Ирина Гутовская - Жестокая нежность

— Красиво, я люблю смотреть мультики про героев. Ты сама рисовала? — спрашивает он, вернувшись к стене.

— Специально для тебя, — мягко отвечаю. Хочу искренне подружиться с сыном любимого человека.

— Для меня? Правда? — уже второй раз переспрашивает, для него ли, такое ощущение, что мальчик жил не самой радостной жизнью.

— Правда. Тебе нравится?

— Да. Для меня только папа всегда старается, — с грустью говорит Макс.

— Можно я тоже буду? — аккуратно интересуюсь.

— Можно. А ты кормить меня будешь? Мама никогда не готовила, — вопрос удивил, видимо только няня заботилась о нем.

— Буду, я даже торт испекла. Хочешь?

— Да! — кричит и, пробегая мимо нас, несется вниз по лестнице.

«Макс — сложный ребенок?» — ну, не знаю…

— Есть хоть кто-нибудь, кому ты не нравишься? — Ян задерживает меня, прижимая к

себе.

— Не проверяла… Я так соскучилась.

Тянусь к нему получить свой поцелуй. Его губы властно захватывают мои, проникая языком внутрь. И так хочется продолжить, но… Громкий голос Макса зовет нас.

День прошел насыщенно…

Когда Макс спросил о бабушке, то не поверил, будто она в больнице и потребовал (я бы подчеркнула это слово, интересно в кого он такой?) отвезти его к ней. Заверения, что она приедет завтра — пропустил мимо ушей. Правда, потом сказал: если она жива — покажите. Душевное спокойствие важнее. Оказывается, это он застал мать мертвой и сидел рядом, пытаясь ее разбудить, пока не пришла няня и не вызвала полицию.

«Бедный ребенок. Что ему пришлось вынести…» — боюсь представить… Сейчас он в безопасности. И я сама приложу все усилия, чтобы он забыл пережитый ужас.

Мы сходили в кинотеатр и развлекательный центр, играли на автоматах, ели мороженное и даже прыгали на батутах… И, вероятно, со стороны, выглядели семьей. Так я ощущала.

Как только вернулись домой, Макс сразу попросился спать. Папа ушел вместе с ним в детскую.

Признаться, тоже утомилась. И решила пока выпить чай.

Не заметила, как, через некоторое время, сзади подкрался Ян, хотя ждала чего-то такого и перестала дергаться всякий раз от неожиданности. Чашка с горячим напитком не покачнулась в руках. Все же поставила ее на стол и отодвинула подальше.

Одна его рука залезла под мою футболку, нетерпеливо сжимая грудь, а вторая — пробралась под резинку штанов и трусиков. Губами скользил по шее, обдавая жарким дыханием…

Я ухватила Яна за голову, сильнее прижимаясь к нему, и ощущая, насколько сильно он возбужден.

— Хочу тебя… Весь день еле сдерживаюсь.

— А Макс?

— Уже спит.

— Уверен?

Тут дверь кухни шумно открывается. И хорошо, что мы стояли к Максу спиной, иначе он увидел бы лишнего…

— Папа?

Ян досадно выдыхает. И отстраняется от меня.

— Ты почему не спишь?

— Молоко. Ты обещал и не принес…

— Я налью, — быстро говорю Яну, чтоб не суетился, ведь мне приятно заботиться о его сыне. Достаю из холодильника бутылку, потом уточняю у Макса: — Тебе же теплое?

Он кивает и смотрит на нас с подозрением.

— Я вам помешал? Вы хотели целоваться…

Эта фраза отозвалась в моем сердце колкой болью. Такое чувство, будто он не раз слышал подобное, когда хочет внимания, а его гонят…

Опускаюсь перед ним, заглядывая в глаза.

— В этом доме ты никогда и никому не будешь мешать. Запомни.

Он изучает мое лицо, а потом так крепко обнимает за шею, что я чуть не выронила стакан из рук, который собиралась отдать ему.

— Ты добрая и очень-очень хорошая. Я буду любить тебя. Можно?

— Конечно, малыш, — отвечаю, не задумываясь. Его слова меня трогают.

Макс берет стакан из моих рук, смотрит на отца и говорит:

— Папа, я разрешаю тебе целовать Тину. Только не обижай ее.

И уходит, оставляя нас в растерянности. Вот так поворот…

— У меня появился конкурент, — смеется Ян, подхватывая меня на руки. — Пойдем в гостевую, оттуда нас не будет слышно наверху.

— Ты уверен, что…

Не успеваю высказать сомнения, закрывает мой рот поцелуем.

— Мне разрешено тебя целовать. Не могу ослушаться сына. Только ему совсем необязательно знать, где еще я хочу ласкать тебя.

Мы ввалились в комнату, охваченные желанием. Не забыли повернуть ключ. Торопливо избавились от одежды. И предались самому прекрасному, самому фееричному, самому страстному и сжигающему в своих ощущениях сексу…

Мы не занимались любовью, как некоторым нравится говорить, разделяя понятия «секс» и «любовь», мне не по душе такое звучание — заниматься тем, что является возвышенным чувством.

