— Перейду сразу к делу, — ровным голосом произнёс мужчина, внимательно и цепко обшаривая комнату взглядом. — Вы на днях дали показания против Тимофея Мирошниченко.

— Да, — подтвердила Мика и, поправив уголок покрывала, присела на диван. Кивнув на кресло напротив, предложила и ему: — Садитесь.

К счастью, он сел. Она про себя выдохнула — уж оттуда он не сможет увидеть припрятанный телефон.

Может, она зря, конечно, тут такую панику развела, и человек всего лишь выполняет свою работу? Но после всего пережитого волей-неволей будешь на воду дуть.

— Вы утверждаете, что это Тимофей Мирошниченко облил вас кислотой? Кстати, насколько мне известно, после такого должны остаться следы, какие-то шрамы, разве нет?

Мика молча повернулась в профиль и отвела волосы, явив ему следы и шрамы на шее.

— О, — издал он короткий звук, но тут же продолжил с холодным спокойствием. — Понятно, извините. Но вернёмся к делу. Значит, вы утверждаете, что это сделал он?

— И его напарник, — уточнила Мика. — Конкретно он — меня задержал, а его напарник — плеснул.

— Так там целая банда орудовала, — хмыкнул мужчина.

— Двое.

— Так, может, вы просто ошиблись?

— Что их было двое? — подняла она бровь.

— Что среди этих двоих был Тимофей Мирошниченко.

— Нет, у меня вообще отличная память, а уж такое тем более не забудешь.

— И всё-таки… стресс, страх… произошло наверняка всё очень быстро. Вполне можно обознаться, что, скорее всего, и случилось.

— К чему вы клоните? — нахмурилась Мика.

— Пытаюсь донести до вас простую мысль: вы ошиблись. Обознались. Перепутали Тимофея с кем-то другим, — говорить он умудрялся почти ласково и в то же время жёстко.

— Я не знаю, почему вам хочется так думать, но это был он. Совершенно точно.

Мужчина вздохнул.

— Микаэла, милая, мой вам совет — будьте благоразумнее. Ваше упрямство ни к чему хорошему не приведёт. Понимаете? Уверен, что понимаете. А это, — он вынул конверт из внутреннего кармана, — вам на лечение.

— Уберите, — краснея, сказала она. — Потому что это был он. Показания я менять не стану. Врать и выгораживать этого подонка тоже не стану.

Мужчина сунул конверт обратно, покачал головой.

— Ну и глупо. Глупо и опрометчиво. Мы хотели по-хорошему договориться. Вы не поняли. Значит, будет по-плохому.

Он смерил её долгим взглядом, вероятно, пытаясь пробить брешь в её выдержке, но Мика, хоть внутри и жутко нервничала, да что уж — откровенно трусила, однако внешне никак не выдавала своих эмоций.

Они ушли, а буквально минут через десять примчался Женя. Увидев, что Мика цела и невредима, с облегчением выдохнул. Он всё слышал и даже додумался часть беседы записать.

— Пригодится, — сказал он. — Наверняка ведь на этом они не успокоятся. Но ты у меня умничка… смелая моя девочка.

Женя оказался прав. Ближе к полуночи того же дня к ним вновь позвонили в дверь. Причём звонили настойчиво, перемежая звонки громким стуком и давая понять, что просто так они не уйдут.

— Что делать будем? — испуганно шептала Мика. — В полицию позвоним?

— Они приедут через три часа, и то не факт.

— Тогда в пожарную? Соврём, что пожар?

— У меня другая мысль, — Женя сел за свой компьютер, который почти всегда работал у него в режиме нон-стоп, и запустил стрим, нацелив камеру в сторону дверей.

Под непрерывную трель звонка он начал прямую трансляцию.

— Друзья, последнее время вы в комментариях часто спрашивали, куда я пропал, почему долго ничего не выкладывал. Спасибо всем, что ждали, не забывали, беспокоились, но сейчас, как никогда, мне нужно ваше самое активное участие. Полтора месяца назад в моей жизни случилась беда. На мою любимую девушку напали двое неизвестных и плеснули в лицо кислотой. Ей повезло, ожоги оказались не такими уж сильными, всё могло быть гораздо хуже. На днях она опознала одного из нападавших. Это Тимофей Мирошниченко, да-да, тот самый, который на днях уже прославился, устроив пьяную аварию на Ангарском мосту. Мы сообщили о нём следствию, и на нас сразу же началось давление… Мика, подойди… Друзья, вот моя девушка…

Мика встала рядом с креслом Жени, растерявшись окончательно. Что нужно делать? Смотреть куда? На экран? В глазок камеры? На Женю? Надо ли поздороваться?

Она поздоровалась, конечно, но чувствовала себя немного глупо — не привыкла она к такому формату общения, когда никого не видишь и ничего не слышишь в ответ, и возникает ощущение, будто говоришь сама с собой. Не то что Женя, который продолжал как по маслу:

— Сегодня её пытались заставить отказаться от показаний против Мирошниченко. И прямо сейчас, в эту самую минуту, к нам, очевидно, ломятся они же… Так что вы сможете увидеть и услышать всё в реальном времени…

Женя встал из-за стола и прошёл в прихожую. Щёлкнул замок, а в следующую секунду его грубо втолкнули в комнату. Он еле на ногах удержался. Мика испуганно ахнула.

