Сюрприз, ожидавший меня сегодня, очень напоминал тот давний. И если бы я только знал...

К вечернему выходу Лиза подготовилась так, как я и не мечтал. Не помню, чтобы видел ее такой красивой. Бирюзовое платье обтягивало попу и грудь так, что скулить от желания хотелось. Ножки на высоких каблуках так и просились мне на плечи. Грива волнистых, шелковых волос манила зарыться носом и факать, как наркоман, аромат моей девочки.

Сладко до безобразия! Хоть никуда не иди, закройся в номере и спускай с лестницы каждого, кто посмеет постучать в дверь.

- Может, все-таки останемся? - уже перед выходом Лиза соблазнительно покрутила попкой перед моим носом.

Мысленно я, не задумываясь, ответил: "Да", но вслух вырвалось давно крутившееся на языке: "Идем".

Одно слово. Никакого двойного значения или негативной окраски. Призыв к действию.

Ровно пять минут спустя я пожалел, что вообще открыл рот.

***

Несмотря на аншлаг в гостинице, привычный столик у окна дожидался нас, будто уже стал личным. В желудке заурчало от одного его вида.

Представляя, как сейчас вцеплюсь зубами в говяжий стейк, я на ходу перехватил у официанта меню и отодвинул перед Лизой стул.

Небольшие чудеса изворотливости, и план-минимум был выполнен. Увесистая папка в кожаном переплете опустилась на стол, но открыть ее я так и не успел. Только пальцы коснулись корешка, на столик легла чья-то тень. Слишком большая для местных худосочных официантов и слишком широкая для барышень, которые вечно просили у меня автографы.

Подняв голову, я не поверил своим глазам.

- Коля?! - выпучив глаза, на меня смотрел Слава Гостюхин, капитан "Волков".

Короткий светлый ежик, усы-щеточки и красавица-жена под правым боком. Уж кого не ожидал встретить в Сочи, так это его.

Забыв про голод, я отбросил меню и поднялся.

- Кэп! - распахнул руки для объятий.

- От кэпа и слышу, - Гостюхин весело обнял меня и похлопал по спине. - Ну ты зажирел, Клюев! Скоро можно будет к Борьке в защиту ставить.

Привычное шутливое приветствие пролетело мимо ушей, не царапнув ни единым словом.

- Если меня в защиту, то тебя на ворота, - вернул "комплимент". - От створки до створки всю площадь закроешь.

- Олька моя скоро закроет, - Гостюхин взглядом указал на округлившийся животик жены. - Как раз двойня. Мужики!

Даже и близко не представляя, каково это чувствовать себя отцом сразу двоих пацанов, я снова сгреб капитана в объятия.

- Ну, ни хрена себе! Вот это ты размножился! На льду двухочковых шайб не бывает, так ты здесь отличился.

- А то ж! - Слава засиял.

- Токает он мне тут, - я взмахом руки указал на бар. - Проставляться когда будешь? Такой повод, а команда, - ткнул в свою грудь указательным пальцем, - ни сном ни духом.

Словно недавний гром, кэп расхохотался. Даже пустые бокалы на столике зазвенели от такого смеха.

- Проставляться? - Гостюхин хлопнул меня по плечу. - Так ты сам-то когда проставишься?

Ничего не понимающий, я потряс головой.

- Не понял он, - Слава упер свободную руку в бок, - мало того, что Борька свинтил жениться на острова, мало того, что ты за невесту даже пиво не налил, так еще за капитанство хочешь зажать? В жлобье с Коневым подались?

- Что?.. - я словно под дых получил.

Гостюхин снова сотряс зал хохотом.

- Да ладно тебе прикидываться! Понял я уже, что ты с командой решил в отрыв уйти. В новом статусе, так сказать. - Он опять хлопнул меня по плечу. - Зачем тебе бывший кэп, так?!

В горле пересохло. Голова будто взорвалась от тысячи вопросов и догадок.

- Ладно, - продолжил Слава. - Я с тебя свой подарок стрясу другим способом. На площадке через месяцок.

Обрадованный встречей Гостюхин даже не заметил, как его бывший форвард превратился в соляной столб. Он во всех подробностях принялся рассказывать, как именно будет меня "радовать", сколько шайб закатит в ворота Томми, но, контуженный, я слышал лишь обрывки фраз.

- ...а я сюда, в Сочи...

- ...домик присматриваем к морю поближе...

- ...контракт подписал, не задумываясь...

- ...с Серебряковым полностью согласен, капитан из тебя будет что надо, за "Волков" я спокоен...

- ...да после такого пиара хоть в депутаты...

Закончив длинную речь, капитан заботливо погладил живот жены.

- В общем завтра-послезавтра официально объявят о моем переходе. Номер знаешь - звони, посидим, замочим двух капитанов сразу.

***

Лиза.

Я чувствовала, что грядет что-то плохое. Похожее не то на простуду, не то на панику предчувствие появилось еще когда мы вошли в гостиницу. Но случившееся... Ник ни словом, ни жестом не выдал своего удивления. Он кивал прежнему капитану, обнимал его, когда здоровались и прощались, но плотно сжатые губы и холодный тяжелый взгляд выдавали истинное состояние.

