«Сука, как я ненавижу этот современный бизнес, где мы должны танцевать и приседать перед этими бывшими партийными функционерами, тварями, которые вступали в пионеры со сладким молочком на губах, заходясь в оргазме от каждого слова клятвы: «Перед лицом своих товарищей торжественно клянусь…»

Денис натянуто улыбнулся и пошел вдоль рядов стульев туда, где розовела туша. Он на вершине пищевой цепочки. Выше него нет никого. Рядом — есть.

Но сейчас, как никогда, этот стол напоминал ему хуй с яйцами, облизанный старательной соской, влажный и блестящий. И по мере того, как он шел туда, к поперечному столу, к «яйцам», ему все больше казалось, что он заглатывает этот хуй сам.

Как же он ненавидит…

Что тогда, в пионерском детстве ненавидел, что сейчас.

И никак, никогда уже не собрать кодлу лучших верных бойцов и не отмутузить это жирное пузо, не послать пулю в лоб в его родном доме. Бронированные мерсы, десять человек охраны, трехметровые заборы.

Времена другие.

Теперь решают бабки и связи.

А не смелость и верность.

— Ну что, дорогие мои! — начал босс, и дорогие заулыбались, сверкая фальшивыми белоснежными коронками. — У нас сегодня всего парочка дел. Надолго вас не задержу. Мы посмотрим результаты работы первого полугодия нашего нового направления и что дальше можно сделать для его развития. Ольга Викторовна, ждем вас!

Денис стиснул зубы.

Что ж, он поторопился с ненавистью к пионерам.

В новом мире было кое-что, что он ненавидел куда сильнее.

Ольга Викторовна, стройная блондинка лет двадцати семи, на высоченных каблуках, в узкой черной юбке до колена, в белой полупрозрачной блузке и очках а-ля «строгая училка» процокала к экрану для презентаций и развернулась к собранию.

Она была не единственной женщиной в кабинете, но две другие, старые боевые лошади в строгих костюмах, бесившие Дениса чуть меньше, уже давно не отсвечивали, понимая, что их держат на этих собраниях только потому, что с их пакетом акций хоть как-то можно возражать Жирному.

Ольга была врагом. Ее назначил сам Виталик. Поначалу никто не чухнулся, думая, что это его личная секретутка для ублажения под столом, но чем дальше, тем больше ей давали серьезных дел, с которыми она справлялась до отвращения блестяще. Приебаться было не к чему.

Как рассказали Денису в кулуарах, Виталика она тоже не выносила — сама призналась, когда работала на одном из проектов. Она была сама за себя. И это бесило еще сильнее.

Бабам вообще не место в бизнесе. Там, где мужчины решают нормальные дела, их мозгу, зацикленному на детях и борщах, не понять сложных схем. Пусть сидят себе на низовых должностях, руководят стадами тупых исполнителей, это им по природе. В стратегию лезть не надо. И особенно не надо лезть туда, где крутятся большие деньги.

— Я хочу показать вам этот график, на котором мы могли бы и закончить, — Ольга улыбнулась своими накрашенными темно-красной помадой губами, вздохнула так, что высокая грудь под блузкой приподнялась еще выше и Денису показалось, что под едва видным кружевом бюстгальтера тенью мелькнул сосок.

Она щелкнула пультом от проектора и на экране появился график, диаграмма и еще столбцы цифр. Все они показывали резкий взлет первые два месяца, а потом неуклонное уверенное падение.

По залу пронесся вздох. Денис сжал зубы.

Проблема была в том, что это направление — его филиал. Он дрался как волк — отчаянно и безнадежно, чтобы не пускать бабу в свое хозяйство, но гребаный контрольный пакет акций и право вето успокаивают даже волка.

И вот.

— Денис, что скажешь? — лениво поинтересовался Виталик. — Твой проеб.

Ольга едва заметно поморщилась и переступила с ноги на ногу. Пустили бабу в дело, а у нее ни яиц, ни железной жопы. Пять лет назад, когда они компанию из задницы вытаскивали, они по двое суток отсиживали, разрабатывая стратегию. Дым стоял карамыслом, говорили только матом. А сейчас уже и курить нельзя. Скоро материться запретят.

— Скажу то, что говорил сразу… — Денис не стал подниматься, наоборот, откинул полу пиджака, сполз вниз по стулу и засунул руку в карман брюк. — Это направление нам нужно для стратегического развития. Оно и не должно быть прибыльным. Оно держит нам левый фланг.

— Ольга Викторовна? — снова повернул голову Виталик к ней.

Вместо ответа она щелкнула пультом и слайд сменился на подробную картину по всему филиалу. Она взяла другой пульт, с лазерной указкой и повернулась лицом к экрану.

Взгляд Дениса, скользивший по графикам и схемам и не находивший в них ошибок, но почему тогда общий итог такой ужасный, волей-неволей сполз на жопу предательницы. Черная юбка была натянута на ней в упор, можно было разглядеть кромку стрингов, уходящих вверх к поясу. И упругие сочные полусферы перекатывались под тканью чуть не до треска. Денису даже показалось, что он слышит этот треск. Не только от юбки, но и от ширинок всех мужиков в зале.

