– Хм… Какая ты у нас оптимистка, Маш… Молодец, что еще скажешь.

– А что, и впрямь оптимистка! Да если бы я по каждому поводу в тоску впадала… Как тогда жить, как детей растить, каждому дню вместе с ними радоваться? И ты давай тоже не кисни… Вон, улыбаешься уже, и то хорошо!

– Да, Маш. Мне и впрямь как-то легче стало после нашего разговора… Спасибо тебе, сестренка!

– Да всегда пожалуйста, обращайтесь! А мне бежать пора, Кать… У девчонок же каникулы, они одни дома хозяйничают…

– Да, конечно, иди…

– А хочешь, я с ними приду в выходной? Сходим куда-нибудь, прогуляемся! Мы, кстати, в зоопарке давно не были!

– Что ж, давай…

– Все, договорились! В воскресенье идем в зоопарк! Ну все, пока, я побежала… Не провожай, сама дверь захлопну!

Маша ушла, и сразу проснулся Темочка, и день закружился в обычном ритме. Надо было его кормить, потом погулять надо – погода вроде хорошая… Можно и подальше от дома уйти, на ту самую детскую площадку в чужом дворе. Темочка там хорошо играет в песочнице. Да, туда они и направятся, пожалуй…

Излюбленное для прогулок местечко было заполнено малышами – в песочнице едва отыскался уголок для Темы. Катя уселась рядом с песочницей на скамье, снова задумалась, вспоминая оптимистические советы сестры… Значит, плюнуть надо на ситуацию. Забить и забыть. И жить себе дальше, получать удовольствие. Да уж, как это у Машки так просто все получается…

Наверное, получается по принципу «чужую беду руками разведу». Потому что со стороны всегда легко рассуждать и советы давать. А что делать, если ни плюнуть, ни забить, ни забыть не получается? Если обида внутри обжилась и корни пустила? Кате даже казалось, что она чувствует ее, эту обиду, как опухоль, с которой надо жить как-то. Вот если бы хирургическим путем ее удалить можно было… Но ведь нельзя, нельзя, к сожалению! И неизвестно еще, до каких размеров эта обида может вырасти и что с ней сделать! Господи, даже подумать об этом страшно… Так страшно, что, кажется, в глазах потемнело…

Она даже головой потрясла от испуга – что за наваждение такое? Подняла голову, огляделась… Да это же не в глазах потемнело, это на улице стало темно от надвигающейся грозы! Все небо сизыми тучами заволокло! Вон и мамашки похватали своих детенышей, разбежались по домам… А она и не заметила ничего, сидит, задумалась! Надо скоренько сажать Тему в коляску и тоже нестись домой на всех парусах!

Не успела она унестись. Дождь пошел так резко и сильно, будто в одночасье разверзлась небесная твердь, еще и над головой сверкнуло страшно, и громыхнуло следом…

Тема заплакал от испуга, потянул к ней из коляски руки. Схватила его, прижала к себе, метнулась под козырек ближайшего подъезда, бросив на произвол судьбы коляску.

Дождь хлестал сильными косыми струями, даже козырек от них не спасал. Прямо стихийное бедствие какое-то, вот же они с Темой попали! Пришлось встать к дождю спиной, чтобы защитить Тему. Малыш испуганно схватил ее за шею, вжался всем тельцем, сопел в ухо. Хорошо хоть не плакал.

А за спиной снова громыхнуло, дождь припустил еще сильнее. Хоть бы кто дверь подъезда открыл, они бы зашли в него да переждали эту бурю спокойно!

– Погодите, я сейчас… Я дверь вам открою… – прозвучал за спиной мужской голос, и Катя чуть повернула голову в его сторону, но ничего не увидела, только услышала, как мужчина чертыхается тихо: – Да где ж этот ключ, господи… Да вот же, на общей связке, сам же его сюда прицепил… Сейчас я открою, сейчас…

Дверь спасительно отворилась, и Катя шмыгнула туда вместе с Темой. Развернулась лицом к доброму человеку, впустившему их в нутро подъезда, произнесла с чувством:

– Ой, спасибо вам огромное, вы нас просто спасли! Я с детства грозы боюсь… Хорошо хоть малыш мой не сильно испугался и не заплакал…

– Ой, да вы же вся мокрая, с головы до ног! И малыш тоже мокрый! Вы же простудиться можете!

– Ну, что же делать… Я сама виновата, не проследила перемену погоды. А до нашего дома идти довольно далеко, все равно бы мы не успели. Но ничего, мы здесь переждем, в подъезде… Коляску только жалко, бесхозной осталась, украсть могут.

– А где ваша коляска?

– Да рядом с песочницей осталась! Дождь так сильно хлестал, что уже и не до нее было!

– Ладно, я сейчас сбегаю за вашей коляской…

– Да что вы, мужчина, не надо! И на том спасибо, что вы нам дверь подъезда открыли, что вы!

– И все же я сбегаю…

– Да вы же промокнете, там такой дождь!

– Но я все равно уже промок, терять нечего!

Мужчина решительно распахнул дверь, и Катя увидела, как он смело бросился под дождь, пытаясь натянуть пиджак на голову. Получилось довольно неуклюже, потому что рукава у пиджака тут же вздернулись вверх, обнажив худые запястья. Даже не худые, а будто беспомощные… Вот он добежал до коляски, схватил ее одной рукой и бросился назад, и чуть не упал, поскользнувшись.

