Стефани Лессинг - Женские причуды

Надо держаться от кладовки подальше, как бы трудно это ни было.

— Ты каждый день ездишь домой на такси? — спрашивает Слоун.

— Почти. А вы? — спрашиваю я у обеих.

Судя по всему, Блэр со мной не разговаривает. Слоун отвечает за двоих:

— Как когда. Если задержимся допоздна, вызываем машину, которую, разумеется, оплачивает компания, а обычно ходим пешком или ездим на метро.

— Я бы поехала на метро, если бы умела. Это одна из тех вещей, которые мне не даются. Может, у меня нет способностей. Я пыталась разобраться в расписании и разных линиях, но ничего не вышло.

— А что у тебя в пакете?

— Вещи, которые мне вчера дала Кортни. Я пришла в них на работу, а потом переоделась в свою одежду.

— Ты пришла в них на работу? Странно, что ты не выкинула это тряпье. Кортни подбирает для всех худшее, — смеется Слоун, показывая зубы. А у нее немаленькие клыки. И как я раньше не заметила?

— Я собиралась вернуть эти вещи сегодня, но потом заглянула на минутку в обувную кладовку. Кажется, я заметила вас, когда уходила. На самом деле Руфь настояла, чтобы я вернула вещи. Ужасно разозлилась, что я вообще их надела. Я верну, как только почищу. Я даже не успела объяснить ей, что одежду мне дала Кортни, все равно Руфь настояла бы, чтобы я вернула немедленно. Наверное, она была вправе злиться на меня, ведь я всего лишь помощница. Мне не следует брать вещи из кладовок, да?

— Руфь разозлилась на тебя из-за такого пустяка? Все вокруг берут одежду и обувь. Ты уверена, что дело в этом? — спрашивает Слоун. Блэр слушает с таким же вниманием, как Том Хэнкс в фильме «Аполлон-13» во время полета.

— Она вообще зла на меня. Не могу понять, что я делаю не так. Наверное, все из-за тех идей для номера про лодыжки. Она сказала Робу, будто придумала их сама, а потом он спросил меня при ней, чьи они. Я не знала, что ответить. Вечно я совершаю оплошности. Она ненавидит меня. А мне хотелось бы ей помочь.

— Ужасно несправедливо, верно, Слоун? — спрашивает Блэр. — Я писала про это статью несколько месяцев назад. Про соперничество между ассистентами и их начальством. Надо бы написать еще одну статью, которая раскроет начальникам, что происходит в головах их помощников. Как тебе мысль, Слоун?

— Да, Блэр, это было бы занятно.

Почему они говорят так, будто разыгрывают по ролям диалог?

— Уверена, согласись Руфь поговорить со мной, мы сумели бы все прояснить. Она боится, что я хочу занять ее место. Забавно, раньше я и не знала, что в журналах есть отдел рекламы. Я собиралась на собеседование на должность редактора, но вышла не на том этаже.

— Теперь тебе известно, что в редакции нет вакансий, — заявляет Блэр и уходит рука об руку со Слоун.

— Я не хотела сказать… я и не думала… не важно. До завтра, — говорю я, но они давно скрылись.

Сегодня я разоделась, не утерпела. Меня завели все эти разговоры про Джеки Кеннеди и платье в горошек с жемчужными сережками, поэтому я пришла в платье в горошек, купленном вчера, маленьких жемчужных сережках и жакете от костюма для собеседования. Губы я накрасила любимой красной помадой и надела бы туфли от Лулу Гиннес, если бы не обещала этого не делать. Впрочем, я захватила их с собой. Вдруг что-нибудь ужасное случится с моими?

Надеюсь, Руфь не решит, что я чрезмерно нарядилась. Она снова плотно закрыла дверь. Я, как всегда, захватила с собой ленч, но на сей раз взяла еще один — для Трая. Отдаю ему еду, а он спрашивает:

— А у тебя что?

— То же, что и у тебя.

— Давай посмотрим.

Я открываю пакет и показываю. У нас обоих по рогалику со сливочным сыром, по яблоку и по пакету чипсов с арахисовым маслом. Он хочет обменять свое яблоко на чипсы.

— Что мне делать с двумя яблоками?

— Понятия не имею, дай одно училке, ты не целовала ей зад целую неделю.

Теперь он постоянно смеется над собственными тупыми шутками. И с чего у него такое прекрасное настроение? Может, наконец кого-то убил?

— Чему ты радуешься в последнее время? Совершил какое-нибудь гнусное преступление?

— Не твое собачье дело.

— Тогда отдавай ленч!

Я больше не боюсь его.

— Ладно, скажу… Ты мне нравишься. Мне нравится, как ты доводишь Руфь до белого каления, сама того не замечая. Мне нравится, как ты переодеваешься и переобуваешься в течение рабочего дня, как исчезаешь на несколько часов кряду, а она ничего сказать не может, ведь больше никого у нее нет. Моя работа стала гораздо интереснее.

— К твоему сведению, я и не думала злить Руфь. Я переодеваюсь только по необходимости и ухожу с рабочего места, когда мне дают задание, которое надо делать не за столом. А если я тебе нравлюсь, забудь об этом. Такого странного человека я в жизни не встречала.

