Водка уже заканчивалась. Салтыков продолжал сидеть за столом, уронив голову на руки. И тут телефон опять завибрировал.

«Это только начало, Салтыков, — написала Олива, — Погоди, ты у меня ещё не такого дерьма накушаешься. За всё, что ты мне сделал, ты получишь по полной программе, можешь не сомневаться».

Это и впрямь было только начало. Не прошло и двух дней, как злополучная ссылка на роман «Жара в Архангельске» облетела почти всех. Народ читал, и кто откровенно ржал, кто пускался в обсуждения, найдя в книге себя или же своих знакомых, но больше всех, конечно, на орехи доставалось Салтыкову.

— Да, Салт, попал ты, как хуй в рукомойник...

— Ну что, Андрюха, ты теперь у нас герой — про тебя целые романы пишут!

— Слышь, Салт, а тут написано, что ты её и на бабло разводил! Реально, что ли, за квартиру она платила?

— А-ха-ха, бля на мосту обоссался, реально?

— Да враньё это всё!!! — не выдержал Салтыков, чувствуя, как краска удушливой волной кинулась ему в лицо, — Это же бред сивой кобылы!

— Бред-то бред, однако, тут всё не без чёрта…

Это было что-то кошмарное. Салтыков пришёл домой и тут же, не снимая даже ботинок, лёг на диван. Больше всего ему сейчас хотелось бы, чтобы всё это оказалось дурным сном. Он снова взял телефон и написал Оливе:

«По твоим байкам в инете выходит, что я тебя ещё и на деньги кидал? Ну ты и сучка, оказывается! Тебе ещё Майкл не высказал своё отношение к тому, что ты там понаписала, так что жди его реакции».

«А разве такого не было? Разве не кидал?»  — перешла в наступление Олива.

«А кто тебе давал право публично выставлять постельные сцены с моим именем? Ты хоть понимаешь, что это клевета?! Ты знаешь, что я на тебя в суд могу за это подать?»

«Ну всё, кажись, жареным запахло, — пронеслось в голове у Оливы, — Однако, несмотря ни на что, придётся стоять до конца…»

«Думаешь, ты меня испугал этим? — написала она ему в ответ, — Ошибаешься. Ничего ты мне не сможешь сделать, и знаешь почему? Потому что мне терять нечего».

«Я только одного не могу понять, — ответил Салтыков, — При чём тут Лена Фокина, по которой ты так жестоко проехалась в этом своём романе? При чём тут Марина Штерн, с которой меня связывают только дружеские отношения? Ты им тоже мстить собралась? За что? Ответь мне, человек, которому нечего терять».

«А сколько раз ты не отвечал мне, когда я пыталась говорить с тобой как с человеком? — парировала Олива, — Сколько раз ты игнорировал мои многочисленные попытки достучаться до тебя? Теперь и я не буду ничего отвечать тебе. Думай, что хочешь».



Глава 29

Ночной поезд Москва-Питер отходил от Ленинградского вокзала полвторого ночи. Яна и Олива приехали на вокзал заблаговременно, и теперь организованно сидели в поезде. Впереди маячила длинная, бессонная ночь в дороге, и девушки, чтобы хоть как-то развлечь себя, решили настроить в Янином телефоне мейл-агент, пока ловила сеть.

Майкл был онлайн. Перекинувшись с Яной несколькими общими фразами относительно их предстоящей прогулки по Питеру, вскользь добавил, что Салтыков ушёл в запой.

— С чего это он так? — поинтересовалась Яна.

— Да всё из-за Оливы, — ответил Майкл, — Вернее, из-за её книги, которую она опубликовала на Прозе.ру…

— Что же там такого он прочитал?

— А это уж пусть тебе Олива сама расскажет.

Яна уже знала кое-что вскользь о романе, который писала Олива. К тому же, Олива неоднократно говорила ей, что она собирается мстить Салтыкову, поэтому на первый взгляд такой уж большой опасности не было, но это только на первый взгляд.

— Ладно, я попробую подремать, — сказала Яна, вырубив мейл-агент, и растянулась как могла на сиденье.

Олива тоже легла, поджав под себя ноги, однако заснуть не удавалось. К тому же, Салтыков снова начал бомбардировать её эсэмэсками:

«Я не понимаю, чего ты добивалась этой своей книгой. Ты поимела там всех без исключения; на что ты надеялась? Ты не меня обосрала, а саму себя в первую очередь. Теперь все ржут над тобой и презирают тебя».

Олива выпустила телефон из рук. Ей было дурно и страшно, но она уже не могла логически мыслить; она осознавала лишь, что наступает неизбежное, из которого выход теперь только один...

Утром поезд из Москвы прибыл на Ладожский вокзал. Яна и Олива, не выспавшиеся за ночь в сидячке, хмуро озирались вокруг себя в поисках Майкла. Народ, сошедший с поезда, вскоре рассосался, но Майкла на платформе не было.

— Вот тебе и раз, — озадаченно произнесла Яна, — Сейчас я ему попробую набрать. Не мог же он в самом деле не прийти нас встречать!

Яна набрала номер Майкла, улыбаясь, приставила к уху сотовый телефон. Олива стояла подле неё и видела, как медленно сползает улыбка с Яниного лица, и по мере этого ощущала, как всё сильнее и сильнее растёт неприятный холодок внутри и тоскливо сосёт под ложечкой.