– Вот… Ваш коляска… – произнес, вбегая в подъезд и тяжело дыша. – Цела и невредима, только мокрая вся…

Только тут Катя рассмотрела его поближе. Довольно солидный дяденька оказался, несмотря на то что под дождем выглядел неуклюже. Короткая строгая стрижка, седина на висках, мягкие черты лица, глаза близоруко щурятся под очками. Видно, что добрый. И очень вежливый. Наверное, интеллигент в десятом колене.

– Спасибо! Спасибо вам большое! – рассыпалась Катя в благодарностях. – Мне так неловко, правда! Мало того что дверь нам открыли, еще и за коляской сбегали…

– Ну что вы, какие пустяки… Мне вовсе не трудно было… Но как же вы теперь домой пойдете, такая мокрая? И ребеночек ваш промок… Может, вы ко мне зайдете и переждете непогоду?

– Ну что вы… – испуганно произнесла Катя и даже отступила на шаг, ближе к двери подъезда. – Нет-нет, я никуда не пойду, что вы…

– Да почему же? Я вам вполне искренне предлагаю… Не вижу в этом ничего страшного… Или вы думаете, я маньяк?

Катя не удержалась, хохотнула слегка, коротко глянув на мужчину. На маньяка он уж точно не тянул, даже если очень сильно взбодрить воображение.

– Я вас рассмешил, да? – улыбнулся мужчина. – Ну так что, идем? Просто мне ребенка вашего жалко, ведь он заболеть может! Идемте, прошу вас! У меня, кажется, и молоко для малыша есть, можно подогреть, ему сейчас просто необходимо выпить горячее молоко! А вам бы чай горячий не помешал, право слово…

Это его интеллигентное «право слово» заставило Катю снова улыбнуться и пожать неопределенно плечами, что могло означать только одно – ладно, мол, если вы так настаиваете… Я пойду, ладно…

– Вот и хорошо, вот и замечательно! – обрадовался мужчина, торопливо пересматривая связку ключей на незатейливом брелоке. – Я недавно в этот дом переехал, еще и с ключами до конца не разобрался… Прежние хозяева дверь на три замка запирали, попробуй-ка запомни, откуда какой ключ!

Катя поднялась вслед за ним по лестнице, чувствуя, как дрожит в руках Темино тельце – и впрямь замерз, успел-таки промокнуть! Хорошо бы его переодеть в сухое… Но вряд ли в квартире у этого мужчины найдется детская одежонка, да и спрашивать об этом неловко! Иначе получится как в той присказке – пустите меня погреться, а то я такой голодный, что даже переночевать негде!

Однако и спрашивать не пришлось. Мужчина, войдя в квартиру, тут же прошел куда-то вглубь и вскоре вернулся, держа в руках мужскую футболку и большой махровый халат.

– Вот, переоденьтесь, пожалуйста! Халат чистый, только из прачечной утром принес… А футболка новая, с этикеткой даже. Можно пока в нее ребеночка завернуть. А сверху можно полотенце накинуть, чтобы согрелся быстрее… Я сейчас на кухню пойду, чайник поставлю, а вы проходите в комнату, переодевайтесь! И еще скажите… Молоко ребеночку сильно погреть или чтобы просто теплое было?

– Лучше теплое, если можно…

– Хорошо, хорошо! У меня и печенье есть… А еще я могу яичницу по-быстрому сделать и бутерброды с колбасой…

Он с таким старанием проявлял гостеприимство, что Катя снова неловко улыбнулась, провела рукой по мокрым волосам, проговорила тихо:

– Да не надо ничего, спасибо… Только молоко для Темы… Ну и печенье, если можно. Он любит печенье с молоком.

– А малыша Темой зовут, да? А полое имя какое? Тимофей?

– Ну да, Тимофей… А меня Катей зовут…

– Очень приятно, Катя. Рад знакомству. Меня Павлом зовут. Павел Павлович, если полностью. Студенты меня Пал Палычем называют, им так проще. Но для вас – просто Павел, пожалуйста.

– Спасибо вам, Павел… Вот, приютили нас с Темой нежданно-негаданно!

– Ладно, вы тут переодевайтесь пока и приходите на кухню… Я все же яичницу сварганю, с вашего позволения.

– Да, мы сейчас придем…

Павел ушел, а Катя быстренько стащила с Темы мокрую одежонку, переодела в новую футболку такого большого размера, что Тема в ней утонул, конечно же. Сверху закутала малыша в большое банное полотенце, усадила на диван. Пока сама переодевалась, успела оглядеться украдкой…

Видимо, этот Павел и впрямь только что сюда переехал, потому что, кроме дивана, в комнате практически ничего не было. Только большие коробки громоздились по углам, пока не распакованные, да в углу на газетах лежало стопками белье – наверное, то самое, принесенное утром из прачечной.

Взяв Тему на руки, она вышла в коридор. Проходя на кухню, отметила про себя, что квартира двухкомнатная, довольно просторная. И женской руки в ней точно не наблюдалось. Неужели этот Павел холостяком живет? Если так, то как же ему это удается, такому доброму и симпатичному? Вроде на женоненавистника не похож…

Павел и впрямь успел накрыть стол на скорую руку, пока они переодевались. В центре стола торжественно стояла чугунная сковородка с яичницей, рядом тарелки – одна с нарезанными крупно ломтями белого хлеба, другая с кружочками копченой колбасы. Классический холостяцкий обед, что тут еще скажешь.

А дождь все хлестал за окном, и конца и краю ему не было. Вот же они с Темой попали, как два Робинзона Крузо на необитаемый остров!