Любовь в нас есть, но…

Наши действия намного глубже, развратнее, не знающие границ и запретов… Я называю это — отдаваться без остатка, терять связь с реальностью, уноситься в другой мир, растворяться друг в друге… творить порно в постели…

По телу пробегает судорога… Внутри все сжимается… Я не могу сдержать стон… Ян накрывает мои губы поцелуем, заглушая звуки наслаждения. Ускоряется. Через пару мгновений обмякает, придавив тяжестью своего тела. Оба дышим учащенно… И, кажется, после двух часов удовольствий, нам мало.

Ян упирается лбом в мой лоб, приподнимаясь на локтях.

— Я утомил тебя?

— Нет… — обнимаю его за шею.

— Примем душ и будем отдыхать? А то Макс рано просыпается.

— Надеюсь, твой сын не слышал нас… Ты заметил, как он говорил о поцелуях, в этом звучало нечто другое…

— Я не удивлюсь, если Макс видел мать с любовниками.

— Мы должны быть осторожны…

— Хватит болтать. Пошли.

Любимый протягивает мне руку и тянет за собой в душ, где мы еще задерживаемся ненадолго…

Потом поднимаемся в нашу спальню, но хочу взглянуть на Макса, убедиться, что он крепко спит и одеялом укрыт. Не хочу, чтобы ребенок замерз.

— Ты куда? — останавливает Ян, обвивая рукой мою талию.

— Зайду к Максу.

— Сладкая моя, — он касается легким поцелуем. — После того, что ты с нами сделала, просто обязана выйти за нас замуж.

— За вас? И что же я натворила?

— Да, за нас. Приручила меня, что можешь веревки вить, и Максу сразу понравилась, о нем родная мать никогда так не заботилась. Применила запрещенные методы. Поэтому должна…

— Это предложение? — хитро улыбаюсь.

— Это констатация факта, — твердо заявляет он. — Не отвертишься.

— А я не собираюсь сопротивляться, — смело говорю, намекая, что готова. — Хотя в моих действиях нет ничего особенного.

— Есть. Ты умеешь любить — это бесценно.

Утром ощущаю тяжесть в ногах, будто сверху что-то положили. Пытаюсь повернуться, но не могу. Открываю глаза. И вижу, что там лежит Макс. Он и придавил мои ноги, не давая пошевелиться. Я не сильно удивилась его приходу. Сама в детстве часто пробиралась к родителям в спальню.

Аккуратно подтянув к себе ноги, чтобы не разбудить мальчика, встала.

«Как сладко он спит и смешно сопит… И так похож на Яна…» — провела рукой по его светлым волосам, не удержалась и поцеловала в лоб, ощутив детский и такой чудесный аромат — молочно-медовый.

Взяв нелегкого Макса в руки, уложила на подушку и укрыла одеялом.

«Мои мальчики» — улыбнулась своим мыслям, а главное, проснувшемуся материнскому инстинкту и желанию стать ею для него, насколько это возможно.

Смотреть на них могу сколь угодно долго… Мои…

Пока они спят, решаю заняться завтраком.

Спускаюсь по лестнице и не сразу слышу маленькие шаги вдогонку.

— Тина? — звонкий голос Макса.

— Ты проснулся? — какой он забавный, даже волосы топорщатся в том же месте, как у отца.

— Да. Давно. Не хотел будить вас…

— Я уже собиралась вставать…

— Что ты будешь делать? — интересуется он.

— Сначала умоюсь, потом буду оладья печь. Ты любишь оладья?

— С джемом? — уточняет, а на лице такая серьезность, словно важный вопрос решает.

— С чем захочешь: джем, сметана, сгущенка…

— Тогда буду. Все хочу!

— Пойдем, умоемся, — протягиваю руку, за которую он быстро схватился. — Поможешь мне готовить?

— А можно?

— Конечно, — улыбаюсь его постоянным вопросам и блеску, что загорается в глазах, когда слышит что-то интересное для себя.

Уже на кухне доверяю ему взбить яйца с сахаром. Макс залез на стул коленями и усердно старался, морща свой нос. Остальное доделала сама.

На аромат готовой еды спустился Ян. Когда заметила его в дверях за подглядыванием, такого довольного, поймала себя на мысли, что мы заслужили наше счастье. Он — после неудачных попыток устроить личную жизнь, в которой все сводилось к коротким связям (даже не отношениям), что превратило его в циника на долгое время. Что касается меня, то встреча с ним — награда изголодавшейся душе по теплу и любви…

— Папа! — Макс, увидев отца, кинулся к нему обниматься.

Держа на руках сына, Ян подошел ко мне и поцеловал.

— Доброе утро.

— Доброе… — стесняюсь немного, поэтому сразу предлагаю: — Давайте, поедим…

Макс уплетал с таким заразительным аппетитом, что невозможно устоять, и мы присоединяемся к нему.

— Я все. Спасибо, — говорит Макс и слезает со стула. — Мультики буду смотреть.

— Макс? — зову его. — Ты ничего не забыл? — уточняю.

Мальчик внимательно смотрит. И не понимает, что хочу от него, ведь поблагодарил. Пожимает плечами. А потом подходит ко мне и целует в щеку жирными от еды губами.

— Уверен, что точно все?

Не понимает и целует вторую щеку, оставляя еще один жирный след.

— Макс. Руки вытри и рот, а лучше помой, — улыбаюсь.