканчивается. Этот поцелуй был прелюдией к большему. По крайней мере, он мог бы привести к большему.

Блейк не мог поверить в происходящее. Он провел бессонную ночь, крутясь и ворочаясь в постели и мечась от сожаления к смятению и совершенно новому удивлению и снова к сожалению, как волейбольный мячик, который игроки перебрасывают друг другу, то и дело роняя его на песок. Пытаясь отогнать от себя мысли о странном визите Эндреа, он не мог не думать о ее очевидных намерениях. И от этого у него возникала бешеная эрекция. Из-за бушующих в нем чувств он почти не спал.

Поэтому утром Блейк пришел в офис с твердым намерением во всем разобраться. Он купил розы – Дреа, инструктируя его неделями, несколько раз повторила, что женщины хорошо реагируют на цветы. Ее реакция на его покупку, однако, заставила Блейка тут же спросить себя, действительно ли Эндреа Доусон была женщиной.

А потом они спорили, и будь он проклят, если каждое злобное слово, вырывавшееся из ее рта, не натягивало все сильнее ширинку его брюк на чресла. От состояния печали и сексуальной озабоченности она довела его до сердитого «Отвали!» и той же сексуальной озабоченности. И вот теперь, пройдя через череду событий, которые удивили даже Донована, он целовался с Эндреа, вцепившись в ее одежду, как истосковавшийся по сексу маньяк.

И судя по тому, как ее груди расплющивались о его грудную клетку, а ее бедра обхватывали его таз, в одном Блейк обрел уверенность: Эндреа Доусон – определенно женщина.