А потом в прихожую приковылял Темочка, уставился озадаченно на Олега. Все-таки новый человек для него. Катя наклонилась, хотела подхватить внука на руки, но Лёлька ей не дала, проговорила тихо:

– Не надо, мам… Пусть они сами познакомятся, пойдем в комнату…

Катя послушно отправилась за ней, ничего толком не соображая. Лёля глянула удивленно, спросила тихо:

– Ты чего, мам? На тебе прям лица нет… Не бойся, чего ты… Волнуешься, что ли?

– Да… Да, Лёль, волнуюсь, конечно. Зря мы их одних в прихожей оставили, вдруг Темочка испугается…

– Да Олег тоже волнуется, между прочим. Ничего, все будет хорошо, вот увидишь.

Не успела Лёля закончить фразы, как в гостиную вслед за ними вошел Олег с Темочкой на руках. Держал его так осторожно, словно хрустальную вазу нес и боялся разбить неосторожным движением. И улыбался совершенно по-дурацки. И Лёля тоже заулыбалась, и Темочка вслед за ней…

Картина, конечно, умилительная, ничего не скажешь. А только Катя слезы едва сдержала. Хотя можно их было как раз на слезы умиления и списать. Но она-то сама знала, что это не так… И самой было стыдно за это знание, но ничего не могла с собой поделать!

Да если бы… Если бы можно было хоть что-то сделать в этой ситуации! Например, подскочить разъяренной фурией к этому Олегу и отнять у него Темочку! И слова какие-нибудь грубые сказать, неправильные! Вроде того – а где ж ты все это время был, мил-человек, отчего себя так повел, что Лёлька даже рассказывать тебе про Темочку не хотела? И не надо теперь всякими причинами отговариваться, что злодейка-подружка Лёльку в обман ввела, что ты и не знал ничего об этом обмане… Не знал, да должен был чувствовать правду, ты ведь отец! А теперь стоишь улыбаешься, не знаешь, куда свое счастье девать! Конечно, теперь-то чего… Пришел, увидел, победил…

Ничего подобного она не сделала, конечно же. Она ж не фурия. Она мать своей дочке, а не ехидна. И она бабушка своему Темочке, она ему счастья желает…

– Ну ладно, Лёль, вы хозяйничайте тут! Там, на плите, обед найдешь… И ты, Олег, не стесняйся, будь как дома, пожалуйста… А я пойду, мне тут надо…

– Ты куда, мам? – удивленно спросила Лёлька. – Вроде никуда не собиралась, насколько я помню!

– Надо мне, Лёль. По срочному делу надо. Хозяйничайте тут без меня…

Вышла из комнаты, оделась торопливо в прихожей, скользнула за дверь тихо, будто сбегала. Конечно, не было у нее никакого срочного дела, просто хотелось одной побыть. Остудить голову немного, мысли в порядок привести.

На улице в тот день дождь моросил, а она еще и зонтик впопыхах забыла. Так и шла под дождем, склонив голову. Шла, шла незнамо куда…

Хорошее это выражение, конечно – остудить голову. А мысли в порядок привести – еще лучше. Но с привычкой, с привязанностью-то что делать? В какой узелок связать, на какую полочку положить? И руки эти – абсолютно свободные… Что с ними делать? Непривычно рукам без Темочки-то.

А главное – и не объяснишь никому, что она в этот момент чувствует. Ни дочка родная ее не поймет, ни любимый муж, ни сестры – Наташа с Машей. Удивятся, руками разведут – с ума, что ли, сошла? Радоваться надо, что так все хорошо получилось, что Темочка твой будет в полной семье жить, как и положено! Радоваться да сестру Наташу благодарить, что так решительно все провернула! А ты идешь и носом хлюпаешь, и лицо уже мокрым стало – то ли от дождя, то ли от слез…

Потом вдруг остановилась резко, развернулась, чуть не сшибив какого-то прохожего, быстро пошла назад. И мысленно подгоняла себя – зачем, зачем она из дому ушла? А вдруг сейчас без нее все решится? Вдруг Олег возьмет Лёльку в охапку да увезет вместе с Темочкой в Новосибирск?

А что – вполне может быть… Решит, если будущая теща его неласково встретила, значит, и видеть больше в своем доме не хочет.

К дому почти бегом бежала, ворвалась в подъезд, потом через две лестничные ступеньки вознеслась на свой этаж… И только у двери отдышалась, в себя пришла. И даже улыбнулась чуть-чуть – вот ненормальная, честное слово…

Открыла дверь, тихо вошла в прихожую, прислушалась. Из гостиной доносился веселый смех, в том числе и Темочка заливался колокольчиком. И снова ревностью укололо в самое сердце – вишь как быстро внучок адаптировался…

В прихожую выглянула Лёлька, глянула на нее подозрительно:

– Мам… С тобой все в порядке?

– Да, Лёль, все хорошо. Вы как тут, обедали уже?

– Нет, не успели еще…

– Так Темочку давно кормить пора. И Олег тоже голодный, наверное.

– Да, я сейчас все сделаю…

– Не надо, Лёль. Я сама. Я вас позову, иди…

С того дня Олег от них уже не ушел, все время проводил с сыном. У Лёльки очередная практика началась, убегала с утра в институт, а Олег выходил к завтраку, здоровался вежливо с ней и с Митей. Кстати, с Митей он как-то очень быстро нашел общий язык, охотно отвечал на его вопросы:

– А ты свою летнюю практику пропускаешь, что ли? Потом будешь наверстывать? – спрашивал Митя, намазывая масло на хлеб.

