— Лё-ё-ш, — слабо застонала, пытаясь сесть. Организм на такое варварство ответил болью, головокружением и отсутствием тошноты. Последнее радовало просто до безобразия.

Впрочем, после безобразия тоже радовало. Но не сегодня, явно не сегодня.

— Куда рванула, белка больная радикулитом? — скептично поглядывая на мои попытки двигаться, полюбопытствовал Шут, не двинувшись с места и скрестив руки на груди. — У тебя по расписанию постельный режим и отсутствие резких телодвижений, а ты уже собралась радовать своей перекошенной физиономией вашу цирковую труппу!

— Шут, ты от природы такой ядовитый или сказывается моё тлетворное влияние на разложение твоей невинной личности? — язык только чудом не завязался в морской узел от данной фразы, пока я упрямо соскребала себя с дивана. И даже, не иначе как чудом, умудрилась принять вертикальное положение самостоятельно.

— А есть разница? — хмыкнув, он всё-таки подхватил меня под руку и недовольно поинтересовался. — Ну и куда транспортировать твоё тело прикажешь? В морг?

— Туда рано. Я там сутки отпахала, причём внеочередные, имею святое право взять выходной, — от предложения вновь очутиться на работе меня явственное передёрнуло. Нет, я бы с радостью пообщалась с трупами, погоняла санитаров и бумажки бы милостиво заполнила, чёрт с ними, гулять так гулять!

Однако, прежде, чем совать голову в пасть крокодилу, следует хотя бы минимальной линией защиты озаботиться. О гильотине для этого крокодила остаётся пока что только мечтать.

— Домой? — обречённо предположил Лёшка, помогая мне добраться до шкафа с одеждой. Приличный вид закончился при выходе с работы, а уляпаная кровью футболка доведёт соседок до преждевременного приступа усиленного любопытства.

— Угу, — головой кивать не стала, справедливо рассудив, что это явно будет лишним. И дождавшись пока хозяин квартиры сходит за моими вещами, стырила из его гардероба широкую чёрную футболку, с символикой какой-то группы и такую же толстовку. Сам хозяин вещей, обнаружив меня в собственной одёжке только глаза к потолку возвёл и, сунув мне телефон и целлофановый пакет с документами, потащил на руках в сторону выхода.

Вялые попытки сопротивления и ворчание Шут стойко проигнорировал. Доставив меня таким макаром сначала до своей тачки, а потом и до дверей моей квартиры. На вопрос, кто ему будет лечить межпозвоночную грыжу в случае чего, пациент саркастично заметил, что мне до такого веса во век не отожраться. И ни капли не удивился, когда его с такими замечаниями послали в далёкую Антарктиду, медведей и пингвинов пугать.

Ну не совсем так, конечно же. Но зловредный ржач Лёшки слышал, наверное, весь подъезд, пока я усиленно пыталась игнорировать хреновое самочувствие и вспомнить, куда ещё не отправляла этого чёрта. Проблематично, учитывая два года активного знакомства, за время которого тот разве что телят гонять не ходил и то…

Чисто случайно!

Вздохнула, прислонившись лбом к прохладной поверхности двери. Стоило шагам утихнуть где-то внизу, как вся бравада и вся храбрость резко выветрились, оставив после себя усталость, боль и безнадёгу. Это перед Лёшкой притворяться легко, яриться, шутить, язвить и привычно огрызаться. А вот один на один, невольно начинаешь думать о всяком.

В том числе и о том, что случись что на могилке будет всего один венок. От тараканов в моей голове, да и то сомнительно что-то.

Недовольно поморщившись. зашуршала пакетом, выуживая оттуда связку ключей. Щёлкнула замком, в который раз подивившись тому, что с какого-то хрена тот начало заедать, и медленно вползла в родную прихожую, опустив голову и вяло махнув рукой в знак приветствия материализовавшемуся на пороге Жмуру. Хмыкнув, пробормотала себе под нос, проходя мимо него прямо в ванну:

— Дорогой, я дома! Ах, я забыла… Я не замужем…

И только закрывшись на хлипкую щеколду, сползла по стене вниз, обхватив руками колени и не пытаясь даже сдержать хлынувшие слёзы. Отходняк накрывал с головой, выворачивая наизнанку.

Ну здравствуй истерика, давно мать твою не виделись!


* * *

Сидя на полу рядом с дверью в ванну, он чутко прислушивался к раздающимся изнутри всхлипам. И честно говоря, не представлял, как ему теперь быть. Одно дело привести в чувства после тяжёлой смены. Там хоть понятно в чём причина, чего ждать и как себя вести. И совсем другое банальная женская истерика, которая была страшна ещё и тем, что Женька мало походила на типичного представителя слабого пола.

А значит, что бы привести её в такое состояние, должно было произойти что-то действительно серьёзное. Вопрос только, что?

Вздохнув, Жмур потёр переносицу, прислонившись затылком к выцветшим обоям. И с некоторым недовольством, нехотя признал, что только сейчас, когда девушка оказалась в квартире, тянущее чувство в душе исчезло. Оказывается, он за это недоразумение волновался. Оказывается, бывший труп всё это время напряжённо ждал, прислушиваясь к каждому шороху. Ждал, когда звякнут ключи за дверью, когда щёлкнет замок и ехидный, колючий патологоанатом разбавит его молчание своей бесконечной болтовнёй.