Внутренности сжимались от страха. Я могла ошибаться... очень хотела ошибиться, и Ник просто разозлился из-за очередной легенды о себе. Но головоломка была проста: долгий щепетильный пиар, моя настойчивость, лагерь для юниоров вместо веселого отдыха с красотками - чтобы понять, что к чему, не нужно было быть гением.

Когда Гостюхин с женой отошли от нашего столика, я даже взглянуть в сторону Ника не решилась. Конечности будто свинцом налились. Не удавалось ни шевелиться, ни раскрыть рот. Казалось, вот-вот перестану дышать.

Чувствуя себя маленькой глупой чихуахуа, я готова была шмякнуться в обморок от одного лишь взгляда Ника. Кафельный пол так и манил хорошенько удариться головой, и лишь то, что Клюев достал из кармана телефон, спасло от падения во всех смыслах этого слова.

- Федя, привет, - спустя пару гудков незнакомым глухим голосом Ник заговорил, - я тут Гостюхина встретил, он мне новость одну рассказал... Про капитана команды.

Даже я, сидевшая в метре от телефона, услышала быстрый, словно скороговорка, ответ:

- Черт, Коль, ты только не бушуй! Я тебя как друга прошу, не делай никаких выводов. Ты приедешь, мы поговорим, сам поймешь, как все на самом деле для тебя...

Не дав своему оппоненту договорить, Ник громко откашлялся.

- Никаких "приедешь" не будет. Ты прямо сейчас сажаешь свою задницу на первый же рейс и летишь сюда!

- Коля, какой рейс?! Июль. Сочи! Все билеты выкуплены еще месяц назад. Ты с ума сошел?

- Мне насрать, как ты будешь искать билеты!

Злость, которую Ник до этого старательно сдерживал, все же прорвалась наружу. Дамочки за соседним столиком опасливо оглянулись в нашу сторону и тут же принялись активно шептаться друг с другом.

- Хоть на пузе ползи, - продолжил Ник. - Похер, как будешь добираться, но завтра утром ты должен быть здесь.

- Да Колька...

- Утром будь в гостинице. Иначе пеняй на себя. Я пока ни одной бумажки не подписал. Если ты подписался за меня – сам будешь и разгребать.

- Ну, я тебя прошу, пойми ты...

Федор говорил в трубку что-то еще, но Ник крепко сжал телефон и, словно тот был опасен, отвел в сторону.

Лишь спустя несколько секунд трубка снова вернулась к уху. В этот раз слушать ничего Клюев не стал.

- Я все сказал, - рыкнул он. - Конец связи.

- Ко...

Громкий призыв оборвался на полуслове. Ник, не глядя, ткнул пальцем на экран и отшвырнул от себя телефон на дальний край стола. С ним улетела и последняя надежда, что все обойдется.

Пестрый салат с сочной зеленью, половинками помидоров черри, кусочками желтого перца и блестящими оливками горкой лежал передо мной в белоснежной тарелке, но ни есть, ни даже попробовать его не хотелось. Словно это была икебана, я разглядывала каждый листик, пытаясь найти в прожилках какой-нибудь знак или зашифрованное слово. Например, "дура" или "беги отсюда".

Как мое отражение, точно с таким же видом в свою тарелку глядел самый дорогой для меня мужчина. Складка между бровей, сжатые в кулаки пальцы, желваки на скулах - мое близкое и невероятно красивое счастье.

Так прошла одна минута. Прошла вторая.

Как наяву перед глазами мелькали моменты, когда я узнала правду: случайно подслушанный разговор в кабинете Серебрякова, закрытая вечеринка в честь окончания сезона. И моменты, когда нужно было во всем признаться Нику: первая встреча в гостинице и пьяные посиделки в старом баре.

Трех недель рая после этого у меня, конечно, не было бы. Ни ночей в обнимку, ни дурацкого и уже любимого кольца, ни гонок, ни утеса... Вероятно, Ник даже не задержался бы в Сочи. Сказка, в продолжение которой я только-только поверила, обернулась бы привычной пустотой. Подружки, работа, дом, мечты... Но так было бы честно.

К сожалению, в жизни нет сослагательного наклонения. Что было – то было. Каждое действие влечет последствия, и волшебным ластиком сюжет не подотрешь.

Когда официант поставил перед нами горячее, Ник впервые пошевелился. С тихим вздохом он вначале потер глаза, а потом взглянул на меня.

Последние песчинки радостной жизни упали на донышко песочных часов, и они перевернулись.

- Ты знала?

Простой ожидаемый вопрос. Боль пробила насквозь, как пуля со смещённым центром тяжести – вначале голову от виска к виску, потом сердце - навылет.

Знала ли я? Искушение соврать перехватило горло, но ответ сам сорвался с губ.

- Прости.

***

Кроме законов сохранения в мире, наверное, еще существует закон равновесия. Если отмерян воз радости, за ним будет такой же воз горести. Если счастье было ярким, темнота после него окажется кромешной.

Наш с Ником долгожданный ужин так и не состоялся. Ругаться, как с неизвестным мне Федором, Ник не стал. Я бы и хотела, чтобы обозвал лгуньей, потребовал объяснений, но, получив ответ, он медленно встал со своего места, бросил на стол деньги и ушел.

Стремительно, как на площадке. В мыслях отпечаталось короткое: "Мне нужно". Но даже не знаю - произнес это Ник, или мне показалось.