Проклятье. Его словно пропустили через фоторедактор. Скульптурный торс. Вздувшиеся вены лишь подчеркивают рельеф. Под смуглой кожей заключена каменная твердость.

Взгляд опускает ниже. Кровь моментально приливает к щекам. И не только. Низ живота предательски тянет. Спина выгибается.

Дьявол. Я совсем не могу себя контролировать. Или не хочу? Чувствую себя животным в период течки. Мозг отключается напрочь.

Опять. Наваждение. Жуткое. Пьянящее. Токсическое.

— Что? — хрипло спрашивает Марат, в секунду уловив мое инстинктивное движение, и тут же накрывает лоно пальцами, сжимает, вынуждая сдавленно вскрикнуть. — Голодна?

— Нет, — бросаю лихорадочно. — Пожалуйста, не надо.

— Ты мокрая, — ухмыляется. — Готовая для меня.

— Ты слишком…

Запинаюсь. Какой? Дикий. Безумный. Яростный. Неистовый. Гребаный сексуальный маньяк, способный затрахать до смерти.

— Слишком темпераментный.

Он вопросительно выгибает бровь.

— Горячий, — закусываю губу. — Ты всегда так… женщины всегда…

Его ухмылка становится шире. Выразительнее. Красноречивее.

Затыкаюсь. Лучше бы под землю провалиться.

Дурацкий вопрос. Разве не ясно? Я не первая и не последняя, кто потерял под ним сознание. Здесь повсюду куча презервативов. И резина никак не мешает его эрекции. Вообще, ничего ему не мешает. Бросается и долбит. Насыщает, утоляет похоть.

Монстр. Чудовище. Робот.

А я… я же никогда такого не испытывала. Чтоб совсем улететь. По-настоящему. Без красивых метафор. Чтоб оргазм вышиб разум как разряд свинца в затылок.

— Я тебя на славу покрыл, — говорит Марат. — Но это только начало.

— Начало? — глаза округляются до боли.

Он смеется. Искренне забавляется моим шоком. Толкает на бок, прижимается сзади. Гигантский член твердеет, вжимаясь ниже поясницы. Невольно содрогаюсь.

— Хватит, — резкий приказ. — Будешь дергаться — выдеру в задницу.

— Но я…

— Так соблазнительно извиваешься.

Стискивает в удушающих объятьях, чуть не до хруста костей. Вдавливает в свое обжигающе горячее крепкое тело.

— Что ты собираешь делать? — спрашиваю тихо.

— Спать, — обезоруживающий ответ.

— Что? — выдаю пораженно.

Зарывается лицом в мою макушку.

Больше ничего не отвечает.

Тишина.

— Ты правда собираешь спать… вот так? — не удерживаюсь от вопроса.

— Как? — интересуется вкрадчиво.

Сжимая меня. Сминая. Стискивая. Вжимая полу возбужденный член между ягодицами. Не позволяя свободно вздохнуть.

— Так, — роняю коротко.

Совершаю слабую попытку освободиться. Зря. Хватка усугубляется. Еще и громадный орган оживает с новой силой. Пульсирует, утыкаясь в наиболее уязвимое место.

— Сама на хрен запрыгиваешь, — насмешливо бросает Марат.

— Я просто не могу спать, — отвечаю сдавленно. — В этой позе.

— Значит, не спи, — заключает невозмутимо.

— Я…

— Еще слово — и я тебе всажу, — обрывает холодно.

Замолкаю.

Тогда точно будет не до сна. Уверена, он способен оттрахать меня так, что встать не смогу, ноги не сдвину, проведу в постели месяц, не меньше.

Лучше не лезть на рожон.

Почему-то сразу отпадает охота спорить, и не тянет даже лишний раз шевелиться. Достаточно этого многообещающего тона. Другие доказательства не нужны.

Я точно не сомкну глаз в подобных условиях. Но лучше его не злить.

Желание господина — закон для рабыни.

Заткнись. Подчиняйся. Все просто. Ты же умная девочка. Иначе зачем занималась диссертацией?

Я покорно пребываю в заданном положении. Вещь. Уже даже не животное. Игрушка. Кукла. Подстилка. Я и правда грею его здоровенный член. Послушно. С душой.

И слезы не стекают по щекам. И ком не забивается в горле. И запах секса не дурманит шальную голову.

Ну как так?! Что за безумие. Я хочу его. И ненавижу. До одури. Я бы убила его. Если бы могла. Голыми руками.

Тогда почему настолько близок мне его аромат? Колкий. Пронзающий насквозь. Ранящий. Почему так приятно и так спокойно в этих до ужаса сильных руках?

Я засыпаю. Практически сразу. Мирно. Просто уплываю. Утекаю вдаль.

* * *

Открыв глаза, затрудняюсь определить время суток. В комнате темно, однако это может быть и следствием плотно задернутых занавесок. Одно известно точно: Марата нет рядом. Его руки больше не сжимают мое тело. Во всяком случае — физически.

Осторожно поднимаюсь, ступаю на пол, ощущаю прохладу ламината. Продвигаюсь в уютном полумраке практически наощупь, добираюсь до окна, отдергиваю штору и тут же отскакиваю в сторону, зажмурившись от обилия света. Моргаю, привыкаю, старательно пытаюсь изучить пейзаж за стеклом. Довольно милая картина. Множество деревьев, очень ухоженный газон. Ничего угрожающего. Даже странно.

