Дмитрий Щеглов - Жиголо

Молодая женщина в старомодном закрытом купальнике спала. Во всяком случае, глаза у нее были закрыты, и лишь ресницы пару раз дрогнули. На губах появилась легкая, довольная улыбка.

Федор пристроился под уступом, у нее в ногах. Раздеваться не стал.

– Гражданка, представляете, – с возмущением громко заявил он, – третий день иду вдоль берега моря. Путешествую так сказать для души, и кроме нагого тела, практически ничего не вижу. А рядом пляж соседний, вообще нудисты. Такими глазами меня проводили, будто это я нагой, а не они. Вы спите, мадам?

– Нет! Дремлю! И слушаю! Вы мне не мешаете!

– И вы мне не мешаете, – сказал Федор, – терпеть не могу женщин, которые своим телом собираются затмить солнце. Все должно быть в меру. Даже если ты вышел принять солнечные ванны, должны же быть хоть какие рамки приличий. Иной и показывать нечего, а она растелешится, будто кнутом перепоясалась. Ее саму бы этим кнутом…

– Вы не хотите подремать? – спросила его дама.

Федору пришлось замолчать. Его самого после сытного обеда и нескольких часов трудов во славу женского тела неимоверно тянуло в сон.

– Пожалуй, можно!

Глаза закрывались сами собой. Чтобы не уснуть, Федор периодически больно пощипывал себя за ногу. Минут через пять он увидел, как Виктория, приоткрыв рот, и положив голову на дамскую сумочку, ровно задышала. Федор осторожно поднялся, как кот сделал пару осторожных шагов, собрал всю ее одежду в узелок и сунул его в небольшую расселину. Сверху прикрыл небольшим камнем. Теперь можно было и самому прикрыть глаза.

Его разбудила Виктория.

– Федор! Феденька!

Федор открыл глаза.

– Что-нибудь случилось мадам?

– Федор, скажи, что ты нарочно спрятал мою одежду!

– Мадам, мы с вами незнакомы.

– Не валяй дурака Федор. Мне не в чем домой идти.

– У вас здесь есть дом? А я думал, что вы старая дева, прячетесь на верхотуре от народа. Кстати, как вас звать?

– Виктория.

– Ну, так-то лучше.

Виктория изучала лицо Федора и никак не могла понять, он ли спрятал ее одежду или действительно ее украли. Но пропала только одежда, а сумочка, кошелек, мобильник все это осталось при ней. Значит, пока она вздремнула, он одежду спрятал.

– Федя, и как теперь мне быть?

– Вы, главное не переживайте, Виктория. У меня есть тетерев, бутылка красного марочного вина и соус шафранный. Как-нибудь до ночи продержимся, а там видно будет…

– Что видно будет?

– Как мы с вами, Виктория, поладим, и как до дома добираться будем.

Солнце только еще собиралось сесть за горизонт. На пляже остались самые стойкие купальщики, в том числе и они.

«Он сумасшедший, маньяк», подумала Виктория. С кем она связалась? А если вечером не отдаст одежду? В чем она в отель войдет? Там ведь везде видеокамеры. Господи! О чем она раньше думала, когда связывалась с этим ненормальным. Эротические игры устроили. А если встать и сейчас уйти?

Холодный под прошиб Викторию. До отеля ведь еще добраться надо. Они уехали километров на десять. Как она в купальнике будет ловить машину? Кто остановится? Еще один такой же сексуально озабоченный?

Она глянула на Федора. Тот спокойно раскладывал рядом с нею еду.

– Не волнуйтесь, Вика. Сейчас по стаканчику вина с вами выпьем и ваше горе горем не покажется. И каплун, то есть тетерев, почти золотой у нас есть.

Федор протянул ей почти до краев наполненный красным вином пластмассовый стакан.

– Выпейте за кампанию. Я нынче не на работе, а на отдыхе. Мне сам бог велел выпить. Да и вам, в вашем положении, не помешает.

Виктория хотела лишь пригубить.

– Нет, нет! Только до конца, – сказал Федор и сразу же налил ей второй стакан.

– Чувствуете, как легчает? А сейчас выпьете второй, и мы с вами обсудим, как лучше всего добраться до дома. Вино хорошее, «У Валеры» плохого не бывает.

Федор заставил выпить ее и второй стакан. Тревога, охватившая Викторию, начала рассасываться. Она смотрела на него уже совершенно другими спокойными глазами.

– И как ты повезешь меня домой?

– Тенниску свою отдам. Я бы и брюки отдал, да не влезешь ты. А чтобы в отеле не узнали тебя, я предлагаю тебе лицо и тело сажей измазать. Вроде ты негритянка. Потом отмоем тебя. Правда придется ждать часов до двух, пока все не угомонятся. Мне лично торопиться некуда, меня никто не ждет. Так что я думаю, мы совершенно спокойно тут в укромном местечке просидим. Ночи южные темные, нас никто и не увидит. Хочешь, я тебя сейчас сажей вымажу.

– А другого варианта нет? – спросила Виктория.

Федор отвел глаза в сторону.

– Другой вариант ты сама должна мне предложить.

– Федя, если ты так глупо пошутил, то отдай одежду! Я не могу здесь на камнях.

– Куда торопишься. Подождем до ночи!

Черное покрывало вечера опустилось на землю, тысячи светильников далекими звездами зажглись на небе, когда Виктория разрешила разложить себя на теплых камнях.

