— Тинка-то? Да так… Она у автовокзала работает.

— Кем?

Лёша на неё покосился и ответил с заминкой.

— Ну как кем? Прос…

— Понятно, — оборвала его Мика. — А ты её откуда знаешь?

— Ну, по долгу службы, — пожал плечами Лёша.

— Но всё равно, как она могла согласиться? Зачем ей это?

— Ну, во-первых, я её выручал не раз. Не забирал, когда должен был. Да и так… — Лёша стушевался, отвёл взгляд. — Ну, мы с ней… короче, нормально общаемся. Что такого?

— Ничего.

— А, во-вторых, — уже бойче продолжил он, — тут на неё наехала местная гопота. Предъявили ей какой-то мифический долг. Прессовали. Она обратилась за помощью. Ну и… мы друг другу помогли. Мика, ну я же говорил, тебе всё это знать не надо…

— А если это всплывёт? Ну, то, что вы договорились…

— Да как? Она не дура и не болтливая. Не станет себя топить. Приводов у неё не было. Да и по большом счёту отчим твой сам себе всё устроил. Мы же только прикидывали, как его можно будет зацепить, а он, видишь, прыткий какой оказался. Но теперь можешь выдохнуть. Увяз он конкретно. Только знаешь что ещё надо? Чтобы твоя мать тоже дала на него показания. Вот прямо обязательно. Ты ей скажи, пусть не боится. Выйдет он не скоро. А если она всё сделает правильно — так тем более.

— Мать говорила, что у него связи в органах.

— Да какие у него связи? Сказать многое можно. Ничего у него нет. Присядет он крепко, это точно. Да и статья неуважаемая.

— Мне не верится даже… Неужели и правда этот кошмар скоро закончится?

— Ну, суд ещё будет. Ты, главное, с матушкой своей поговори.

— Я поговорю, обязательно поговорю. Лёш, я прямо не знаю, как мне тебя благодарить… и ту девушку…

— Ту девушку я уже сам отблагодарил, — улыбнулся Лёша. — А меня… ну, не знаю… Может, согласишься сходить со мной куда-нибудь? Например, поужинать в ресторане?

* * *

Со следующей недели «неполный» и «гибкий» график превратился практически в режим нон-стоп. Хорошо хоть мать теперь взяла на себя уход за бабушкой.

Ярик гонял всех моделей как проклятых с утра и до вечера. Спрашивал жестче, чем на экзамене у самого вредного препода. Требовал знать о компании, которую они будут представлять на форуме, всё от и до. На любую ошибку или даже просто заминку разражался руганью. Что уж говорить про остальных, если самой Алине досталась пара крепких словечек.

У Мики никогда не было проблем с заучиванием информации, даже той, которую она плохо понимала. Так что и тут отвечала так, будто сама проработала в «Байкальской энергетической компании» лет десять, не меньше. Но зато к ней у Ярика были другие претензии.

— Микаэла, ты же не Снежную Королеву играешь, ты — живая реклама. Мало улыбаешься. Мало мимики. Ты должна всем своим видом показывать, как рада мне, как жаждешь рассказать всё, что знаешь и даже больше. Ты должна не просто выдавать сведения, ты должна меня обаять так, чтобы мне отходить от тебя не хотелось. Боже, у тебя и улыбка такая, как подачка нищему… Ну, серьёзно, я чувствую себя рядом с тобой приставучим попрошайкой, а должен — самым желанным гостем.

Но когда Мика принялась по его требованию улыбаться, как ей казалось, радостно, Ярик замахал руками:

— Ой, нет! Не надо. Лучше будь Снежной Королевой. Так хотя бы ты выглядишь естественно. Значит, так. Стоите всегда с Алиной вместе. Алина — улыбается, Микаэла — отвечает на вопросы и рассказывает. Будете работать комплементарно.

В долгожданный перерыв все буквально валились в кресла, стеная и жалуясь. Только Алина и Мика не позволяли себе ныть, словно не желая друг перед другом показывать хоть какую-то слабость.

Мика интуитивно чувствовала, что Алина изменила к ней отношение. Она больше не смотрела на неё свысока, как недавно. Она относилась к ней, скорее, как к равной и… как к врагу. И это ощущение было таким сильным, почти осязаемым.

Алина всё реже пыталась её ужалить словом, да почти и не цепляла совсем, разве что хмыкала себе под нос изредка, но тем сильнее казалась её неприязнь, если не сказать ненависть.

Во время перерыва Мике позвонил Лёша, судя по пропущенным — не первый раз за день. Воспользовавшись предлогом, она вышла на балкон поговорить без чужих ушей.

Лёша теперь звонил часто, передавал новости об отчиме, спрашивал, готова ли мать дать показания, да и просто интересовался, как дела.

Про свои дела Мика отвечала уклончиво. Потому что на днях сказала ему, что работает пока моделью, и он неожиданно разошёлся: ты и модель? Да как так? Разве такое для тебя? Тебе что, нравится, когда на тебя мужики глазеют? Нет? Так уходи оттуда. Серьёзно, зачем тебе всё это? Брось. Найди себе что-нибудь нормальное. Приличное. Достойное.