— Еще ты лгунишка, что мне тоже нравится. Одна беда — для меня ты слишком тощая.

— Правда? Спасибо!

— Это не комплимент.

— Ну а я считаю, что очень даже. — Вот уж не думала, что подружусь с этим парнем. Жизнь полна неожиданностей.

Мне ужасно хочется постучаться в дверь Руфь, но не хватает смелости. Она ждет от меня новых идей для номера, посвященного обуви.

Я возвращаюсь на свое место и привожу в порядок записи с идеями. Хотя я думала про обувь всю ночь, возникла только пара мыслей. Оказывается, про туфли куда проще думать, если тебя об этом никто не просит.

1. Одержимость женщин обувью — прекрасный материал для юмористов. Можно спонсировать целую серию шоу в крупнейших клубах по всей стране. На такие шоу следует пригласить производителей обуви. Столики украсим самыми популярными сюжетами, связанными с обувью, — старушка, которая жила в башмаке, Золушка и ее хрустальная туфелька, Элли и серебряные башмачки, Кэрри из «Секса в большом городе», Имельда Маркос и т. д. Рекламодатели сделают свои декоративные инсталляции, которые также можно расставить на столах или украсить ими зал.

Оптовых закупщиков из крупнейших магазинов мы усадим за передние столы и будем обслуживать их по высшему разряду. Производителей обуви разместим за столами с теми закупщиками, с которыми они более всего хотят наладить контакты. В нарядных бумажных пакетах вручим им: мыло в форме туфли, брелок в форме туфли, рамку для фотографии в форме туфли, полотенце для рук с вышитыми туфлями… в общем, что угодно. Можно сделать цветочные туфли, кексы в форме туфли и превратить такие шоу в главное событие года, касающееся обуви.

2. Устроим промакцию для производителей спортивной обуви и спонсируем триатлон для рекламодателей, оптовых закупщиков из крупнейших магазинов и сотрудников нашего журнала. Победитель при покупке страницы рекламы получает еще одну бесплатно. На одной из них помимо обычного содержания будет написано, кто победил в соревновании.

3. Папка в форме туфли.

Пока список идей распечатывается, за моей спиной вырастает Руфь.

— Что у тебя есть сегодня?

— Рогалик со сливочным сыром, яблоко и чипсы.

— Для номера про обувь!

— Ах да, простите. Я придумала еще три идеи, но только что осознала, что недостаточно подчеркнула направленность на европейский рынок. Пожалуй, стоит кое-что изменить.

— Давай сюда! — Руфь выдергивает листок из принтера и возвращается в свой кабинет, хлопнув дверью.

Дождавшись, пока Руфь скроется из вида, мимо меня проходит Ронда, бросая по пути на стол пакетик «Эм энд эмз». Через пару минут появляется Халли и задает неожиданный вопрос:

— Ты не знаешь, в чем дело?

— О чем ты? Что-то случилось?

— В последнее время Руфь не приходит нас терзать. Что происходит?

— Понятия не имею, почему она оставила вас в покое. Может быть, слишком поглощена ненавистью ко мне?

— Какой ненавистью? Она просто расстроена. У нее не было отпуска много лет, а ты выставляешь ее в плохом свете. Ничего, на твоем месте я не брала бы это в голову. Руфь недолго продержится. Начальство терпеть ее не может. По крайней мере так говорят. А ты слышала что-нибудь?

Ронда проходит обратно и, оказавшись за спиной у Халли, делает мне знак — проводит пальцем по собственному горлу. Это значит, что она собирается перерезать ей горло или что мне надо замолчать. Я замолкаю, закрыв рот рукой. Другого способа не вижу. Халли стоит возле меня еще несколько секунд, ожидая ответа, потом уходит. Пытаюсь припомнить, что я успела сболтнуть. Вроде ничего плохого.

Через несколько минут Ронда снова подходит ко мне:

— Открой свой «Эм энд эмз». Я хочу кое-что тебе показать. И кстати, следи, что говоришь Халли, она не упустит случая ударить тебя в спину. Всегда была на стороне Руфь.

— Ты уверена?

— Разумеется. Я ведь здесь одиннадцать лет работаю!

Одиннадцать лет назад я была школьницей. Одиннадцать лет — долгий срок. Я надрываю пакетик с конфетами и начинаю их есть.

— Не съедай все сразу, оставь на потом.

— А Трай? Он тоже доносчик?

— Нет, просто болван.

— Слава Богу! А Али? Доносчица?

— Она не от мира сего. Порой мне кажется, что в ней два разных человека. Как придет на работу, так всякий раз выглядит немного по-другому. Я долго думала, что она не одна девушка, а две сестры-близняшки.

— Странно.

— По сравнению с чем? Вся наша контора — странное место. Ничего, привыкнешь. А теперь прочитай и постарайся не расстраиваться.

Она кладет передо мной статью, а потом садится на второй стол. Через некоторое время Ронда начинает покачивать ногами, и у меня возникает ощущение, что она весь день здесь просидит, ожидая, пока мне понадобится. Что окончательно доказывает — не судите людей по их аксессуарам. Ронда — прекрасный друг.