– Так я только что институт закончил… Две недели назад… – вежливо пояснил Олег, улыбаясь.

– А! Молодой специалист, значит! И куда ж ты теперь?

– В ординатуру пока. Правда, еще не определился с местом. Хотелось бы туда, где хирургическое отделение есть.

– Стало быть, хирургом будешь? Хорошее дело! Уважаю! Молодец, что еще скажешь!

– Так надо с Наташей поговорить, у нее подруга медик… – вставила свое слово Катя, с надеждой глянув на Митю. – Может, у нее какие-то связи есть… А что, и правда, Олег? Устроился бы здесь в ординатуру, а жить можешь у нас… Вы с Лёлей уже обсуждали этот вопрос, надеюсь?

– Нет… Не обсуждали еще. Извините.

– Ну что ты события торопишь, Кать? – с осуждением глянул на нее Митя и покачал головой недовольно. – Сами разберутся, что да как, чего ты… Это же их дела, в конце концов…

Больше подобных разговоров она с Олегом не затевала. И впрямь, чего события торопить?

Но торопить все же хотелось. И определенности какой-то хотелось. И очень хотелось, чтобы Темочка от нее никуда не уезжал… Она и сама понимала, что надо найти в себе силы и спокойно смотреть на то, как разворачиваются жизненные обстоятельства, но не было этих сил, хоть убей. Страха было сколько угодно, а сил противостоять ему – нет. Иногда казалось, что даже физически ослабла, что уже не радует ничего… Наверное, именно так и приходит депрессия, вместе со страхом. А самое обидное – надуманным страхом, возникшим на пустом месте. Можно сказать, эгоистическим.

Однажды Митя пришел с работы, застал ее в слезах. Спросил испуганно:

– Что случилось, Катюш? С Темочкой что-то? С Лёлькой?

– Да нет… С ними все хорошо, что ты… – всхлипнула она, махнув рукой. – Они все вместе гулять ушли… Лёлька с Олегом и Темочка…

– А чего ты рыдаешь тогда? По какому поводу?

– Я не рыдаю, Мить. Я просто тихо плачу. Как представлю себе, что они могут Тему в Новосибирск увезти…

– А, вот оно в чем дело! Опять ты за старое взялась! Ну сколько можно словами по этой теме елозить, Катюх? Ну правда, надоело уже, перестань!

– А если надоело, так и не спрашивай! – сердито вскинулась в ответ Катя, смахивая слезы со щек. – Надоело ему, надо же! Тебе, может, и все равно, что с твоим внуком будет, а мне нет!

– А что с ним будет? Все хорошо с ним будет… С отцом и матерью будет жить…

– Ну да… А мы его будем видеть только по большим праздникам, да? Раз в год, например? Ты так хочешь, что ли?

– Так все бабушки с дедушками так живут, Кать… По крайней мере, большинство из них. И ничего, никто еще от тоски не умер. Вот уж не знал, что ты у меня такая…

– Ну какая? Скажи, какая?

– Ненормальная, вот какая! Да тебе радоваться надо, что в Лёльке материнство наконец проснулось, а ты сидишь, пропадаешь в тихой истерике, варишься в собственном соку! Сделала из мухи слона и пропадаешь! Нет, я понимаю, конечно, как ты к Темке привязалась, но надо ведь и здравый смысл как-то включать, Катюх…

– Да ничего ты на самом деле не понимаешь, Мить! Это ведь только советы давать со стороны легко…

– Отчего же со стороны? Я тоже здесь вроде не посторонний! И прекрасно тебя понимаю. Знаешь, у нас на работе один мужик есть, вот он попал в ситуацию, ему точно не позавидуешь… У него сын развелся, а невестка в другой город уехала и детей увезла. И общаться им с родителями бывшего мужа не разрешает. Даже по телефону. А мужик так внуков любит, привязался к ним всем сердцем! С утра до вечера только и делает, что о своей проблеме трындит… Мы его успокаиваем как можем, а он все трындит и трындит!

– По-твоему, я тоже… Трындю, что ли? Зачем ты мне все это рассказываешь?

– А затем, чтобы ты ситуацию этого мужика со своей сопоставила. Потому что у тебя никто не собирается отнимать внука, ты же всегда будешь знать, что в любое время с ним увидеться можешь! А это знание уже само по себе дорогого стоит, согласись?

– Да на что мне это знание… Когда Темочка все время со мной был, изо дня в день… Засыпал на моих руках, просыпался на моих руках… Нет, Мить, не смогу я его отдать, не смогу! Надо как-то уговорить их, чтобы оставили Темочку у нас! Давай я с Лёлькой поговорю, а ты с Олегом!

– Да не буду я с ним говорить, Кать! И тебе не советую этого делать!

– Да почему, Мить?

– Да потому! Потому что твоя дочь Темке мать, а не ты! А Олег ему отец! Можешь ты это понять или нет? Надоело уже, честное слово…

– Я тебе надоела, да?

– Не придирайся к словам! Не ты надоела, а нытье твое бесконечное надоело!

Наверное, они бы очень сильно поссорились, если бы не услышали, как хлопнула входная дверь. Замолчали оба, растерянно глянув друг на друга, словно спрашивая – чего это мы? Совсем с ума сошли, что ли?

– Пап, мам… Вы чего? – спросила Лёлька, заглядывая на кухню. – Все в порядке, ничего не случилось? Лица у вас такие…

– Да все нормально, доча, сидим вот, ужинаем! – бодро отозвался Митя, отодвигая от себя пустую тарелку. – Как погуляли? Хорошо, надеюсь?