Мика не ожидала от него такой непримиримости. Он разве что не плевался.

Сначала она пыталась объяснить, что ей и самой не по душе, но есть обязательства. Но Лёша все её доводы отметал. В конце концов она отрезала:

— Нравится тебе или нет, но я пока останусь там. Я обещала. Я иначе не могу.

Конечно, это ему не понравилось, но он, к счастью, не стал давить. А позже даже извинился. Ну а сегодня он начал с хорошей новости:

— Слушай, я тут поговорил с людьми. Ну и, короче, классного юриста твоей матери нашёл. Именно по таким делам. Говорят, вообще акула. При встрече расскажу подробнее.

— Спасибо, Лёша!

— Да не за что. А ты сегодня до скольких работаешь? Ты обещала сходить со мной поужинать. Ну вот. Приглашаю.

Мика на секунду замялась. Действительно, обещала. А как было отказать после всего, что он для неё сделал? Язык не повернулся бы.

Первый порыв был сослаться на работу: занята, освободится поздно, а завтра рано вставать. Но один раз она уклонится, второй, не будет же так до бесконечности.

— Ну, хорошо, после восьми вечера мы уже должны освободиться. Только, Лёша, давай ненадолго и куда-нибудь попроще?

— Я за тобой заеду, — воодушевлённо пообещал Лёша.

После этого разговора в груди осело тягостное чувство. И с приближением вечера оно давило всё сильнее.

Мика, как могла, себя убеждала: поужинать с другом — это ещё ничего не значит. Она сто раз с Лёшей и обедала, и ужинала, правда, дома на кухне. Но в любом случае, ресторан — не загс. И если вдруг что, она постарается как-нибудь деликатно объясниться с Лёшей…

В начале девятого Ярик их наконец отпустил. Вместе с девчонками Мика вышла во двор и остановилась, будто на невидимую преграду налетела. Чуть в стороне от входа стоял красный спорткар. Колесников…

Он тоже её увидел. Впился неотрывным взглядом, пока не выскочила, расталкивая девчонок, Алина и не засеменила к нему. И тут же во двор въехала ещё одна машина. Лёша…

Он вышел, нашёл Мику глазами, широко улыбнулся. Потом, наклонившись, вновь заглянул в салон, а когда выпрямился, Мика увидела в его руках букет. Целая охапка алых роз. И с этим букетом Лёша двинулся ей навстречу…

54

Женя


Себе можно было бы и не врать — это был просто повод. Благовидный предлог. Но в эти дебри Женька даже вдаваться не хотел. Решил, что зайдёт к ней и спросит: как бабушка, нужна ли помощь, на Соньку сошлётся, мол, вот узнал, поэтому тут.

Понятно, что можно было, например, позвонить, написать — и номер её, и email он знал. Но ему же хотелось увидеть её вблизи, голос услышать. Причём так хотелось, что в животе спиралью закручивалось волнение.

Нет, помочь он на самом деле готов был, всем чем мог. Но когда шёл к ней — думал-то о другом. Не о бабушке её, которую он отлично помнил ещё со школы. Не о деньгах, больницах и всяком таком. А о самой Мике. Думал о том, как она смотрела на него на остановке, когда говорила: «Прости…». О её словах. О чёртовой красной юбочке и откровенном топе, что теперь из головы не выходил.

Но Мики дома не оказалось. Зато столкнулся на лестнице с Ивлевым.

— Чего хотел? — спросил тот хмуро.

— А ты что, Лёха, дежурный по подъезду? Что за допрос?

Лёха с минуту смотрел на него колюче, но затем расслабился и произнёс без всякой враждебности:

— Ты же к ней пришёл, к Мике. Так? А ничего что у тебя есть подруга? Думаешь, Мике такое надо?

— А при чём здесь моя подруга?

— При том, что не надо морочить Мике голову. У неё и без тебя хлопот хватает. Столько всего на неё свалилось, и вот это всё ей сейчас вообще не нужно.

Женька сначала думал позлить Ивлева, но внезапно запал иссяк.

— Ладно, — вздохнул он. — Да я, собственно, хотел просто предложить ей помощь, ну там бабушке её, может, надо что-то. Это ж всё дорого…

— Ну я передам.

Женя посмотрел на него — Лёха и правда выглядел озабоченным. Однако вспомнились слова Мики про спор. Спрашивать об этом сейчас было уже настолько запоздало, что даже глупо. Да и плевать, решил Женя, передаст или не передаст, надо будет — он ещё раз к ней зайдёт. Кто его остановит?

55

Женя


Ситуация становилась невыносимой. Всего за каких-то две недели отношения с Алиной, может, и неидеальные, но вполне приятные и тёплые, развалились окончательно. Дошло до того, что они практически перестали разговаривать, потому что каждая попытка оборачивалась крупным скандалом со слезами и обвинениями.

Алина умудрялась самую безобидную тему свести к разборкам. И даже теперь, когда Женя упорно молчал, чтобы не нарваться на новый взрыв истерики, спровоцировать ссору могла любая мелочь.

Вот ужинали они под монотонное бормотание телевизора, а там, оказывается, шёл фильм, который они год назад смотрели в кино. Алина вспомнила, загрустила, и началось…