А чего я ожидала? Разверзшуюся бездну? Жерло вулкана?

Горько усмехаюсь.

Мой кошмар — моя личная проблема. Природе безразличны эти никчемные переживания. Солнечный день останется солнечным вне зависимости от моего настроения. И пусть под сердцем зреет штормовое предупреждение, на горизонте штиль, ни единого отклонения от нормы. То, что кажется персональным кругом ада, — плевок на фоне Вселенной.

Люди выдерживают гораздо худшие испытания.

Надо собраться и действовать, держать удар.

Я найду путь. Я выберусь. Я сбегу отсюда.

Только бы не рыдать. Только бы не впадать в отчаяние. Только бы не думать о матери, не представлять, как она сходит с ума от волнения.

Или мое исчезновение объяснили? Создали красивую легенду? Продумали целую историю?

Тошнота подкатывает к горлу.

Отодвигаю занавеску, позволяю свету проникнуть в комнату, наполнить пространство иллюзорным теплом.

Обнимаю себя руками. Холод пробирает до костей. Без преувеличения. Хотя неудивительно. Я же абсолютно голая.

Открываю шкаф, перебираю вешалки, попутно исследуя одежду Марата. Не слишком разнообразный гардероб. Куча дорогущих костюмов.

Выхватываю простую белую рубашку, набрасываю, верчусь перед зеркалом, пробую побороть нервную дрожь. Просторный наряд прикрывает колени. Скромно и в то же время развратно.

Мои волосы до сих пор влажные и жутко растрепанные, сбились в комок. Как их привести в порядок? Здесь нет щетки. Вероятно, хозяин мало заботится о женском комфорте. Взял свое и выпроводил восвояси.

Эта комната мужская. На все сто процентов. Напоминает ту, в которой я очнулась изначально. Однако тут шкаф заполнен. В остальном — ничем не отличается.

Застегиваю рубашку, приглаживаю спутанные локоны. Прихорашиваюсь как могу. Исключительно для самой себя.

Кажется, Марат приказал мне ходить голой. Кажется. Плевать. Отмахиваюсь от дурных предчувствий. Всегда можно притвориться, будто не услышала приказ или не поняла.

Но разве незнание закона освобождает от неминуемого наказания?

Сглатываю и поворачиваю дверную ручку. Механизм поддается. Легкий щелчок. Без труда отворяю, ступаю вперед. Из света во тьму. Опять. Жестокая ирония.

Я выхожу в коридор, опускаюсь по лестнице, пробую отмечать каждую мелочь. Вроде бы все выглядит безобидно. Вот только подозреваю отсюда трудно уйти без разрешения.

Камеры? Видеонаблюдение? Охрана? Датчики движения? Сигнализация?

Теряюсь в догадках.

Надо определить примерное местонахождение. Город. Страна. Хоть что-то. Помимо красивых деревьев и милой лужайки еще ничего не разглядела, но данных фактов не хватит для четкого ответа.

Такой большой дом. Огромный. И без слуг. Без охранников. Немного подозрительно, разве нет?

Или же все в округе знают, что сюда лезть опасно.

Оглядываюсь, двигаюсь по зову интуиции. После улавливаю посторонний звук. Шум воды. Тишина. Вновь шум. Будто нож ударяется о разделочную доску. Поежившись, толкаю очередную дверь.

И оказываюсь на кухне.

Судорожно выдыхаю. Не таю облегчения. Мое воображение успело нарисовать несколько чудовищных картин, однако реальность выглядит гораздо более прозаично.

Женщина нарезает овощи. Уверенно и методично. Не отрывает взгляда от стола, никак не реагирует на мое внезапное вторжение. Не вижу лица, удается рассмотреть лишь одежду. Закрытое платье. Никаких вырезов. Длинный рукав. Наряд выполнен в серых тонах. Под стать окружающему интерьеру. Голова покрыта темным платком.

Возникает неприятное ощущение. Точно я на похоронах. Собственных.

— Добрый день, — откашливаюсь, прочищая горло. — Меня зовут…

— Я знаю кто ты, — холодно чеканит женщина, ни на секунду не отвлекаясь от своего занятия.

— Кто? — спрашиваю в тон ей.

Нож застывает на разделочной доске.

— Жертва, — коротко и хлестко.

Как и ледяной взгляд.

В самое сердце.

Она смотрит на меня. Лучше бы не смотрела. Столько презрения. Странно, как дыру внутри не прожигает. Или все уже выжжено прежде? Маратом. Его выжигающими, клеймящими, до жути наглыми глазами.

— Можно просто Вика, — прячу страх за улыбкой.

— Он разрешил взять рубашку? — раздается ровный вопрос.

— Я не спрашивала, — пожимаю плечами.

Презрение отступает. Слегка. Сменяется чем-то новым. Интересом? Удивлением? Тень быстро растворяется в черноте. Лицо сковывает маска показного равнодушия.

Эта женщина красива. Очень. Причем без грамма косметики. Естественные краски не выцвели с возрастом. Изящно изогнутые черные брови. Роскошные ресницы. Алые губы. Трудно понять сколько же ей лет. Морщин почти нет. Только взгляд выдает зрелость и опыт, что обретается лишь после долгой череды прожитых дней.

Она старше моей мамы? Младше?

— Возвращайся наверх, — бросает хмуро.