– Все правильно, но есть мне пока не очень хочется. Я собиралась пойти купить что-нибудь, чтобы потом перекусить на скорую руку в художественном классе.

– Неужели ты будешь есть в гордом одиночестве?

– Мне без разницы. Поступай как знаешь, – с деланым равнодушием ответила я.

– Нет, так не пойдет, – возразил он, и мне оставалось лишь гадать, что он имеет в виду. И только я было собралась потребовать объяснений, как он якобы небрежно спросил: – А если я составлю тебе там компанию, ты не будешь меня игнорировать?

– Чего ради?

Ума не приложу, как я смогу выдержать наедине с ним весь день?! Может, стоит придумать какую-нибудь отмазку и остаться до вечера в школе? И я, как утопающий, принялась хвататься за соломинку. Ну да, ведь мы можем быть просто друзьями. Главное, постоянно себе об этом напоминать.

Я сунула книжки в шкафчик, а Эван тем временем преспокойно положил свои вещи туда же, на верхнюю полку. У меня челюсть отвисла от такой наглости.

– Ну и что такого?! – заметив мою реакцию, насупился он. – После художественного класса мы ведь все равно уйдем вместе. Я потом все заберу. Обещаю.

И мы направились в сторону кафетерия. Уже у самого входа Эван нарушил молчание.

– Ты, наверное, знаешь, что по школе усиленно циркулируют слухи, что мы с тобой встречаемся? – спросил он и, заметив, что у меня от удивления округлились глаза, добавил с наглой ухмылкой: – Но это ведь всего-навсего слухи!

– Послушай, ты действительно хочешь, чтобы мы вместе провели время?

– Конечно, – с готовностью отозвался он.

– Тогда нечего делиться со мной подобными вещами. Заруби себе на носу: я не желаю знать, что обо мне говорят.

– Вот уж не думал, что для того, чтобы с тобой дружить, надо соблюдать какие-то правила, – усмехнулся он.

– Если будешь их нарушать, я непременно тебе об этом скажу. Так что ты уж постарайся держаться в рамках.

Я пыталась напустить на себя суровый вид, но он как ни в чем не бывало продолжал ухмыляться. Не на шутку разозлившись, я быстрым шагом прошла в кафетерий.

– Ты со всеми своими друзьями так же строга? – хихикнул он, догоняя меня.

– Мой единственный друг – Сара. И она всегда играет по правилам. Ей не надо ничего объяснять, – бросила я на него сердитый взгляд, чтобы он понял, что я не шучу.

Но он, похоже, и не думал обижаться, наш разговор его искренне забавлял.

– Ты что, ограничишься яблоком и батончиком гранолы? – поинтересовался он, когда мы выбрались из очереди.

– Я же сказала, что не хочу есть. И вообще, разве мы не собирались через пару часов пообедать?

– Да, но ты ведь спортсменка, у тебя сегодня игра, и тебе просто необходимо усиленное питание. – Его голос звучал почти озабоченно.

– Правильно, – согласилась я и взяла банан.

– Да уж, это сильно меняет дело, – неодобрительно покачал головой Эван.

Но я не стала его слушать, а торопливо ушла вперед, так что ему пришлось меня догонять.

Когда мы вошли в художественный класс, Эван сразу же устроился на табурете рядом со мной, а я занялась только что начатым холстом, на который уже успела нанести мазки зеленой краски. Рядом я положила снимок осенней листвы.

– Ну что, тяжело было ко мне привыкнуть?

Поначалу я решила, будто он валяет дурака, но, повернувшись к нему лицом, поняла, что он настроен вполне серьезно.

– Вовсе нет, – заверила я его. – Дело не в этом. Я тебя не понимаю. Ты говоришь странные вещи. Они либо совсем ничего не значат, либо, наоборот, слишком много значат. Я не хочу, чтобы ты меня доставал. Вот так-то. – И, вернувшись к работе над картиной, я принялась смешивать на палитре зеленую краску разных оттенков.

– Значит, я все же тебя достал, – подарил он мне свою фирменную ухмылку.

– Нет. Пока я пытаюсь этого не допустить. И уж можешь мне поверить, ставить меня в неловкое положение – не самый достойный способ одержать надо мной верх, – сверкнув глазами, выпалила я.

– Мне очень жаль, – не совсем искренне улыбнулся он.

– Кто бы сомневался, – сердито фыркнула я.

Я продолжила смешивать краски, которые наносила на холст пятнами и крупными мазками. Эван стоял рядом и молча наблюдал. Меня ужасно смущало его присутствие, а в голову не приходило ничего умного, что можно было бы сказать, чтобы сгладить неловкость.

– Думаю, мне стоит пойти во двор поработать над своим заданием, – наконец заявил он. – Встречаемся после занятий возле шкафчиков.

– Хорошо, – не оборачиваясь, бросила я, а когда он ушел, отложила в сторону кисть и с облегчением вздохнула.

Он все ближе подбирался ко мне, и если мои колючие ответы его явно забавляли, то меня уже начинали всерьез беспокоить несвойственные мне вспышки раздражения. Я решила сделать его своим другом, чтобы хоть как-то влиять на ситуацию. Но сейчас явно сваляла дурака, так как, пытаясь держать его на расстоянии, вела себя неоправданно жестоко. И если я продолжу в том же духе, то он вообще не захочет со мной общаться и будет совершенно прав.