Дождался, блин! И ведь были мысли о том, что просто так Женька не будет пропадать, да ещё и на работе. Двойная смена даже для фанатика своего дела в таком месте как морг — это уже перебор. Успокаивало только то, что его внезапная соседка могла отправиться куда-то по делам или же на свидание с этим самым Васей.

У Жмура случайный знакомый тоже почему-то ассоциировался с тараканом. И опять-таки непонятно почему вызывал лёгкое недовольство с оттенком ехидного превосходства. С чего бы, а самое главное по какой такой причине предполагаемый потенциальный парень Харон так действовал на нервы одним фактом своего существования, зомби предпочитал не задумываться. А ещё он по-прежнему не видел никакого сексуального подтекста в собственной заинтересованности одной конкретной девушкой. Ну не видел и всё тут!

Хотя, может, просто и не хотел видеть, да. Для собственного же спокойствия!

Прикрыв глаза, он согнул ногу в колене, постукивая пальцами по полу. Ожидание затягивалось, и впору было начинать прикидывать, как половчее избавить дверь в ванную от хлипкой щеколды и разобраться, наконец-то, что всё-таки произошло. Но спустя ещё минуты две раздался шум воды, а после дверь открылась с тихим скрипом. Сгорбленная, тонкая фигура, в не по размеру великоватой толстовке, с надвинутым на нос капюшоном прошлёпала босыми (в который раз!) ногами в сторону комнаты. Где и уселась на один из пуфиков-муфиков, не поднимая головы и обхватив себя руками за плечи.

Молча. Не обращая ни на что внимания. И не поднимая взгляд. Есть повод для беспокойства, не так ли? Учитывая, что кто-кто, а Харон никогда лица не прятала.

Нахмурившись, Жмурик медленно поднялся с пола и осторожно приблизился, раздумывая над тем, как обозначить своё присутствие. Но плюнув на предосторожности, неловкость и прочие глупые мысли, просто коснулся склонённой макушки, стягивая мешающий капюшон кофты. И присел на корточки перед ней, заглядывая в глаза.

Пальцы сжались в кулак до отчётливо слышимого хруста. А не заорать и не выругаться матом удалось лишь каким-то чудом и то, благодаря скорее уж неожиданности, чем собственной силе воле и выдержке. Но желание разбить чью-нибудь морду стало просто непреодолимым…

Жмур не сделал ни того ни другого. Не ругался матом, раскрывая к чёрту всю интригу, не бросился искать спарринг-партнёра и не стал впустую сбивать костяшки пальцев об стену. Хотелось, очень хотелось. Так, что аж внутри всё переворачивалось.

Вот только потерянный, испуганный и по-детски наивный взгляд карих глаз оказался сильнее. И вместо всего этого, парень тихо вздохнул, усевшись на ковёр и осторожно перетащив девушку к себе на колени. Та даже не сопротивлялась, уже как-то привычно обречённо хмыкнув и устраиваясь в чужих объятиях.

— Красавица? — хрипло поинтересовалась Женька, уже не пытаясь спрятать лицо. Жмурик только криво усмехнулся, кончиками пальцев прослеживая явно сломанный и выправленный нос, наливающиеся синяки и кровоподтёки на лице. — Красавица, ещё какая. В пору в Мисс Вселенная поддаваться. В номинацию «Вселенское невезение».

Он укоризненно шикнул, ласково погладив по влажной щеке и неожиданно для себя, мягко коснулся губами лба, разглаживая хмурую складку. Руки девушки, привычно лёгшие ему на плечи, слегка сжались, но Женька не оттолкнула и не пыталась выказать своего недовольства. Она просто закрыла глаза и обмякла, разом растеряв весь своей боевой настрой и язвительную ехидность, своё самое лучшее оружие защиты.

Оказывается, трудно сопротивляться, когда тебе ни говорят ни слова в ответ… Но держат крепко и надёжно, как будто спрятав от всех невзгод этого мира.

Тихо вздохнув, Женька обняла его за талию и положила подбородок на плечо, пытаясь не задевать лишний раз собственные повреждения. Прижалась теснее, позволяя обнимать и баюкать себя. И заговорила. Сбивчиво. Горько. С нотками невесёлой радости.

И какой-то затаённо надеждой. Как в детстве, когда рассказываешь родителям о своих бедах и злоключениях и свято веришь в то, что после этого всё наладиться. Жаль, что во взрослой жизни это не работает…

— Знаешь, Жмурик… Мне всегда казалось, что морг это то место, где деньги не имеют значения. Он уравнивает всех, и богатых и бедных. Я думала, что люди идут туда работать, прекрасно сознавая и то, сколько им будут платить и то. что их ждёт. И не только ценят чужую жизнь, но и уважают чужую смерть… Да, я действительно так думала. Как бы наивно это не звучало.

Помолчав немного, Женька стиснула его сильнее в объятиях, рвано вздохнув и явно проглатывая ком в горле, прежде, чем продолжить:

— Как оказалось, мне показалось, Жмур. В морг редко кто приходит просто так. Есть фанатики от работы, есть просто те, кому там уютно, есть психи, есть тихие безумцы… Да зоопарк у нас знатный, конечно. У соседей он не лучше, там вообще по мнению психиатра клейма ставить негде… Но там все идейные, это да. А вот у нас, как выяснилось есть не только идейные, случайно забредшие и просто любящие свою работу… Есть ещё и денежно-вдохновлённые. Амбициозные, млять!