Еще одно отличие от тех времен, когда он начинал. Будь это все по-старому, эта фря уже была бы разложена на столе и в нее по очереди бы вбивались все мужики, которые сейчас якобы незаметно перекладывают хуй в штанах.

А сейчас они вынуждены ее слушать.

Смотреть, как она переступает длинными ногами.

Наклоняется к Виталику, демонстрируя ложбинку груди.

Упирается жопой в его бодигарда, у которого аж шея уже багровеет от того, что тут трется рядом.

И хуже всего то, что со всем этим мясокомбинатом она раскатывает стратегию Дениса по новому направлению просто по кирпичику, быстро и понятно доказывая, что его план приведет к тому, что весь филиал скатится в пизду.

Так понятно, что даже Денис это видит.

Все это видят.

— Ольга, — посмеиваясь и косясь на Дениса, говорит Жирный Виталик. — Я думаю, что еще немного, и я переименую свою компанию и впишу вас. Знаете, как в американских фильмах в юридических конторах? Был Куликов-инкорпорейтед, а будет Куликов-Степная Инкорпорейтед. Я почти не шучу.

Она заливается краской и впервые за время этого адского унижения смотрит на Дениса. Ярость в его взгляде подобна кинжалу, так что она вздрагивает и опускает глаза.

Вот так, сучка. Молчи. Заткнись. Прекрати.

— Так вот, Ольга, — продолжает Жирный, и Денис уже знает, что он скажет. — На этот месяц я назначаю вас куратором не только направления, но и всего филиала. Своего рода кризис-менеджером. Посмотрите там, разберитесь, что не так. Денис поможет, если понадобится. Не стесняйтесь к нему обращаться.

Все когда-то кончается, в том числе и унизительное совещание, остаток которого остальные акционеры и директора изо всех сил стараются делать вид, что все идет по плану. Но их взгляды, виноватые и насмешливые, жалят Дениса как отравленные стрелы. Сучку поставили его начальницей! Временно, но все же!

А если все пойдет не так, она станет директором его направления!

От этой мысли его руки сжимаются в кулаки, а желваки играют на скулах, когда он выходит из кабинета Жирного, стараясь не хлопнуть дверью, не потерять лицо.

Ольга, виляя задницей, удаляется влево по длинному коридору. У нее в этом офисе есть свой неплохой кабинет, Денис был там в прошлый раз. Большой, светлый, с панорамными окнами, персиковым ковром и огромным столом. Там-то она сейчас и обоснуется с бутылкой «Дом Периньон» после того как станцует свой танец победы.

Она и сейчас вертит задницей так, словно пытается воображаемым хвостом подразнить Дениса. Словно если бы не приличия, она бы уже скакала тут по коридору.

Денису хочется не скакать, а рычать. Хочется догнать ее и долбануть пустой башкой о стену. Но он сдерживается, отворачивается и они расходятся в разные стороны.

Она — к победе, шампанскому и ковру, он — на нижний этаж стоянки, где сейчас сядет в свой прокаченный «мерс» и втопит под двести по ночному городу, чтобы как-то сбросить ту дикую агрессию, что пропитывает его плоть.

— Раздевайся.

Ольга разворачивается к двери, подняв брови.

Она была готова к разговору с Денисом сразу после совещания и планировала напоить его коньяком и угостить кубинскими сигарами, задобрить, рассказать, что ничего не изменится. Показать, где у него ошибки, чтобы в следующий раз уже он демонстрировал презентацию и хвалил ее как способную ученицу. Но всего лишь ученицу, ведь он исправил все сам.

Но он не пошел за ней.

Она успела заскучать в своем кабинете, достать коробку конфет и съесть парочку под открытый отличный дорогой коньяк. И только потом вспомнила, что отпустила шофера. Придется добираться на такси. И вот в тот момент, когда она уже взяла телефон, чтобы вызвать VIP-машину, дверь распахнулась и на пороге появился Денис.

— Я сказал — раздевайся! — он щелкнул замком, запирая дверь и развернулся к Ольге, стоящей перед ним, подняв голову с очень прямой спиной. Она опиралась на край стола, но после последних его слов выпрямилась и встала ровно. — Мне надо два раза повторять?

Он сделал резкий шаг вперед, протянул руку и рванул ее блузку так, что половина пуговиц расстегнулась сама, а вторая рассыпалась по полу с гулким стуком.

Под полупрозрачной тканью, распахнувшейся от движения его руки, показался только тонкий кружевной бюстгальтер, весь состоящий только из этих кружев. И темный сосок, ровно такой, как грезился ему в комнате во время совещания.

Его пальцы сжали этот сосок под тканью настолько нежной, что кружева тут же поползли затяжками и дырами под его жесткими пальцами. Он рванул их, сдирая с ее кожи, оставляя рваньем висеть на лямках, лишь бы было видно как вываливается ее упругая сочная грудь.

Ольга не нашла слов, задохнувшись от возмущения, застыв, лишь отшатнувшись от него. От неожиданности, неуместности, дикости такого поведения в цивилизованном офисном центре, где нормальные люди обсуждают нормальные дела, у нее просто поплыла голова, отказываясь воспринимать происходящее.