Эван, как и обещал, ждал меня у шкафчика.

– Привет! – ласково улыбнулась я в надежде, что он еще не успел пожалеть о своем приглашении.

– Привет! – улыбнулся он в ответ.

– Ну что, вернулся за очередным нагоняем? – потупившись, спросила я.

– Ничего, как-нибудь справлюсь. – Он попытался поймать мой взгляд, и мне волей-неволей пришлось посмотреть ему прямо в глаза. – А кроме того, я уже привык к твоей ершистости. Меня это не особо задевает. И вообще, иногда ты бываешь ужасно забавной.

– Здорово! Я тут стою как дура, переживаю, что слишком круто с тобой обошлась, а тебе все хихоньки да хаханьки. Надеюсь, я смогла продемонстрировать себя с лучшей стороны, – повернувшись к своему шкафчику, сказала я.

– Именно поэтому я и здесь, – прошептал он мне на ухо, и я оцепенела.

Я почувствовала, как его рубашка трется о мою спину, и мне стало трудно дышать. Но оказывается, он просто хотел достать с верхней полки свои книги. Мое сердце тут же начало вести себя совершенно неподобающим образом, а щеки предательски покраснели. И только когда Эван отвернулся, я смогла свободно вздохнуть.

– Мне надо кое-что забрать из своего шкафчика. Хорошо?

– Конечно, – еще не успев до конца прийти в себя, еле слышно ответила я.

Он закинул книжки в рюкзак, и мы прошли по абсолютно пустому коридору. Я почувствовала страшное облегчение, поняв, что нам удастся уйти без свидетелей. Мне жутко не хотелось давать пищу для сплетен. А еще больше не хотелось, чтобы меня застукали на том, что я прогуливаю школу. Пусть даже не уроки, а только самостоятельные занятия.

Я нервно озиралась по сторонам, ожидая, что нас вот-вот остановят и спросят, куда это мы собрались. Но все обошлось. Мы молча прошли сквозь серую пелену тумана к его машине. Эван открыл мне дверь. Этот учтивый жест снова застал меня врасплох.

– Если учесть, какая на улице грязь, то игра сегодня будет занятной, – заметил он, заводя мотор.

– Да уж, скорость явно будет не та, – согласилась я. – Хотя мне нравится скользить по грязи.

– Понимаю, что ты имеешь в виду.

Я расслабилась, откинулась на обитую кожей спинку, и мы проговорили всю дорогу до его дома.

Эван жил в одном из исторических зданий в центре города. Длинная аллея вела к белому фермерскому дому с черными ставнями, перед которым раскинулась ухоженная лужайка с величественным кленом в красном убранстве. Дом опоясывала широкая веранда с белыми креслами-качалками и гамаком. Все это напоминало трехмерную картину Нормана Рокуэлла. В конце аллеи, уже за домом, располагался двухэтажный амбар, перестроенный под гараж. А еще дальше раскинулось необъятное поле в обрамлении деревьев, и ни одного дома в пределах видимости.

Мы вошли в боковую дверь, которая вела на кухню – просторную, оснащенную по последнему слову техники, с отдельной обеденной зоной. Здесь был сохранен деревенский стиль настоящего фермерского дома, с закопченными балками и потемневшей от времени деревянной обшивкой стен.

– Чего-нибудь выпьешь? У меня есть содовая, вода, сок и охлажденный чай, – сказал Эван, положив рюкзак на стул. Кухонная зона была отделена полукруглой барной стойкой, а к обеденному столу из темного дерева вели три широкие ступени.

– Охлажденный чай – то, что надо, – ответила я, усаживаясь на стул возле стойки, и Эван достал из холодильника стеклянный кувшин с чаем.

– Мне понравилась верстка газеты, – заметил он, протягивая мне стакан. – В моей предыдущей школе газета выглядела куда топорнее, так как печать была самопальной. Скорее рекламный листок, нежели серьезное печатное издание. А «Уэслин-хай таймс» и вправду напоминает настоящую газету.

– Спасибо. Ты уже получил комментарии по поводу своей статьи? Ведь она помещена на первой полосе.

– Конечно, – усмехнулся он, поскольку единственную благодарность – за прекрасный стиль – он получил именно от меня. – Интересовались в основном источниками информации и возможностью сохранить конфиденциальность. Это начинает немного действовать на нервы, но ничего другого я и не ожидал. – Он ненадолго задумался, а потом добавил: – А вот у тебя я специально не стал брать интервью. Думаю, здесь может возникнуть конфликт интересов.

– А я вовсе не уверена, что согласилась бы ответить на твои вопросы. Но если и так, о чем бы ты меня спросил? – сказала я и тут же пожалела о своих словах.

О чем я могла ему рассказать? Объяснить, что у меня куча проблем и физические недостатки сейчас волнуют меньше всего?!

– Попросил бы рассказать, какая часть тела тебя не устраивает и как бы ты хотела ее изменить.