Этот следак мочалил меня уже третий час, и не только он — даже вышак снизошел. Я вроде как диковинка — первый, кто видел момент убийства, и удобный кандидат свесить на меня всех жертв. Но только тут все понимали, что это не я, и закрыть дело, бросив меня на амбразуру — не получится. Я так себе профайлер, но и то чувствовал, что убийца вошел в кураж. Меня закроют, а он уже не остановится. Если бы он ножом жертв чикал или еще как-то банально убивал, а тут изощренно, неповторимо. Хрен знает, как он этими чокерами управляет. Так что сделай меня СК козлом отпущения, его просто по кирпичикам разнесут те самые демонстранты, что требуют линчевать убийцу, когда его поймают, а поимку вообще доверить частным сыщикам. Увы, но в родную полицию народ давно и прочно не верит.

Мне же совсем не улыбалось стать народным героем из выпуска новостей. Громкие дела требуют тишины. Потому первый, кому я позвонил, был Вадим Юрьевич. Доза препарата, что он мне ввел, да само его присутствие на месте, когда я дождался опергруппу, гарантировали адекватность восприятия мной ситуации и контроль над собой. Все мои эмоции держались внутри под прессом укола, как кипящий бульон под закрученной крышкой кастрюли. Док сказал, мне нужно лечь спать, но кто б дал?

Кстати, об этом.

— Вообще не понимаю, что тут делаю, — я встал и направился к двери.

— Сядь! — пронзилось в спину твердое слово.

Я вернулся и сел.

— Ну? — устало посмотрел на него. — Я не задержан, могу идти.

— Где ты был до момента убийства? — молодой мужик расстегнул ворот рубашки, снижая градус официоза.

— Трахался. Смачно, долго и очень жестко. Часов пять напролет.

Сколько можно повторять?

Следак подвинул мне несколько листов чистой бумаги, сверху положил ручку и почти не приказал:

— Пиши все, что рассказал, что делал — во всех подробностях. Все, что видел, о чем подумал, что слышал и даже что показалось.

Я посмотрел ему в глаза прямо — понимал, зачем ему мои мысли и ощущения, но написал. Сначала описал весь тот ужас, который мне теперь сниться будет. Потом еще кое-что — на отдельных листах. В кабинет то и дело заглядывали, и каждый морщился  — кровищей от меня несло дико. Говорили тихо, я не прислушивался, но обрывки тревожных фраз ясно дали понять — комитет стоит на ушах из-за маньяка и меня.

Раздвоение личности и наличие психиатра на месте преступления рядом со мной очков мне в карму не добавили. Здесь реально рассматривался вариант, что убийца — я. Одна из моих личностей.

А я уже почти наверняка знал, что убийца — далеко не маньяк. Он — хладнокровный игрок. Все это рассказал чокер. У меня было время рассмотреть его остатки и сфотографировать во всех подробностях. Я не мог забрать его, хотя с моей стороны это было логично. Просто не рассчитывал, что моя невольная команда — Крош и Дятел — смогут помочь разобраться с его механизмом. Крепко держал в памяти, как он выглядел до детонации, чтобы поморосить позже на эту тему с еще одним человеком.

Тузом моем в рукаве…

Артём Данилович забрал у меня плотно исписанные бумаги. Прочитал внимательно показания о событиях сегодняшней ночи, лишь один раз подняв на меня глаза от того листа, где я описал, как «трахал Алину Верхову — дочь того самого медиамагната», смял его и бросил и в корзину. Потом, прочитав еще один мой опус, внимательно посмотрел на меня, прищурившись, встал, подошел к окну, налил из кулера холодной воды:

— Ты борзеешь, — сделал глоток.

— У вас нет вариантов. Я вам нужен.

— Пришлю повестку на днях. Из города ни шагу. Возьми визитку на столе, там номера мой и старшего опера. Звони по любой мелочи, какую вспомнишь. Ты, парень, далеко не дурак, на рожон не лезь — этого у нас не любят. Я кое с кем встречусь по твоему вопросу. А сейчас… пошел вон, пока я не передумал.

И не закатал меня в психушку, под арест.

Иногда, когда грубо посылают, лучше сразу уходить.

Я забрал подписанный пропуск и пошел.

Домой рулил на пределе внимания, потому что адреналин схлынул и утащил за собой все, что могло держать спину прямой, а глаза открытыми. Втащить себя в квартиру стоило последних сил. По дороге в ванную сдирал с себя окровавленные вещи. Остервенело тер кожу губкой, на десять раз вымыл голову, не в силах избавиться от запаха крови, понимая, что сегодня универ снова мимо, выгребся из душа, сунул вещи в пакет, завязал и так голый и вышел на лестничную клетку к мусоропроводу. Вернулся, прихватил телефон с комода в прихожей и еще мокрый рухнул лицом в подушки.

Перезагрузка. Мне нужна была полная перезагрузка.

Со стоном перевернулся на спину, вспомнив о том, что собирался выпить с Маринкой кофе. Веки налились сном и слипались, когда я злой на нарушенные планы, набрал на последних осознанных вдохах сообщение. Кнопку «отправить» нажал как на выключатель своего сознания.

