- Привет, красавица, - послышался знакомый красивый мужской голос.

Ник.

Просыпаться в женских объятиях не было для меня так же привычно, как пить кофе по утрам. Но определенный опыт все же имелся. Исходя из него, могу с уверенностью сообщить: женские объятия - всегда лотерея.

Одни обнимали так, словно срочно хотели обручальное кольцо и половину имущества. Другие - будто только и ждали, когда открою глаза, чтобы пафосно и гордо заявить о том, что прошлая ночь была ошибкой и с такими типами им, звездам, не по пути.

Третьи вообще лежали как принесенные ураганом ничего не понимающие бревна. Самая странная категория. Особы без тормозов и чувств. "Собирательницы скальпов" - как именовал их мой без пяти минут женатый друг Борька.

Лиза, как я ни пытался определить ее в какую-нибудь категорию, никуда не вписывалась. Расслабленная, нежная, словно невинная девчонка, она так доверчиво лежала на моем плече, что даже сексуальное желание, которое рядом с ней обычно срывало крышу, затихало.

Я, как последний идиот, третье утро держал ее в объятиях и не предпринимал никакой попытки превратить пробуждение в любовную игру. Вдыхал аромат шампуня, смотрел, как морщит нос, когда снится что-то неприятное. Пялился на пухлые губы. Как мазохист, вминал налитый член в матрас и костерил себя последними словами.

Засада какая-то была с этой девчонкой. Аномалия, не поддающаяся объяснению. Позавчера, шутя, я купил ей кольцо, вчера спалил спину из-за невозможности при людях перевернуться с живота. Такими темпами сегодня у меня был шанс потребовать от Лизы детей. И чтобы дочка обязательно была похожа на маму, а сын на меня!

Скорее всего, меня свалила какая-то влияющая на мозг зараза. ОРВИ в ранней стадии, скрытая форма гайморита... Еще был вариант, что аукнулось сотрясение мозга двухмесячной давности. Рано или поздно, сто процентов должна была подняться температура, прихватить головная боль или начаться кашель.

Что-то обязательно должно было быть! Что-то очень серьезное. Лежа рядом с Лизой, я внимательно прислушивался к себе, пытаясь обнаружить хоть какие-то симптомы. Слушал дыхание, считал удары сердца, глазел, как ночная сорочка плотно облегает пышную женскую грудь... Но, будто намекая, что проблема может оказаться серьезнее, чем кажется, организм отказывался выдавать симптомы.

Ни одного! Этот гад сигнализировал лишь о возбуждении. Он так и шептал уложить мою дорогую невесту на спину, раздвинуть чудные ножки и подарить нам обоим удовольствие. Организм четко знал, что нужно делать. Он требовал секса. И только необъяснимое, нездоровое умиление сдерживало меня, усиливая волнение за самочувствие.

***

Ипохондрия не отпускала меня все утро. В мыслях о своей болезни я умылся, позавтракал и направился отбывать трудовую повинность. Отвлекающий фактор - Лизу я не прихватил. "Пусть отдохнет денек", - решил, как настоящий заботливый жених.

Не знаю, что подумала она, но уже на парковке возле ледовой арены оказалось, что идея явиться на работу без эскорта, была правильной. Иногда жизнь все-таки умеет преподносить сюрпризы. Порой не ограничивается одной лишь недоступной блондинкой в твоей кровати.

Глядя на подозрительное скопление джипов у главного входа в арену, я не сразу догадался, что это счастье по мою душу. Казалось, каким образом джипы, дамочки, обвешанные золотом, и пузатые мужики могут быть со мной связаны. Они и близко не были похожи на хоккейных фанатов. Но когда среди возмущенных воплей послышался голос прежнего тренера моих птенцов, картина вмиг прояснилась.

- Господа, скоро их тренер появится, - увещевал буйных Степаныч. - Мамы, подождите еще пару минут.

- Да сколько можно его ждать? - перекрывая общий гвалт, выкрикнула одна из дам.

- Ваша звезда уже сорвала нашим детям одну тренировку! На эту он вообще планирует прийти? - подхватил мужик с необъятной талией и знакомыми рыжими вихрами.

- Может, хватит его покрывать? - в игру включилась еще одна дама. - Может, нам пора лично с ним пообщаться?

После этого вопроса я сразу же вспомнил про средство от геморроя, запастись которым настойчиво советовал Степаныч. Пожалуй, этот совет был не таким уж плохим. Какое-нибудь средство мне сейчас пригодилось бы. Стоило представить, какой прием мне сейчас окажут родители звездных деток, как даже собственные проблемы отошли на второй план.

- Уважаемые, - внимательно поглядывая по сторонам, продолжил разоряться Степаныч, - пожалуйста, имейте терпение. Николай - профессионал экстра-класса, обучение у него - бесценная возможность набраться опыта. Не нужно так злиться, тренировочный процесс - дело творческое.

В одно из мгновений этой длинной речи взгляд тренера остановился на мне. Возможно, конечно, что это показалось. Все же разглядеть мою физиономию за тонированными стеклами нужно было умудриться. Только спустя пару секунд Семеныч снова уткнулся взглядом в мое авто.