Следом за ним ворвались ещё трое. Совсем не те, что приходили утром.

— Друзья, как видите, я не ошибся, — громко говорил Женя через всю комнату. — Так понимаю, наши незваные гости пришли передать привет от Тимофея Мирошниченко и его папы, депутата гордумы.

Один из троих короткий резким ударом заставил Женю согнуться пополам, цыкнув:

— Клоун.

Мика вскрикнула, бросилась к нему.

— Что вы творите?!

— Кажется, вечер перестает быть томным*, — прокашлявшись, выпрямился Женя. — Но есть и плюс. Драки в прямом эфире всегда очень заводят публику и поднимают рейтинг.

— Чего? — спросил другой, самый молодой из трёх. Подошёл к компьютеру. — Это что?

— У меня запущен стрим. И нас сейчас видят сотни тысяч… если уже не больше…

— Это про что он? — спросил тот, кто ударил Женю.

— У него этот… ну, снимает он нас… прямая трансляция, короче, — озадаченно пояснил молодой, отойдя в угол, который не попадал в обзор камеры.

— Выруби!

— Так уже нас видели… видят…

— И слышат, — добавил Женя. — Так что не стесняйтесь. Расскажите о цели своего визита. Всем же очень интересно.

Гости растерялись. Переглядываясь, спрашивали тихо друг у друга:

— Что?

— А я что?

— Делать что будем?

— Да чего вы вдруг заскромничали? Ладно, я вам помогу, — снова вмешался Женя. — Вы ж наверняка опять пришли просить мою девушку забыть про Тимофея Мирошниченко?

Они снова переглянулись.

— Какого ещё Мирошниченко? Знать такого не знаем, — отозвался молодой после недолгой заминки. — Мы, по ходу, вообще ошиблись квартирой. Да?

— Да, — с готовностью подтвердили двое. — Мы не туда попали. До свидания.

И все трое поспешно вышли.

А уже на следующий день этот ролик взлетел в топ просмотров и расползся по сети, как вирус. Комментарии под ними множились в геометрической прогрессии. Народ бурлил, негодовал, возмущался, кто-то уже запустил петицию и призывал её подписывать, кто-то предлагал и более радикальные меры: найти депутатского сына и устроить самосуд.

Мика поначалу боялась, что им за это что-то сделают в отместку, но нет, обошлось. Их больше не трогали. Женя оказался прав, заявив, что надо быть полным идиотом, чтобы лезть на рожон после такого резонанса.

А ещё через несколько дней следователь позвонил Мике и сообщил, что Тимофей Мирошниченко «заговорил».

_____

* Фраза из фильма "Москва слезам не верит"

70

Тимофея Мирошниченко Мика опознала без труда и тогда, в новостном выпуске, и тем более сейчас — на очной ставке. А вот со вторым товарищем дела обстояли хуже. Она запомнила лишь щуплую фигуру. Никаких особых примет не могла назвать, да она и лица-то его толком не видела. Он всё время отворачивался, и к тому же был в низко надвинутом капюшоне.

Но, к счастью, после того, как Мирошниченко сдал его с потрохами, сообщив в довесок, что парень, помимо прочего, приторговывает запрещёнными веществами, он сильно упорствовать не стал. Может, и не сию секунду подписал чистосердечное, но «раскололся» очень быстро. Впрочем, Мика понимала, что вряд ли он покаялся в приступе душевных мук. Явно на него надавили, припугнули или что там ещё — она не знала и узнавать не хотела. Больше всего её интересовало, почему он так сделал и… кто его нанял.

Собственно, она почти и не сомневалась, но хотела подтверждения. С Женей они эту тему почти не поднимали, хотя он так же думал на Алину Карасёву. Да что уж, на неё и следователь думал. Но ещё тогда, в августе, пробили её связи, счета, звонки, сообщения — и ни единой зацепки не нашли.

Когда заходил разговор про неё, Женя менялся в лице. Мика видела, что он почему-то винит в этом себя. Пыталась его разубедить, но видя, что бесполезно, махнула рукой и попросту перестала даже упоминать о том, что случилось. В конце концов, думала Мика, ничего непоправимого не произошло. Да, без водолазки с глухим воротником она теперь на люди вряд ли покажется, но это же не трагедия.

Иногда Мика даже спрашивала себя, злится ли она на Алину, желает ли для неё воздаяния. И если вначале однозначно этого хотела, то теперь… нет, не то чтобы простила, но решила просто вычеркнуть этот эпизод и этого человека из своей жизни. Что толку исходить бесплодной злостью? Отравлять себе настроение… Лучше просто не думать о ней, забыть насовсем.

Однако теперь, когда стали раскручивать сначала Мирошниченко, затем и его соучастника, эта тема сама по себе всплывала постоянно.

— Ты беспокоишься за неё? — спрашивала Мика, хотя и сама видела — беспокоится.

Женя отвечать не очень-то хотел, но отвечал:

— Ты не подумай ничего такого, ты для меня дороже всех на свете. Ты это не забывай никогда. И если это Алина их подослала, то она заслуживает наказания. Но чисто по-человечески мне её, конечно, жаль. Она ведь не злая, не подлая. Сдуру так поступила. Из-за меня. Уверен, она и сама сто раз уже пожалела. И я просто не представляю себе, как она там будет. Она же вся… изнеженная, ни к чему не приспособленная…