— Не берёт, — уныло констатировала Яна, сбрасывая звонок.

— Набери ещё раз, может быть, не услышал…

Яна набрала ещё раз. Олива напряжённо следила за выражением её лица, но через два гудка Яна вдруг резко отняла телефон от уха.

— Ну, что?

— Скинул, — коротко выдохнула Яна.

— Как скинул?! — Олива встрепенулась до последнего нерва.

— Так, взял и скинул. Молча.

— Да уж… — ёжась, пробормотала Олива, — Ехали в Питер, ехали — вот тебе и приехали…

— А всё ты! — накинулась на неё Яна, — Видишь, до чего дошло?! Давай говори, что ты там понаписала в этой своей книге!

— Но это же всего лишь книга, — оправдывалась Олива, — Про Майкла я ничего плохого не писала, клянусь! Не мог же он из-за книги не приехать нас встречать…

— Но, тем не менее, не приехал, — сказала Яна, — И что мы теперь будем делать? Поедем обратно в Москву?

— Нет, ну зачем же…

— А как тогда? Майкл теперь не хочет нас видеть — и всё из-за тебя с Салтыковым!

«Может, и лучше, что он не приехал, — вяло подумала Олива, — Потому что если Майкл сам расскажет Яне, что я про неё написала в книге — мне тогда лучше вообще не жить…»

Звонок Майкла прервал их перебранку. Яна, переговорив с ним, вдруг неожиданно расхохоталась.

— Ты прикинь… — отсмеявшись, произнесла она, — Оказывается, мы перепутали вокзалы — он сейчас ждёт нас на Московском, а мы на Ладожском…

— Так я думала, мы тоже на Московском — каким это образом мы вдруг очутились на Ладожском вокзале?

— Надо было билеты посмотреть — там написано, что поезд прибывает на Ладожский вокзал…

Олива никак не могла взять в толк, почему это поезд из Москвы вдруг остановился на Ладожском вокзале, но, устав от бесконечных нервных потрясений, что выпали ей за последний год, списала все эти нелепости вокруг неё на собственную съехавшую крышу.

«В конце концов, какая разница, почему так, — вяло подумала она, — Сейчас это несущественно, тем более после всего, что со мной произошло и продолжает происходить, я не удивлюсь и тому, если вдруг с неба посыплются красные тараканы, или Салтыков вдруг вырастет из-под асфальта…»

От размышлений её оторвал подъехавший Майкл. Поздоровавшись с подругами, он решил повезти их в центр, в Эрмитаж. По дороге Олива, пытливо заглядывая в глаза Майклу, пыталась определить его «реакцию», которой ночью пугал её Салтыков, но, как ни пыталась, ничего определить не смогла до тех пор, пока Майкл сам не начал этот разговор.

— Ознакомился с твоим пхоизведением, — холодно кинул он Оливе, — Вчеха ночью Салтыков, Мочалыч и Негодяев читали его вслух в скайпе.

— Каким образом Салтыков нашёл его? — спросила Олива.

— Думаю, в интехнете это было нетхудно…

— А что, что там в книге-то? — полюбопытствовала Яна.

— У-у-у… Тебе лучше не знать…

— Может, всё-таки сменим тему? — занервничала Олива.

— Да зачем сменять, — усмехнулся Майкл, — Олива, навехно, тепехь на седьмом небе от собственной знаменитости. Она ведь хотела стать знаменитой писательницей, хотела, чтобы её читали. Ну вот, в некотохой степени её желание исполнилось. Тепехь её пхоизведение читает и обсуждает весь Архангельск… Хазве не об этом ты мечтала, Олив?

— Нет, неправда! — воскликнула Олива. Но оправдываться, равно как и всё опровергать было уже поздно.

— Ты всех конкретно подставила этой своей книгой! — воскликнула Яна, — Тебя вообще убить за это мало!!!

«Вот оно когда всё началось…» — обречённо подумала Олива.

Бомба замедленного действия, которая так пугала её своим тиканьем, наконец, взорвалась.

Ружьё, висевшее на стене на протяжении всей пьесы, выстрелило.

Всё закружилось в глазах у Оливы. Она стояла и чувствовала, как проваливается почва у неё под ногами.

А вокруг неё пестрели мосты, искрилась река, играло в отблесках солнца старинное здание Эрмитажа, цвёл и благоухал кудрявый Летний сад — так же, как год тому назад, когда начинался их с Салтыковым роман. Счастливое было время! А сейчас всё это окружающее великолепие лишь окончательно уничтожало в Оливе остатки человека, в том числе и желание дальше жить…

— Презирайте меня! Ненавидьте меня! — крикнула вдруг Олива, глотая обильные слёзы — Да, я подставила всех своей книгой. Да! Вы можете ненавидеть меня и презирать, я это заслужила… И когда я умру, можете забить мне в брюхо осиновый кол…

Она повернулась и, ни слова более не говоря, пошла прочь. Яна осталась стоять на месте, Майкл же пошёл вслед за Оливой.

— Куда ты идёшь? Вехнись! — сказал он ей, как вдруг на его телефон пришла эсэмэска.

— Что там тебе пришло? Покажи мне! — потребовала Олива и взяла из рук Майкла телефон. Она инстинктивно угадала, что сообщение было от Салтыкова. Так оно и оказалось.

«Майкл, как настроение? :)»