* * *

«Я знаю, что ты делала прошлым вечером! Очень скоро я вылижу твою дырочку и выебу своим толстым членом! Напихаю в тебя столько оргазмов, сколько захочу! Разложу тебя на всех поверхностях, какие найду в твоей квартире…» — прочитала многообещающее вообще не изящное обещание, сидя на второй паре и заливаясь пунцовой краской от смущения и негодования на это хамское послание.

Нет, Гром точно больной на всю голову! Захотелось его при встрече огреть со всей дури и показать фак! Вот придурок! Хуже уже все равно не будет, а вот в трещину в черепе, может, хоть свежего воздуха войдет чуть-чуть да охладит его невыносимую наглость!

Зато теперь я уверена — он точно думает, что я уже с кем-то была. Хотелось бы посмотреть на его лицо, когда бы он собственным членом понял, что это не так. Только после этого пошлого и грубого послания я уже не знала, хотела ли доверить именно ему сделать меня женщиной.

— Марин, ты чего пыхтишь, как перегретый самовар? — толкнул меня в бок Антон, склоняясь к моему уху.

Сегодня он появился в универе после нескольких дней болезни. Я быстро накрыла еще светящийся экран от его любопытного взгляда и убрала сотовый в сумку.

— Да так… не обращай внимания, — вымучила улыбку, но почему-то мне самой она показалась злой гримасой.

Внутри все кипело от обиды на Виталю и противоречивых мыслей — что скрывать, эта угроза все равно вызывала томительный трепет в груди и спазм желания внизу живота. Я даже представляла, как бурно мы сначала ругаемся, а потом так же бурно трахаемся. Мне, если честно, плевать, где бы случился мой первый раз, если бы он был с бывшим соседом. Я не трепетная лань, чтобы усыпать постель лепестками роз и долго и нежно наглаживать мое тело, изнывая от мучительного возбуждения просто ради того, чтобы не сделать мне больно и не напугать.

Я не напугаюсь и боли не боюсь. Кажется, я даже хочу порочности и грубого напора. Но лишь в деле, а не в сообщениях, которые я получаю прямо посреди ленты, когда ее ведет самый вредный и придирчивый профессор на кафедре.

Но, что скрывать, мысли о бывшем соседе поглощают меня больше, чем прогнозирование и планирование экономических связей. В голове никак не прекращался внутренний монолог, в котором я так крепко наезжала на Витальку, что даже ерзала на жестком сиденье от нетерпения устроить кипиш бывшему соседу.

А еще мне сегодня предстояла куча дел после лекций — я должна выполнять свою работу. И вот как, спрашивается?! Когда в груди извержение вулкана, аж дым из ноздрей валит!

— …Хорошилова, я не могу перекричать грохот ваших мыслей, — услышала сквозь свое яростное шипение голос профессором кафедры конкурентной и промышленной политики. — Задержитесь после занятия. А теперь разрешите, я продолжу? — Я кивнула, опустив голову под стёбный смех сокурсников, который тут же стих, едва Павел Владимирович сказал: — Благодарю, — мне, и остальным: — Хорошо смеется тот, кто смеется без последствий. Открываем ваши конспекты…


— Я подожду тебя за дверью, — проникновенно глядя в глаза, поддержал меня после лекции Антон и сжал на пару секунд мою ладонь.

Я только цокнула зыком и закатила глаза — как только появился в универе снова, так начал активно подкатывать ко мне все, что у него подкатывается, и смотрит так… преданно, что ли.

— Марин, чуть не забыла — после пятой пары репетиция, собираемся в коридоре напротив аудитории куратора, — добавила мне, уже выходя из кабинета, в список дел Нина.

Я перевела взгляд на препода — он смотрел на меня чуть насмешливо поверх очков, постукивая по столу пачкой каких-то бумаг, выравнивая их края.

— Ну что ж, наконец, и я удостоился вашего внимания, Хорошилова, — усмехнулся профессор.

Я только плечами пожала и на всякий случай сказала:

— Простите…

— Пятого июня состоится семинар «Риски внедрения международных норм защиты конкуренции на трансграничных рынках» на примере ЕАЭС, я приглашаю вас как лучшую студентку первого курса принять в нем участие, — внимательно глядя мне в глаза, с полуулыбкой, явно ожидая моих восторженных писков, сообщил Павел Владимирович.

— Эээ… ммм… — переминаясь с ноги на ногу, блеяла я, оценивая масштаб катастрофы.

— Не вижу энтузиазма! Вас не заинтересовало мое предложение? — вскинул седую бровь мужчина.

— Просто… нет, спасибо, это честь, но… — мямлила растерянно, лихорадочно прикидывая, какие я знаю способы растянуть сутки до семидесяти двух часов, чтобы успевать все, но…

— Но?

— Да как же я смогу?! Я в конкурсе Мисс Университет участвую, и работа ассистентом, сессия на носу, зачеты…

— Свидания, клубы… Продолжайте, продолжайте, Марина, — подбадривал профессор. — Мне казалось, вы серьезно относитесь к образованию и основному предмету в частности.

— Павел Владимирович, — выдохнула, собравшись с мыслями, — не думаю, что ваш опыт мог ошибиться, просто я… боюсь не справиться со всем сразу.