Первая мысль, которая пришла в голову: "Неужели сдаст?" Учитывая, с какой легкостью тренер перепоручил мне мальчишек, такое развитие событий вполне могло иметь место. Мысленно подготовившись, что следующий раз в машину уткнется не взгляд, а указательный палец тренера, я толкнул дверь.

В следующий момент головы родителей должны были повернуться в мою сторону. "Давайте, господа, можно нападать", - подготовился я, но Семеныч вдруг громче прежнего завел шарманку про "подождите" и... - тут я не поверил своим глазам - кивнул куда-то в сторону. Кивнул мне!

Какой-нибудь футболист, возможно, и воспринял бы этот жест, как попытку перекинуть выбившуюся из прически прядь - один взмах, и все девчонки без дыхания. Но Степаныч был хоккеистом. Немолодым, но закаленным хоккеюгой, а на хоккейной площадке такой кивок мог иметь только одно значение. Никакого позерства, только результат, и ничего больше - Степаныч четко указывал направление подачи.

Привыкший действовать мгновенно, тратить время на анализ я не стал. Кивок указывал вправо - значит, и двигаться нужно туда. Увлеченные рассказом тренера о "бесценном и многоопытном форварде "Северных волков" родители даже головы не повернули в сторону совсем не маленького меня с огромной сумкой на плече.

Они как слушали Степаныча, так и продолжили слушать. А я тем временем свободно проскользнул к открытому нараспашку окну на первом этаже и, словно целыми днями только этим и занимался, перекинул сумку через высокий подоконник.

Операцию по перемещению себя за стену арены получилось произвести так быстро, что я даже не заметил находящегося в нескольких метрах от окна запасного входа. Спешка и задуренная с самого утра голова совершенно сбили меня с толку.

 На момент перемещения собственной тушки через подоконник я думал лишь об очередном опоздании на тренировку, но, стоило оказаться внутри... Если бы и хотел, я не смог бы так удачно промахнуться с входом.

- Ааа!

- Что ты здесь делаешь?

Сомневаюсь, чтобы Степаныч, помогая мне, намекал на женскую раздевалку. Не успел я осмотреться, как девушки завопили во все горло.

- Пошел вон отсюда!

- Ой-ей!

- Караул!

Кто выбегал, кто хватался за полотенца, кто их быстренько ронял. Поднялась настоящая паника. Обнаженные изгибы мелькали то тут, то там: груди всех размеров, интимные стрижки всех моделей. Концентрация женских прелестей зашкаливала. Но, как ни странно, в этой сумасшедшей, мешающей думать любому нормальному мужику атмосфере на меня внезапно снизошло решение трудной утренней проблемы.

Озарило, как Архимеда в ванной. Прозрение было таким ярким, что я чуть не растянулся на мокром полу. Четко, словно приказ, и ясно, словно окончательный диагноз, в голове прозвучало: «Нужно уйти в загул!», и волнительно качнувшаяся в паре метров от меня грудь, будто кивнула: «Да».

Какой-нибудь футболист, возможно, и воспринял бы этот жест, как попытку перекинуть выбившуюся из прически прядь - один взмах, и все девчонки без дыхания. Но Степаныч был хоккеистом. Немолодым, но закаленным хоккеюгой, а на хоккейной площадке такой кивок мог иметь только одно значение. Никакого позерства, только результат, и ничего больше - Степаныч четко указывал направление подачи.

Привыкший действовать мгновенно, тратить время на анализ я не стал. Кивок указывал вправо - значит, и двигаться нужно туда. Увлеченные рассказом тренера о "бесценном и многоопытном форварде "Северных волков" родители даже головы не повернули в сторону совсем не маленького меня с огромной сумкой на плече.

Они как слушали Степаныча, так и продолжили слушать. А я тем временем свободно проскользнул к открытому нараспашку окну на первом этаже и, словно целыми днями только этим и занимался, перекинул сумку через высокий подоконник.

Операцию по перемещению себя за стену арены получилось произвести так быстро, что я даже не заметил находящегося в нескольких метрах от окна запасного входа. Спешка и задуренная с самого утра голова совершенно сбили меня с толку.

 На момент перемещения собственной тушки через подоконник я думал лишь об очередном опоздании на тренировку, но, стоило оказаться внутри... Если бы и хотел, я не смог бы так удачно промахнуться с входом.

- Ааа!

- Что ты здесь делаешь?

Сомневаюсь, чтобы Степаныч, помогая мне, намекал на женскую раздевалку. Не успел я осмотреться, как девушки завопили во все горло.

- Пошел вон отсюда!

- Ой-ей!

- Караул!

Кто выбегал, кто хватался за полотенца, кто их быстренько ронял. Поднялась настоящая паника. Обнаженные изгибы мелькали то тут, то там: груди всех размеров, интимные стрижки всех моделей. Концентрация женских прелестей зашкаливала. Но, как ни странно, в этой сумасшедшей, мешающей думать любому нормальному мужику атмосфере на меня внезапно снизошло решение трудной утренней проблемы.

Озарило, как Архимеда в ванной. Прозрение было таким ярким, что я чуть не растянулся на мокром полу. Четко, словно приказ, и ясно, словно окончательный диагноз, в голове прозвучало: «Нужно уйти в загул!», и волнительно качнувшаяся в паре метров от меня грудь, будто кивнула: «Да».