– А не так и плохо под звон цикад и плеск волн, предаваться на теплом камне любви, – вставая и отряхивая с бедер прилипшие невидимые песчинки, смущенно заявила она. Федор, отвалив камень от расщелины, отдал ей одежду. Она быстро оделась и сразу почувствовала себя в своей тарелке.

– Федя, больше никаких соитий на лоне природы, у нас есть цивильная кровать. Хотя, клянусь, готова повторить.

Федор вздрогнул от такого предложения. Помолчав, сказал:

– До отеля мы не раньше чем через час доберемся. Мне нравится ход ваших мыслей. Мы – это завсегда готовы.

На свет появилась недопитая бутылка вина, пластмассовые стаканчики, а через пару минут Виктория сдувала с ложа-камня невидимые песчинки.

«Баба пошла вразнос», – с тревогой подумал Федор.

Ехала Виктория обратно в отель задумчивая и сосредоточенная. Нежно погладила руку Федору.

– Все будет хорошо, мой мальчик.

– Я буду слушаться тетю! – пошутил Федор.

– Если будешь слушаться, получишь пряник. Ужинать мы будем в номере! В ресторан не пойдем, – шепнула Виктория и остановила машину около супермаркета. Минут через двадцать они вышли нагруженные под завязку пакетами.

На этот раз Виктория не скрывала Федора, а прошла рядом с ним в лифт. Вечер, давно превратившийся в ночь, потек по накатанной колее. Колея привела их к большой и широкой кровати.

Вся последующая неделя была похожа на первый день. Федор изображал то персонального водителя, добивающегося благосклонности хозяйки, то нетерпеливого гусара, привезшего домой певичку, то совершенно стеснительного юношу попавшего в руки опытной дамы.

Фантазия у Виктории разыгралась не на шутку. За эту неделю она прожила не одну, а несколько упоительных по остроте ощущений жизней. Приближался день отъезда. Она решила серьезно поговорить с Федором и обдумывала, как лучше это сделать.

Купец сидел в модном ресторане «Два пескаря», в одном из тех, что как грибы за последние годы выросли по побережью Черного моря. Сидел у своего старого знакомого, у Коли Волосатого, за отдельным столиком и наслаждался спокойной музыкой. Зал был полупуст. Рядом гуляла компания из шести человек, три парня и три девицы, выбравшаяся на выходные дни из столицы. Они сидели в выгороженных нишах в последнем ряду. И сидят одельно, и зал виден, и эстрада – вот она. Не бедные гуляли.

Минут через двадцать в тот же зал вошла пара: молодой парень с ниспадающими до плеч волосами, с красивым, бледным лицом и тридцатипятилетняя, строго, но модно одетая дама. «Только на прическу, наверно, часа два потратила и уйму денег», – подумал Купец. Метрдотель хотел провести вошедших к эстраде, но дама выбрала столик в углу зала, прямо за спиной Купца. Они заказали сытный, но скромный ужин, бутылку вина и тихо переговариваясь, смотрели только друг на друга. Обычная история для этих мест. Парень сидел так, что ему был виден весь зал, а дама, похоже, старалась избежать любопытных взглядов. За весь вечер она ни разу не повернула головы и не оглядела отдыхающую публику. Интересующий ее объект, молодой, красивый, чуточку вальяжный, сидел перед ней. Он не сводила с него влюбленных глаз, и лишь искорка печали время от времени заволакивала ее взор.

От нечего делать Купец гадал, кто из них кто? Кто где работает? Дама замужем. Высокопоставленная чинуша. Спутник – обычный плейбой. А большая компания за другим столиком, судя по разговорам, держит несколько обменных пунктов при банке. На их стол работает сейчас половина поваров на кухне. Официант только успевает бутылки и блюда подносить.

Купец усмехнулся. В их возрасте он тоже обладал отменным аппетитом. И подружки у него были ничуть не хуже чем у этих трех парней. Одна, крашенная блондинка с вульгарно толстым золотым браслетом на руке с вкрапленными бриллиантами, напомнила ему его старую знакомую. Он ее тоже возил на юг, на выходные.

Наметанным, профессиональным взглядом Купец наблюдал за подгулявшей компанией. Собственно из-за нее и сидел он здесь.

– Вроде твои клиенты! – позвонил ему хозяин ресторана. – Браслет тысяч на триста.

– Спасибо, Коля. Буду!

Хозяин ресторана всегда завышал оценку, чтобы потом его доля выглядела весомей. Купец разглядел украшение. С первого взгляда оно смотрелось вульгарным, но если хорошо всмотреться, то русалка обвивавшая руку, не могла быть худосочной, поэтому и браслет казался толстым… Художник соблюл пропорции. На руке девицы из гуляющей кампании было действительно дорогое украшение. Тысяч двести евро стоит в ювелирном магазине в Куршавеле, если не подделка.

Как знаток, Купец дал бы за браслет тысяч на пятьдесят меньше. Хотя он помнил, что каталожная цена была именно двести тысяч.

Казалось, старик дремлет, но от его внимательного взгляда ничто не ускользало.

Вот один из трех сидевших кавалеров, толстяк снял пиджак и повесил его на спинку кресла, а толстый, похожий на себя бумажник, переложил в сумочку своей знакомой, с пояса которой не снимал весь вечер руку.